— Мне пора, пусти.
— Да я не держу!.. Э, так а ты что, даже про завтрашнее утро меня не спросишь?
— Мне ничего не надо.
— Вот, блин, принципиальные девушки пошли! Как тебя зовут хоть?
— Никак.
Она выбежала на служебную лестницу, скатилась вниз, потом припустила на полной скорости темными дворами к метро. Ее, наконец, отпустило, можно было подумать и ужаснуться. Тому, насколько пусто стало под ребрами и какой жгучей смесью стыда и страха заполняется это пространство.
Она не помнила, как ехала, хотя помнила, что старательно прятала глаза. Не помнила, где и на что пересаживалась. Надо было быстрее добраться до дома, отдать матери сотню, потом лечь под душ и утонуть. А другого исхода быть не может, когда девяносто процентов кожи поражены отпечатками пальцев сладострастного Шефа.
— Наташа!
И опять пришлось шарахнуться! Ну, сколько это может продолжаться?
— Извини, я без предупреждения!
Она бросилась бежать, но ее догнали, схватили, обняли, подняли на руки.
— Отпусти! — орала Наташа, отбиваясь каждой вакуолью. — Отпустиии!
— Да не кричи так! Это же я! Я!
— Отпууустиии!
Наконец ее оставили в покое. Наташа отскочила, выставила вперед ладони, прикрываясь от удара.
— Да это же я! Яковлев! Яковлев, слышишь?
Высокий, крупный мужик, лица не видно, сплошные тени от листвы под тусклым фонарем.
— Отстань от меня! Слышишь? Не смей подходить! Только шаг сделай!
— Да я стою, видишь? Стою на месте! Успокойся!
Наташа оглянулась: нет ли кого? Конечно, нет. Когда надо — никого не бывает.
— Отвали, понял? Отвали! Сейчас так орать буду!
— Да я…
— Иди отсюда! Уходи! Я буду смотреть! Если только двинешься в мою сторону — закричу, слышишь?
— Слышу.
Он весь обмяк, осунулся. Разочарован — не то слово. Убит. Но Наташа была в таком пике, на такой нервной ноте, что не могла и не хотела различать нюансы чужой печали.
— Я прямо с поезда сюда. Никуда не заходил, родителей еще не видел… Ждал тебя часа три…
Наташа тяжело дышала и искала глазами прохожих.
— Ладно. Я пойду. Может, у тебя плохой день был, не знаю. Позвони мне, если захочешь. Я буду в городе еще два дня.
Он отступил в тень, стал меньше, а потом совсем испарился.
Глава 8
Первой начала звонить Лена. Всю ночь маялась, прислушивалась к привидениям в маминой комнате, к мыслям о Сергее и о своем новом имидже. Особенно не давал ей покоя имидж в районе живота и мышц на ногах. Болело. Ну, не то чтобы болело. Ныло, очень настойчиво и нудно. Если это та самая подлость, о которой говорил Сергей, то беспокоиться, конечно, не стоит. Поноет и перестанет. Но приятного мало, как будто отлежала все тело сразу и в каждом сантиметре сейчас назревает серьезный мышечный бунт. Плюс ворох недостойных мыслей мещанского характера: где взять деньги на ссобойку в больницу, надо ли завтра давать врачам взятку, как это сделать и т. д.
Не выспалась. Вернулась после занятий в пустой дом и набросилась на телефон как усталый путник на продуктовую корзину.
Сначала Костику. Был ли у мамы? Как она? Еще не пришла в себя. Делали операцию. Ужас какой… Нет, не ужас? Врачи говорят, что с такими болячками еще жить и жить! Хорошо!
Наташке. Опять на работе? Сколько можно! Как сто долларов? Вчера принесла домой сто долларов? Ничего себе! Где же это она так работает? Уборщицей в кинотеатре?? Хорошенькое дело! Пусть сразу же позвонит, как появится, ладно?
Ирке. Ира?
— Ленка! Ленка! Ты дома?
— Естественно.
— Я сейчас к тебе приду.
— Но я к маме в больницу…
— Мне очень надо. Я скоро.
Она примчалась через пятнадцать минут — неслыханный срок, спринтерский забег какой-то!
— Ленка!
Сбросила туфли и еще из коридора начала падать на диван в Лениной комнате.
— Ленка! Я сейчас умру! Я два дня не спала, между прочим! Я час назад еще на трассе была!
— Что случилось?
— Я сегодня ночью… Я… Это ужасно! Я никогда не думала, что меня может так переколбасить всю! Просто как будто наизнанку вывернуло! Капец полный! Ира сегодня ночью умерла! Старая Ира сегодня ночью умерла!
— Господи! Какая Ира умерла?
— Ну, ты дура! Я!!! Я умерла!
— Ты???
Нет, с миром что-то случилось! Лена похудела, и мир в связи с этим перевернулся?!
— Ирка!.. Ты пьяная?
— Я не пьяная! Я новая! Я другая! Я светлая и чистая, как после исповеди! Или сауны!
— А что случилось?
— Сегодня ночью… — Ирочка оторвалась от подушки, удивленно огляделась. — А где Маргарита Петровна?
— Она в больнице.
— Как?
— Вот так. Вчера «скорая» забрала. А тебе Сергей не рассказывал?
— Да мы с ним и не виделись, он с утра на работу уехал… А что с Маргаритой Петровной?
— Сердце.
— Надо же, — Ирочка задумчиво подтянула к подбородку острые коленки. — Как странно. Все кругом начинают болеть и меняться. Кажется, Ленка, это старость…
— У кого старость — у тебя?
