А потом пришла очередь свидетелей отстаивать честь жениха и невесты. Тамада вытащил их из-за стола, причем оба свидетеля явно выражали желание остаться в тени и не отсвечивать. Но им не позволили. Народ требовал зрелищ.
— «Горько» молодых мы уже видели, — тамада загадочно и кровожадно улыбнулся. — А теперь мы хотим посмотреть на «горько» свидетелей! И пусть сейчас они докажут, что целоваться умеют не только жених и невеста! И пусть они постараются во имя и во благо наших молодых!
— Во имя и во благо… — убито прошептал свидетель Алексей и сжал руку Лены. — Простите, но теперь нас просто убьют, если мы не поцелуемся.
— А может, не надо? — на всякий случай спросила Лена. Она еще надеялась, что тамада шутит, что сейчас все посмеются и отпустят их от греха подальше. Но не тут-то было.
— Надооо! — закричал народ.
И тамада забегал вокруг как судья на ринге, начал дурным голосом кричать что-то о солидарности молодоженов и свидетелей, о том, как важно поцеловаться именно сейчас и какое решающее значение это будет иметь для развития страны и общества!
— Горько! Горько! — кричали гости.
— Горько! — кричала Ирочка и повизгивала от удовольствия.
Рома ничего не кричал, даже не смотрел, а индифферентно ковырял вилкой отбивную.
Лена чувствовала себя голой и насквозь прокаженной, она была отвратительна себе и представляла, насколько она отвратительна другим. Все смотрят на нее, на ее дурацкие ноги, открытые до самых ягодиц, на вопиющие формы, тесно облепленные ненавистным платьем. Господи, хоть бы на улице что-нибудь взорвалось, и гости забыли бы о ней, потому что взрыв интереснее…
— Ну, ладно! — вдруг сказал свидетель Алексей и, как герой голливудского фильма, переломил Лену пополам и, уложив ее на локоть, откинул назад до самого пола.
— Удобно? — спросил он.
Что могла сказать Лена? Ничего. Она и дышать-то в таком положении могла с трудом. Зато теперь от них не требовался страстный поцелуй, поскольку уже сама заявка на поцелуй была на грани интимного. Гости взревели.
Алексей чмокнул Лену в нос и рывком поставил на место. Вот и все.
А Лена вдруг поняла, что ее нижнее белье в этом упражнении засветилось на полную катушку. Конечно, настроение от такого не улучшается.
— Великолепно! — вскричал тамада. — Просто великолепно! Друзья! Может, мы попросим их повторить на бис этот поцелуй?
— Дааа!!!
— Нет! — закричала Лена и выбежала прочь. Свидетель, улыбаясь и раскланиваясь, как заслуженный артист, отправился следом.
— Ну, ладно тебе. С кем не бывает?
— Со мной! Со мной такого раньше никогда не бывало! Я никогда не была пугалом, вот в чем дело! Никем была, синим чулком была, серой мышью была! Но чтобы вот так вот на весь зал сверкать трусами!!!
— А что, очень милые трусы!
— Да ну тебя!
— Нет, правда! Ты зря так печалишься! Старики все равно ничего не рассмотрели, а молодежь тебя за этот показ успела полюбить!
— Не нужна мне такая любовь!
— А какая тебе нужна?
Лена осеклась и посмотрела на свидетеля. Мешала тушь в глазах, но даже сквозь ее ядовитые струи можно было видеть, что Алексей совсем-совсем не издевается. Но говорить о любви с ним?.. Это уже само по себе издевательство.
— Иди к Ирке с Ромой. Пожалуйста.
— Вместе пойдем.
— Не бойся, Валентина Сергеевна уже не шпионит за тобой.
— При чем тут Валентина Сергеевна? Я просто не могу бросить даму в слезах на улице. Мужчина я или нет?
Лена не выдержала и гадко улыбнулась. Это оп-то считает себя мужчиной? И тут же взяла себя в руки. Пусть как хочет, так себя и называет, это его дело.
— Ну?
Алексей положил руку на ее плечо. Рука была тяжелая и теплая, совсем как у человека, который положил бы эту руку с целью поинтимничать с Леной. Так странно…
— Скажи…
Она свистнула распухшим носом и задумалась. Хотела спросить, как он может любить мужчин, но передумала.
— Скажи, у тебя с Ромой… серьезно все, да?
— Ну, да, серьезно, — ему было так смешно. — Слушай, ты похожа на человекоподобную зебру! Или на Элиса Купера. Знаешь такого музыканта?
— Да? Это ужасно, — она потерла лицо руками, но только еще больше развезла тушь по лицу. — А сейчас лучше?
— Намного! Намного лучше!
Вот в таком настроении они были, когда их застал Сергей.
— Нормальные дела, сказал он, швыряя спичку рядом с парочкой. — В зале все ждут свидетелей, а свидетели тут расселись и кудахтают!
— У нас технический перерыв! — сухо сообщил Алексей.
— Что-то вы весь день сегодня прерываетесь. Смотрите, как бы не пришлось выплачивать неустойку!
— И выплатим! — Алексей встал, помог подняться Лене (она все зажимали руками платье, не давала ему задраться). — Вы чем берете? Сеном? Спичками? Мухобойками?
— Натурой.
— Ну, тогда вам не сюда.
— Лен, погоди, — Сергей задержал ее за руку. — А вы идите, товарищ свидетель, идите! Вас ждут великие дела!
