— Возьми девчонок и идите на кухню!
Анжелка набрала побольше воздуха, чтобы как следует возмутиться, но передумала. Уж больно доходчиво умела Наташа объяснять людям их задачи. И слишком красноречиво торчал из-под скатерти ее кулак.
Она сгребла в охапку раскрывших рты малолеток и удалилась, бросая на Наташу леденящие кровь взгляды.
— Давай! Давай-давай! — веселились гости, ожидая главного.
Но стриптизер оказался неторопливым. Он долго ходил вокруг Наташи, гладил ее округлыми движениями, надувал щеки. Кто-то научил его, что так женщинам очень нравится, что это их возбуждает. И парнище старался изо всех сил.
— Вы можете не трогать меня так часто! — посоветовала ему Наташа. — Мне уже приятно, идите к гостям!
Нет! Он погрозил ей пальчиком. За все уплачено! Сиди и не мешай работать!
В итоге гость добросовестно прогнал всю свою нехитрую программу, долго пытался изобразить акт любви с Наташей и ее стулом, потом стянул трусишки и прижимался к честным людям своим ню, прикрытым полотенцем. Потом, кажется, исчез.
— Хорошая у тебя подруга, — сказал Алексей, утирая пот. — Не скучная.
Наташа и сама порадовалась бы, если бы не была так обессилена и праздником, и сюрпризами, и своим трудным отношением к тому, что кто-то тебя лапает.
Яковлев в тот вечер уехал. И решил никогда больше не возвращаться в родной город. А если и возвращаться, то строго домой, без этих безнадежных и бессмысленных поисков счастья.
А Ирочка в тот вечер, проводив гостей и подруг, решила совратить мужа.
Ей было как-то тревожно, как-то нерадостно. Такой фестиваль забубенила, такую организаторскую работу провернула — а вот как-то без чувства глубокого удовлетворения. И дело было не только в том, что Наташка, неблагодарная, так и не удосужилась ни разу залиться смехом счастья и броситься на шею. Ей можно было простить черствость, она такой родилась… А вот что-то другое беспокоило больше, грызло и пульсировало в мозгу. Что?
Сначала Ирочка решила, что дело в отсутствии на вечеринке хорошего парня. Или во всем виноват гитарист Э., который так и не научился быть галантным, и изо всех сил демонстрировал свою тупую независимость? Да черт с ним! Не он болит сейчас!
И только хорошенько помаявшись и намотав простыню с кожаного дивана на горячее тело, Ирочка поняла. Она ревнует Рому! Или Алексея? Да непонятно кого…
Она даже села: как же так? Что за глупости? Но ведь действительно ревнует. С Алексеем Рома становится тонким и…благоухающим, что ли… А с ней он всегда тонкий, но без глубины и нежности…
И вообще! Что за ерунда! Женаты уже несколько месяцев, а муж так ни разу и не спал со своей женой!
— Ромка! — грозно крикнула она. — Ты спишь?
Он пришел не сразу, действительно спал.
— Что-то случилось?
Ирочка посмотрела на его заспанное рыльце, на пижаму, которую когда-то сама выбирала, хихикая, а вот теперь эта пижама будто сама хихикала в ответ и кричала: он ребенок, маленький мальчик! Он никогда не станет большим! Засунь свои фантазии подальше!
— Ромка, мне страшно!
— Чего?
— Страшно, говорю! Снится всякая фигня! Спи со мной!
— Ну, если ты хочешь…
Он уже давно перебрался в другую комнату и там все расставил по своему усмотрению. И спал сам по себе, один, со своими извращенными снами.
— И вообще! — сказала Ирочка, захватывая его одеялом. — Я требую исполнения супружеского долга! Муж ты или не муж?
Он сонно засмеялся, отвернулся. Муж, конечно, спи.
И все.
И Ирочка осталась лежать с тупым взглядом в никуда и страшно одинокая.
Ей вдруг очень захотелось убить Рому. Избавится от него навсегда.
Вместо этого она положила руку на его хрупкое бедро и начала елозить, пытаясь настроить и себя и его на нужную волну.
— Ирка!
Рома вскочил, гневно отбросив одеяло.
— Что? — Ирочка обиженно оскалилась. — И дотронуться до тебя нельзя?
— Дотронуться можно, но… не так!
— Как?
— Ты сама знаешь!
— Ничего я не знаю…
— Ира! — он выполз из постели, нащупал тапочки. — Извини меня, но я не хочу сейчас с тобой спорить по этому поводу. Спокойной ночи.
— Подожди!
— Давай завтра, ладно?
И ушел.
Ирочка долбанула плюшевого зайца о стену, а потом еще долго колотила его пяткой.
Но уже через пять минут ее ярость поутихла, и она сама отправилась к Роме.
— Ром!
— Я сплю! — жалобно отозвалась темнота.
— Я посижу с тобой чуть-чуть и пойду! Мне надо поговорить!
— Ира!
— Ну, пожалуйста!
Рома сел, в темноте нарисовался его силуэт.
— Хорошо. Давай говорить.
Ирочка всползла и пристроилась рядом.
— Неужели ты совсем-совсем меня не хочешь? — убито спросила она.
— Ира, дело тут не в тебе!
— А в ком?
— Во мне. Ты же все знаешь, зачем еще раз…
— Я знаю, но… Прости, Ромка, но я не верю…
— Не веришь? — он усмехнулся. — Я должен тебе что-то доказать?
— Нет. Просто давай поцелуемся.