— И у тебя тоже!.. Жить будет?
— Ну а как же! Скажешь тоже!
— Это хорошо. А то было бы жаль, если бы Маргарита Петровна умерла. Она у тебя классная.
— Ирка! Что ты несешь?
— Я говорю, что у тебя классная маманя и было бы плохо, если бы она вдруг умерла! Она и на телик тебя пристроила, и кошку взять разрешила, и меня утешала, когда я только собиралась замуж за старого козла… Она одна меня жалела! А вы все были рады, что я выхожу замуж! Все! Желали мне, блин, удачи! А то, что я себя хороню заживо! Продаю, а потом хороню в особнячке Бронислава Станиславовича! Об этом вы не думали?
— Так ведь… Ирка! Прекрати фигню нести! Кто тебя заживо хоронил?? Я??
— Ну, и ты тоже… И теперь вам всем пофиг, а я сама! Сама поняла, что ТАК НЕЛЬЗЯ! Я — человек! И требую человеческого отношения!
Лена просто стояла и смотрела. А что тут можно говорить и делать?
— И мне самой надо сейчас придумать, как отмазаться от этой свадьбы!
— От какой свадьбы отмазаться???
— С Брониславом, блин, Станиславовичем!
— Так ты не будешь за него выходить??
Ирочка оторвалась от подушки, ее глаза гневно сверкали!
— КОНЕЧНО НЕ БУДУ! Как я могу выйти замуж ЗА ЭТО???
Лена села, посидела. Ничего не стала говорить.
— Мать убьет, блин… Убьет… И самое главное, что помочь никто не может… Никто ничего не придумает… Ни ты, ни Наташка, ни Ромка… Друзья, блин… Какая от вас польза?.. К тебе хоть можно зайти поговорить!.. А Рома, жених долбанный…
Вдруг Ирочка остановилась на полуфразе, взглянула блестящими глазами на подругу.
— Слушай, а что если…
Встала, медленно побрела в сторону телефона.
— Так-так-так… Интересно получается…
И как будто боялась, что потеряет свою гениальную идею, если будет идти слишком быстро.
— Да что с тобой такое?
Ирочка уже набирала номер.
— Все будет хорошо! Теперь уже точно! Поздно я доперла! Что значит не спать два дня! Это же классно! Это же выход, понимаешь?
— Нет!
— Алло! Ромка?
Лена с тревогой следила за действиями своего дорогого товарища, своей подруги. Да, вчерашний день был странным и полным стрессов и открытий. Но взрослый человек все равно найдет в себе силы сохранить рассудок. А вот Ирочка, кажется, не смогла…
— Ромка? Это Ира. Что ты делаешь? Бросай. Бросай, говорю, потом выучишь! Гони к Ленке домой! Есть суперважное дело! Если не приедешь, расскажу Розе Наумовне, что ты в понедельник на занятиях не был! Все. Жду.
И она завертелась, запрыгала.
— Ирка! Объясни, что происходит!
— Ну, что? Ничего особенного! Просто Ирина Игоревна Сидорова духовно переродилась! Вчера ночью! На Могилевском шоссе!
— И кто же теперь прыгает по моему дивану?
— Совершенно новый человек! Хрустальный! Светлый! Порядочный! Человек, который дал слово и его сдержит!
Обалдеть.
Выпустив пар и пару килограммов восторга, Ирочка снова притихла, впала в романтический коматоз и начала уже объясняться.
— Я вчера получила права, Ленка…
— Получила все-таки? Поздравляю!
— И поехала в Смоленск, повезла товар.
— Сама? Ты сумасшедшая?
— Я уже это поняла… Но с этим я справилась. Приехала в шесть утра, в семь вытащила людей на встречу, в восемь утра развернулась назад, и вот час, как дома…
— Ненормальная…
— Да. Ленка, ненормальная. Не спала ни капли, но состояние такое, как будто сожрала килограмм перца… Я сбила человека… То есть я думала, что я его сбила, а оказалось, это какие-то деревенские козлы куклу из сена на дорогу подбросили…
— Ужас какой!
— Это точно… И я, Ленка, за десять минут такого передумала!
— Представляю!
— Короче, я решила жить по-новому. И знаешь, с чего я начну?
— Нет.
— Выйду замуж за Ромку!
Вечером Наташа тихо прокралась на рабочее место, вымыла родную метлу, протерла пол в холле, пошла с дозором по этажу, чтобы найти неполадки и устранить их, как вдруг…
— Эй! Петрова! Блин, какого хрена твоего телефона ни в одном из документов нет?
Администратор. Сонный, опухший после вчерашнего праздника, но довольно возбужденный.
— Петрова! Я тебя вчера видел! Неплохо, неплохо!
— Мне пол мыть надо…
— Да подожди. Слушай, тут приезжал вчерашний заказчик, передал тебе это…
Начал искать во внутреннем кармане, а лицо хитрое, довольное — раскусил я тебя, хоть и не сразу! Я таких, как ты, за километр чую.
— Вот.
Пластиковый пакетик. А в пакетике — блестящие жирные изгибы золотого украшения.
— Щедрый попался, да? Ну, держи, заслужила, молодец… Слушай, Петрова! Так тебе пора начинать карьеру стриптизерши! А чего? Сиськи у тебя улетные, все остальное тоже на месте. А лицо просто накрасить хорошенько и никто ничего не заметит! А? Давай-ка заглянем в дирекцию, пусть договорчик с тобой переоформят, и будешь ты не уборщицей, а танцовщицей! Как в сказке, блин!
— Мне пол пора мыть, — сказала Наташа и ушла, красиво неся ведро водицы.