— Прервалось. Прикинь? Витька! Яковлев! Ушел после девятого куда-то в военное училище, помнишь? Он еще за Наташкой увивался!
— А, да. Был такой.
— Прикинь: нашел этот номер! Видно, домой ко мне звонил. Надо же, маман напряглась и ради меня доброе дело сделала!
И вдруг Ирочка метнулась к окну, прижалась к стеклу, пытаясь рассмотреть в темноте комнаты что-то возмутительное.
— Блин! Трахаться они у меня дома вздумали! Ах, скоты!
Она ворвалась в комнату, словно торнадо. Было слышно, как звенит посуда, как ругаются пьяные люди.
Лена отвернулась, она так не любила некрасивое: ругань, суету, потные истории… А вот морозный воздух она любила
А потом телефон, оставленный на балконном столике, снова зазвонил. Какая все-таки классная вещь — эти радиотрубки. И какая, судя по всему, дорогая.
Лена поискала глазами Ирочку, пыталась ее позвать — куда там! Бои в комнате были в самом разгаре, пошла шрапнель, оскорбления и крики: «Идем домой, ну ее, эту идиотку, на фиг!».
А трубка все звала жалобным голосом, все просила: возьми меня, возьми?
— Алло!
— Ира? Слышишь меня?
В трубке шипело, похрипывало. Голос говорящего был взрослым и далеким.
— Витя?
— Я! Прости, тут помехи какие-то! Так что? Рассказывай, как вы?
— Это не Ира! Ира сейчас занята! Это Лена Иванова! Помнишь?
— Иванова! Конечно, помню! Ты еще на телевидении работаешь?
— Нет. Уже давно не работаю, потому что профнепригодна!
— Это как?
— Ну, я просто крупная! В объектив не вмещаюсь! — Лена улыбнулась. — Да, ладно! Я уже и забыла!
— Учишься? Работаешь?
— Учусь на филологическом, нигде не работаю. Живу скучно и правильно.
— А как с личным? Может, вы там замуж уже повыходили?
— О, этого не дождетесь! Да и не за кого! Все лучшие ребята в армии.
— А, ясно… А что твой парень… Актер… Андрей, кажется… Не помирились?
Лена закурила новую сигарету.
— Нет, Вить. Не помирились. Мы с ним даже не виделись с тех пор. Да и не хочется. Мне лучше одной. Сама себе хозяйка… Вон, кошка у меня престарелая, о ней надо заботиться. Мама с работы ушла, сократили. Живем на стипендию… Какая тут личная жизнь?
— А мамин друг, клоун? Который жил с вами?
— Костик? А мама его выгнала пару лет назад. Он пил, а она не хотела мириться.
— Ну, пить плохо, да…
— Плохо, но знаешь… Он такой классный был, я даже скучаю… Представляешь, до сих пор звонит, передает какие-то деньги, хотя сам где-то грузчиком сейчас работает. Присылает книги. Пару раз водил меня в театр. Родной отец ни разу не водил, а он…
В трубке снова захрипело.
— Вить! Вить, слышишь? А ничего, что мы столько разговариваем? Межгород все-таки! Ты сейчас кучу денег потратишь!
— Ничего, я со служебного! У меня наряд, представляешь? В новогоднюю ночь! Так мне командиры разрешили позвонить в Минск!
— А ты родителям-то звонил?
— Нет еще! Сейчас позвоню! Ну, дальше рассказывай!
— А что рассказывать? — Лена даже растерялась. — У нас тут деньги новые, зайчики. Очень смешные… Ромка… Помнишь Ромку Красивого? Который был Ирочкиным женихом? Так вот, он сейчас учится вместе с Ирочкой в институте культуры, будет дирижером. Он, правда, сам не знает, зачем ему это надо, но родители решили, а он же такой послушный всегда был. Ну, ты помнишь… А ты как?
— Нормально. Служу. Начальство вроде мной довольно. Скоро приеду на каникулы. Хочу вас всех повидать.
— Ты, наверное, здоровенный стал? Голос такой… Ни за что не узнала бы…
— Ну, скажешь тоже… — Витя где-то далеко закашлялся, смутился. — Скажешь тоже…
Лена улыбалась в трубку. Хороший парень этот Яковлев. Пыталась вспомнить, как он выглядит: ушастый, с упрямым взглядом, худой, но ширококостный. Надежный мальчик, правильный.
— Лена, — голос Вити стал тише. — А… как там Наташа?
Господи! Ну, как же она сразу не поняла! Зачем она грузила его всякими глупостями! Человек даже родителям не звонил еще! Черт знает какими путями нашел телефон квартиры, в которой живет Иркин брат! Он хотел слышать Наташу!
— Ой, Вить! Конечно! Прости! Я как-то… Она… Сейчас я ее позову!
Лена попыталась рвануть за Наташей в комнату, но там еще было слишком людно и шумно.
— Витя! Вить! Тут сейчас гости разойдутся, и тогда…
— Ну, ладно! Ты просто скажи, как она?
— Ой, она вообще молодец! Тянет хозяйство, троих детей. Хорошо, что Анжелка подросла, пятнадцать ей уже, хоть помогает… Эльвире десять, а Виолетте пять… А мама их, Капитолина Михайловна, снова беременна… Ну, что еще… Наташка сейчас работает у Ирочки в киоске, нигде не учится. Ну, ей и некогда, сам понимаешь.
— Танцует?
— Да ты что! Только если с сестрами дома!
— А… а парня у нее нет?
— Да нет у нее никого! Она даже не дружит ни с кем, кроме нас!
— Слушай, я скоро приеду… Скажи ей… Даже не знаю…
— Я поняла! Я все скажу!
