— Холодно! — визжали Виолетта с Элеонорой. — Холодно!
Немножко побросались песочными комочками, пару раз повалили друг друга на спину, а потом стало «Горячо! Жарко!». И Наташа смела с «секретика» верхний слой.
Под стеклом лежали лепестки, фантики и… презерватив.
— Это откуда? — Наташа постучала ногтем по предмету. — Откуда это у вас?
— Ну, мы в тумбочке нашли!
— В какой тумбочке?
— Анжелкиной!
Наташа подкопала пальцем «секретик», выудила блестящую упаковочку, чем страшно расстроила сестер.
— Наташа! Это мы нашли! Это наше!
— Тихо, — сказала Наташа и сдвинула брови. — Дальше играете без этой штуки, понятно?
— Но…
— Или идете домой!
— Понятно…
Осталось только дождаться Анжелку.
Она возвращалась из магазина, толкала велосипед, а рядом топал загорелый и грязный деревенский хлопец. О чем-то трепались, хихикали.
Наташа вышла из-за забора, скрестила руки на груди. Анжелка издалека поняла, что будет гроза. Шепнула что-то хлопцу, тот зыркнул на Наташу и исчез.
— Привет, — радужно улыбнулась Анжелка, подходя ближе. — Меня ждешь?
— Тебя, — кивнула Наташа. — Проходи.
— Ну, я еще хотела на речку съездить, меня ребята ждут…
— Обойдутся!
Наташа взяла велосипед за руль и втолкнула во двор. А когда он рухнул, жалобно тренькнув звонком, даже не обернулась.
Анжелка угрюмо ждала.
— Это твое?
Наташа помахала блестящим пакетиком.
— Мое, — Анжелка вдруг надменно задрала подбородок, и стало видно, что она на голову выше старшей сестры.
— Откуда?
— Из аптеки.
— И с кем ты это… используешь?
— Не твое дело!
Бац! Пощечина.
Анжелка шумно засопела носом, прикусила губу, испепеляя свою мучительницу взглядом.
— Еще хочешь получить? — поинтересовалась Наташа.
И тут Анжелка сорвалась с места и дунула прочь.
— Вернись! — крикнула Наташа, вылетев следом. — Вернись, сказала! Анжелка!
Но ногастая сестрица исчезла, не осталось и пыли. Даже куры прекратили метаться по дороге и снова занялись поиском смысла.
— Ничего, — сказала сама себе Наташа. — Ничего, вернется! Никуда она не денется!
Однако прошел час, другой. А Анжелки все не было.
В четыре часа Наташа отвела младших к соседке, а сама отправилась на зачистку селения.
Она уехала в деревню и не вернется. У нее там есть богатый свидетель свадьбы. И это тупик. Яковлев сидел на диване, вертел в руках тапок и никак не мог понять, где же ошибка, почему не сходится. Он был настолько искренен в чувствах, настолько сильно любил эту девушку… Должно же было это где-то учитываться, в какой-нибудь небесной администрации?
Ой, Наташка…
— Витя, будешь кушать? — робко спросила мама, сунув нос в комнату.
— Нет, не хочу…
— Ну, хоть супа! Ты же ничего не ел с утра?
— Мам! Не хочу, понимаешь?
— Понимаю…
На самом деле мама ничего не понимала, кроме одного: сын тоскует, тает, бледнеет, и длится это уже не один месяц. И если так будет продолжаться, то случится что-нибудь страшное.
И понятно, что виной всему — девчонки. Но какие именно и что конкретно тревожит сына — это оставалось загадкой.
Поэтому когда позвонили и нежным голоском позвали к телефону Витю, мама обрадовалась.
А вдруг это та самая виновница? Вдруг сейчас, наконец-то, все разрешится и наладится?
— Вить! Тебя к телефону!
В комнату проникла мамина рука с трубкой, потом на секунду засветились радостные глаза. Поздравляю, сын! — говорил взгляд.
— Девушка! Тебя девушка!
Витя прижал трубку к уху:
— Слушаю.
— Витя? Привет! Не ожидала тебя застать дома! Это так чудесно! Я тебе уже звонила пару раз, но ты был где-то на войне…
— Кто это?
— Это Оля! Оля Курлова! Помнишь меня?
Витя отнял трубку, стукнул ею подушку, а параллельно и себя кулаком в лоб. Сам виноват! Сам! Вот и напоминание!
— Да, Оля…
— Ой, я так рада, что ты приехал! Я так по тебе скучала!
— Спасибо…
— Ты надолго?
— Нет, я уже скоро…
— Ой, как жаль! Тебя так не хватало все это время! Знаешь, у меня не было никого лучше тебя… Я не могла прийти в себя после той ночи… Каждую секунду о тебе думала… Ты такой… такой…
— Оля, не надо…
— Ну, как же не надо, когда надо? Если ты великолепный, восхитительный мужчина, значит, ты должен об этом знать!
— Спасибо, мне пора…
— Нет, пожалуйста!
В ее голосе стало столько слез и страха. Яковлев снова беззвучно выругался и прикрыл ладонью глаза. Господи! Ну за что ему это все?
— Пожалуйста! Пожалуйста, Витя! Поговори со мной перед тем как… Перед тем как ты уедешь и забудешь меня! Я просто хотела сказать, что не могла выбросить из головы ту ночь! Ты был так нежен, так силен! Я начинаю дрожать только от одной мысли о том, как ты…
Кажется, она просочилась сквозь дырочки динамика и обволокла ухо изнутри.