Чмок в щечку.
— Так не пойдет. Целуй по-взрослому!
— Ирка, отстань! Я хочу спать!
— Целуй, говорю!
Она схватила его за подбородок и силой попыталась развернуть к себе.
И через секунду оказалась на полу.
— Больно? — Рома уже суетился рядом, помогал встать.
Ирочка была вынуждена пару раз хорошенько встряхнуть головой. Не показалось ли? Судя по тому, какой странный угол у всех предметов, нет.
— Сама виновата, — лепетал Рома. — Я же тебя предупреждал! А ты…
— Ромка! Ты меня ударил?
— Нет, я просто оттолкнул. Машинально. Прости.
— Ты меня ударил! Надо же…
Она поплыла к двери как Белая Панна: тихо, отстраненно. Рома стоял, прижимая к себе подушку, и на лице его было столько страдания, что изверг сжалился бы и простил. Но он, Рома сам себя не простил бы. Чем дальше уходила Ирочка, тем хуже ему становилось. Как он мог ударить? Вообще ударить? А тем более девушку, близкого человека?
— Знаешь что? — Ирочка обернулась, глядя в космос. — Знаешь? Я никогда бы не подумала, что у меня муж дебошир и хулиган… Социально опасный. В следующий раз привлеку к ответственности. Будешь пятнадцать суток без телевизора.
— Это была самозащита, — Рома улыбнулся. Она шутит. Слава Богу. Значит, не так уж он ее и обидел. Хотя, конечно, обидел.
Ирочка забралась в свою постель и долго лежала, не моргая и глядя в черный потолок. Ей почему-то показалось, что она стала взрослее. Какое отношение к взрослости имел строптивый Рома, она не знала.
Но что-то изменилось.
Потом дверь скрипнула, появилась Ромина голова.
— Слушай, ты все еще боишься спать одна?
Ирочка пожала плечами в темноте.
Топ-топ-топ, как собака к кормушке, и Рома прыгнул к ней в постель.
— Я решил тебя чуть-чуть погреть… Ну, пообнимать по-дружески. Можно обнимать человека без секса?
— Не знаю, — честно ответила Ирочка.
— Тогда давай попробуем.
Глава 15
Утром Маргарита Петровна тихонько поскреблась в дверь Лены:
— Ты спишь? Лена? Спишь?
Сначала Лене показалось, что ей это просто снится: мама что-то говорит, держит Мурку на руках, а Мурка вдруг начинает закатывать глаза и как будто теряет сознание. И почему-то понятно, что она умирает.
— Еще слишком рано, — говорит мама, — Перезвоните позже.
Но Мурке нужна помощь прямо сейчас. Что значит рано?
— Она спит.
Она не спит! Ей плохо! Мама! Ты что, не видишь?
— Хорошо, я попробую еще раз… Лена! Леночка! Тебя к телефону!
Лена вскочила как ошпаренная. Вот она, старушка Мурка, валяется на подушке, как обычно. Зевает, с сонной улыбкой щурится на утреннее солнце в шторах.
— Кажется, проснулась…
Лена выскочила в коридор. Так и есть. Мама в ночной сорочке, лохматая, без очков. Держит трубку.
— Это Сергей. Я ему сказала, что ты еще спишь, но он очень просил разбудить. Говорит, срочное дело.
— Спасибо. — Лена взяла трубку, дождалась, пока Маргарита Петровна удалится к себе. — Я слушаю!
— Лена?
— Да.
— Слушай… Я тут не знал, кому позвонить… Короче, у меня сын родился!
— Сын? У тебя?
Ну, да! Илона была беременная! Так что ничего странного! Обычно беременность заканчивается рождением сына или дочки!
— Ой, Серега… С ума сойти можно!
— Вот и я о том же…
— Я тебя поздравляю…
— Спасибо…
— Что ты будешь делать?
— Ничего. А что я могу сделать? Вот, позвонил тебе. Потом, может быть, родителям скажу. Что еще?
— Ну, а увидеть? Сына увидеть?
— Увидеть? — в его растерянном голосе прорезалась, наконец, знакомая нота сомнения. — Как? Зачем?
— Это же твой ребенок!
— И что? Во-первых, он сейчас в больнице, меня туда не пустят. Во-вторых, мы с Илоной договорились, что я не буду претендовать и мешать…
— Да при чем тут это! Не претендуй! Просто езжай туда, постой под окнами. Ей будет приятно!
— Ты думаешь?
— Я уверена!
— Ладно, рассмотрим твое предложение… А ты со мной поедешь?
— А я-то зачем? Это ваши дела!
— Ну, посидишь в машине…
Что-то часто ей приходится сидеть в машине, пока Сергей решает свои интимные вопросы.
— Мне кажется, я буду только мешать.
— Да ты что! — он заволновался. — Ты мне так помогаешь! Просто чума! Я с тобой чувствую себя увереннее. Короче, собирайся, заеду через полчаса.
Наташа проснулась в своей тесной маленькой комнатке, рядом сопели Виолетта с Элеонорой. На полу сонно почесывала длинную ногу Анжелка. За стенкой мяукала Сусанна. Кормилась.
— Наташка? — звонким шепотом спросила Анжелика. — Не спишь?
— Нет уже.
— Я тоже! Так хочется в деревню!
— Да.
— Прикинь — мы теперь имеем право там жить!
— Я тоже об этом думаю.
— Классно! Давай туда поедем на выходные?
— Хорошо. Только надо будет печку топить, уже холодно.