— Ладно, Лен. Мне тут пора уходить. Будьте здоровы все, ладно?
— Ладно! Спасибо, что позвонил! С Новым годом!
А в трубке уже гудки.
Лена улыбалась, как ненормальная. Витька! Кто бы мог подумать! Какой молодец, а? Как Наташке везет, Господи!
Наташа была в комнате, убирала посуду и еще три тонны всякой фигни, оставленной гостями. Ирочка нервно соскребала с обоев грязное пятно неизвестного происхождения.
— Вот свиньи! Вот подонки! Чтоб я еще раз кого-то из них пригласила! Блин, Сергей убьет! Тут обои стоят больше, чем мы все вместе взятые!
— Наташа!
Наташа, не отрываясь от посуды, кинула — ну?
— Наташ, тут Яковлев звонил!
Она медленно выпрямилась, повертела в руках тарелки.
— И что?
— Да ничего…
— Блин! — не успокаивалась Ирочка. — Говорила же, чтобы вели себя по-человечески! Нет, не умеют! Обязательно нажраться и загадить все вокруг!
— Наташка!
Наташа посмотрела на Лену спокойно-спокойно, без улыбки, без радости, вообще без эмоций:
— Ну, чего?
— Ты что, не понимаешь?
— Что я должна понимать?
— Он тебя любит!
— Кто? Яковлев?
— Да. Яковлев.
— Ну, пусть любит. Что мне от этого?
Вышла, включила на кухне воду, стала мыть посуду.
А Ирочка выругалась и чайкой полетела в санузел.
Уже через секунду она пинками выталкивала оттуда своего уснувшего мускулистого бойфренда. Бойфренд страшно опростоволосился, уснув прямо на унитазе со спущенными штанишками. Гневу Ирочки не было границ. Пришлось девчонкам подключиться и помочь парню одеться, а потом дружно вытолкнули его вон.
— И чтоб я тебя больше никогда не видела! Козел! — крикнула Ирочка и захлопнула дверь.
— Не замерзнет? — запереживала Наташа.
— Ой, я тебя умоляю! У него дубленка натуральная, не пропадет! К тому же на улице Новый Год, кто-нибудь обязательно подберет, обогреет.
— Не жалко? — это уже Лена.
— Кого?
— Ну, его… Так парень старался, каждый день цветы какие-то, подарки… Хороший в сущности парень.
— Так что мне солить их, хороших парней?
Под утро все втроем завалились спать на один диван. Диван был кожаный, белье с него постоянно сползало и приходилось лежать на холодном и липком, а это было не очень приятно.
— Серега, дубина, накупил всякого барахла, лишь бы подороже, а насчет удобства даже не задумывался! — Ирочка забросила свои длинные, тонкие ножки на стену, предлагая всем любоваться.
— А что Илона? Такими вещами в доме жена занимается.
— Ой, Наташка! У них с Илоной грызня еще в брачную ночь началась. А то и раньше. К тому же у нее свой бизнес, своя квартира…
— Своя квартира?!
— Ну, да. Она построила себе новую где-то на Сурганова, метров двести квартирка… А эту Сергей мне отдать собирается, когда я замуж выйду!
— Здорово, — констатировала Наташа.
Они жили в хрущевской «двушке»: мать, отец и четыре сестрицы. У них была очередность походов в санузел (совмещенный), они спали по двое, они никогда не могли собраться на кухне всей семьей потому, что пятиметровая кухня не вмещала всю семью. У них была ржавая ванна и старый кухонный буфет со стеклами, которые никогда уже нельзя сдвинуть, потому что они за много лет зацементировались крошками. У них был затекший бурыми кругами потолок. У них была мебель, которая в некоторых местах не имела ножек и стояла на кирпичиках. Они жили так всегда. А кто-то жил совсем иначе.
Но Наташа не завидовала Ирочке. Ни одной секунды. Как-то так получилось…
— Ну, правда, я должна буду отработать год на него, поездить в Россию за товаром.
— Ирка! — Лена повернулась на живот, простынка немедленно уползла, обнажив холодную кожу дивана. — Как ты в этом всем разбираешься? Прибыль, барыш, навар, товарооборот!
— Ну, не знаю… Мне несложно. Разбираюсь и все. Только, девки, это очень скучно… Ну, давайте поговорим о приятном. Кто когда и с кем в первый раз?
— Ой, говорили уже!
— А ты, Ленка, молчи! Мы все знаем, что ты еще девственница!
— И еще мы все знаем, что ты давно не девственница!
— Да, и горжусь этим!
Ирочка была пьяна, весела ей хотелось драйва, сладких разговоров.
— Это был…
— Гитарист Э.! Мы знаем!
— Да! И он привел меня к себе…
— Во Дворец пионеров и школьников!
— Да вы чего! Какой дворец? Домой!
— А в прошлый раз ты говорила, что во дворец!
— Да? Ну, ладно. Пусть будет дворец… И когда я коснулась его руки…
— Он взял ее и прижал к своим штанам! Мы все знаем!
— Да! И я…
— Испугалась и отдернула руку!
— А, неинтересно с вами!
Они молчали, улыбались, смотрели в потолок.
— Наташка! А ты так и не поделишься с подругами своей историей? Хотя бы в Новый год?
— Нет. Это мое личное дело.
— Блин, какая ты зануда, — Ирочка толкнула Наташу ногой, и уснула так быстро, что не успела ее, эту ногу, забрать обратно.
За окном кружился снег. Было глухо и тихо, как всегда после Нового года, когда метро еще не ходит, а гулять уже нет сил. И все устает, гаснет, выключается, хотя послевкусие и еловые запахи держатся еще долго и не дают уснуть как следует.