— Как ты… Был со мной! Я никогда не думала, что одной-единственной ночи будет достаточно для того, чтобы понять! Чтобы понять! Что я… Я, кажется… Тебя люблю!
Его отшатнуло. Ударило молнией и прожгло насквозь. Что она такое говорит? Зачем?
— Оля! Постой! Помолчи! Этого не может быть, понимаешь? Ты меня совсем не знаешь! Та ночь была… Ну, она была случайной! Я не хотел… Ты меня прости, но я… Я не…
— Прошу тебя! — она начала рыдать, громко и раскатисто. — Пожа-а-ааалуйста! Не оставляй меня! Я умру без тебя! Умру! Я не смогу жить, если ты меня оставишь! Пожалуйста, Витя! Люблю! Люблююю!
— Витя? — мама снова сунулась в комнату. — Может, чаю попьешь? С хворостом?
— Мама! — Витя очумело прижал трубку к пузу, пытаясь спрятать стонущую Олю. — Мама! Дай мне побыть одному! Слышишь?
Мама скорбно кивнула и скрылась.
— Витя! Витя! — звала трубка. — Я люблю тебя!
А на кухне мама гремела кастрюлями.
Оля.
Мама.
Кастрюли.
— Я сейчас приеду! — рявкнул он и швырнул Олю на диван.
То есть трубку.
— Ура! Ура! — кричала декан и посылала воздушные поцелуи видеокамере. Видеокамера была чужая, какой-то итальянский папа снимал конкурс для семейного архива, но декану было все равно. Ее девочка, ее студентка выиграла! Выиграла престижный международный конкурс! Смотри, мир, какие девчата живут в городе Минске!
Ирочка кланялась, тонко улыбалась, размахивала букетом призовых цветов, размахивала дипломом и какой-то серебристой хренью — наградой. Награду можно будет поставить на кухне, чтобы все видели. Диплом — на стену. Там уже есть парочка таких же, с победным текстом: «Первое место… Ирина Сидорова».
— Эй! — Ирочка обернулась к ведущему, который радостно распинался в микрофон, поливал вокруг итальянским. — Эй! У меня в дипломе неправильная фамилия!
Декан схватилась за сердце одной рукой, а второй испуганно прикрыла рот. Ну, как же она снова забыла?
— Тут должно быть написано «Ирина Красивая», а не «Ирина Сидорова»!
Ведущий шутил, отбиваясь от приставучей победительницы, что-то говорил зрителям, которые так же ничего не понимали, но очень веселились и радовались жизни, осыпая Ирочку новыми порциями аплодисментов. В конце концов, Ирочка поняла, что правды таким образом не добиться, и направилась к декану.
— Вот, — она протянула диплом. — Если они не исправят, будет международный скандал!
Декан охнула и убежала вместе с дипломом, а Ирочка отыскала глазами Рому и подошла к нему.
— Ну? — улыбка до ушей. — Как я?
— Ты звезда!
— Это точно!
Она обняла своего мужа-друга за тонкую шею и прижала к себе. Посмеялись, пугая международную общественность веселой возней (она его так откровенно щипала, а он так мило стеснялся!), потом Ирочка предложила пойти и слопать пиццу.
Суперидея!
— Так! Жрете?
Лена и Коленька вздрогнули и пригнулись. Ну, да… Перекусывали макаронами быстрого приготовления… А что делать, организм-то требует?..
— Да ладно, не дергайтесь!
Это Сергей. Важный, в пиджаке малинового цвета, с бутылкой шампанского.
— Ну, предлагаю отметить появление нашего первого критика! И последнего! Потому что с этого момента мы будем всех критиков посылать куда? Правильно, на три веселых буквы! У нас один критик — наш спонсор! А других критиков мы не признаем!
Коленька быстренько убрал клавиатуру из-под открываемой бутылки.
— Ты, Серый, поосторожнее с жидкостями! А то потом придет критик Леонидович и раскритикует тебя за аппаратуру на пару сотен баксов! Это в лучшем случае!
Сергей посмотрел на торчащие из Коленькиного рта макароны и улыбнулся:
— Если вы будете вести себя хорошо, я куплю и вас, и эту аппаратуру!
— И что? После этого у меня вырастет еще один палец?
— После этого у тебя вырастет зарплата!
— А! — Коленька облизал пространство вокруг губы, сметая остатки обеда. — Тогда я, конечно, готов и сам залить клаву. Слюной.
— Давай стакан! — зло-весело прикрикнул Сергей.
Пока Коленька мыл емкость из-под макарон, Лена тихонько предложила посмотреть то, что они смонтировали. Она и сама переживала, хорошо ли. Искали какие-то планы, экспериментировали с частотой смены кадров, с музыкой.
— Ленка, мне пофиг, сколько вы там кадров поставили. Я в этом ничего не понимаю, — сказал Сергей. — Я тебе доверяю. Но если завтра мне скажут, что программа плохая, ты получишь первая!
— А кто будет ее завтра смотреть? Какой-нибудь режиссер?
— Нет! — Сергей весело отпил из горла. — Какой-нибудь владелец ресторана! И ему нужна реклама! И мы эту рекламу ему можем дать!
— Каким образом?
— Любым! Но пока мы договорились, что снимем несколько выпусков у него в ресторане.
Коленька уже вернулся и многозначительно хмыкнул, глядя на Лену. И подставляя «стакан».
— То есть как? — не сразу въехала Лена. — Вместо нашей студии будет ресторан?
— Ну, да! Пару раз скажем, где ты находишься, потом еще в титрах адресок дадим! И все довольны, считают деньги!