Алексей остановился, кивнул — ждать? Не ждать? Лена пожала плечами. И Алексей не стал ждать. Вот в этом и было его основное отличие от любою другого мужчины, но «правильного»…
— Слушай, ты сегодня какая-то такая… Я просто теряюсь… Даже не ожидал, что у моей сестрицы может быть такая подруга! И ведь росла практически у меня на руках!
— Ну, это ты, наверное, не меня вспоминаешь!
— Слушай, — он отошел в сторонку, окинул опытным взглядом, как художник свежее полотно. — Да ты просто секс-бомба какая-то!
Ну, хватит.
— Мне пора.
— Стой, подожди! Слушай… Даже не знаю, как сформулировать мое предложение… Короче, давай куда-нибудь сходим. Просто так, ничего личного. Поболтаем, вспомним молодость.
— Хорошо. Я пойду, а?
Он взмахнул ладонями с белой сигаретой меж крепких пальцев — иди, я не держу. Но взгляд его еще долго буравил Ленину спину. И ниже.
Ирочка была не одна. Рядом сидела Наташа и что-то шептала.
— О! Танцовщица наша пришла! — Ирочка постучала ладошкой по стулу, ласково-ядовито взглянула на Лену. — Садись, Карменсита! А мне тут Наташка разные ужасы рассказывает!
— Не ужасы. Просто мне не правится этот твой гитарист.
— Мне он тоже не нравится. А давайте его побьем!
— Давайте с ним поговорим, чтобы он оставил Анжелку в покое!
— А что, он к твоей малой докапывается? — Ирочка холодно улыбнулась. — Надо же, шустрый какой… Да… Вот так вот трахаешь мужика, трахаешь… А он в один момент переключается на другую, помоложе…
При слове «трахаешь» Наташа болезненно сморщилась. Она слишком хорошо помнила Иркины рассказы о том, как пылкий гитарист лишает девственности юных прелестниц, и ее тревога по поводу будущего сестры росла в геометрической прогрессии.
— Поговори с ним, Ирка!
— Вот еще! Стану я с этим козлом разговаривать!..
И тут Ирочка как львица, почуявшая запах молодой капибары, напряглась и раздула ноздри:
— Это еще что за номер?
Подруги не сразу поняли, о чем это она так. Но когда поняли, тоже удивились.
Сергей, Витя Яковлев, Варфоломей и Игорь Петрович, счастливый отец невесты, — все они стояли рядом с джинсовой девушкой Олей и улыбались.
— Что за сучка? Почему не знаю?
— Она с твоим братом пришла.
— Ясно. Проститутка. Другие с моим братом не ходят.
— Она студентка! Математик!
Ирочка презрительно взмахнула в сторону Лены ресницами.
— Студентка может быть такой проституткой, что мало не покажется! Одно другому не мешает!
И все три притихли, наблюдая сценку. А девушка Оля сверкала, дарила улыбки и хитрые взглядики, клала руки на руки мужчин, трогала их галстуки, извивалась лианой, стараясь объять необъятное…
— Надо же, — Ирочка даже восхитилась. — Какая сссучка… И ведь прикидывается овцой, блин! Я не такая, я жду трамвая! Студентка, мать ее… А на самом деле ни одного мужика не пропустит, ей пофиг, красивый он или полная задница! Мужик — значит, должен крутиться вокруг нее! Любой ценой! Такие твари — самые опасные! Точно вам говорю, девки! Вот посмотрите, кого-то одного она сегодня вечером утянет к себе в постель!
А девушка-тварь смеялась, запрокидывая голову. И оставалось только гадать, на чьей шее сомкнуться ее маленькие острые зубы.
Все закончилось довольно быстро. Ирочка подошла к веселой кучке, светло и ласково взглянула на конкурирующую хищницу и промурлыкала:
— А что это у меня на свадьбе за секс-символ завелся?
Девушка Оля притихла, спрятала щупальца и присоски и стала маленькой, робкой джинсовой девочкой, которая к секс-символам имеет такое же отношение, как метро Московское к улице с таким же названием.
— Это Оля, Ирочка, — сказал Игорь Петрович. — Очень милая девушка, студентка. Читает Бохреса.
— Борхеса, — тихо поправила Оля.
— Вот, его. Вообще, Ира, я не понимаю, почему вы с Олей не можете дружить и встречаться у нас дома.
— Папа! Я, в отличие от тебя, не вожу домой проституток!
Она! Вокруг ахнули. Игорь Петрович с тоской посмотрел на дочь. Неблагодарная свинья. Сколько они с матерью для нее сделали!
— Неблагодарная свинья! Сколько мы с матерью для тебя сделали!
— Не волнуйся. Когда ты будешь старый, я для тебя тоже что-нибудь сделаю… Только ты потом не говори, что тебе это не нравится.
Ирочка оттолкнула бедную, невинную девушку Олю в сторону. Подальше от гарема. Встречные гости приветливо улыбались, радовались, что невесту ведут подышать воздухом. А может быть, даже воруют… Вообще жизнь молодых так прекрасна!
— Вот что, студентка, — невеста профессионально сплюнула на асфальт, аккурат рядом с Олиной кроссовкой. — Если я тебя, овца ипучая, еще раз увижу, я тебя урою так, что никто не найдет! Понятно тебе?
— Понятно! — пискнула девушка. — Можно я сумку заберу?
— Вали, забирай. Только смотри, чужую не сволоки, сука!
Тонкая, чувственная натура Оли не вынесла такого обращения.
Она бежала. Сначала в зал, где остались вещи и Сергей. Потом галопом по коридорам, в поисках уже только Сергея.