И никто не должен был знать.
К одному старому костюму прибавились два новых. Наташа провела маркетинговое исследование швейного рынка, поспрашивала знакомых и подружек. В конце концов остановила свой выбор на молодой, стеснительной пэтэушнице, которая оказалась не только дешевой, но и толковой. Вдвоем придумали простенькие, но странные конструкции из доступных тканей. Музыку помог найти гитарист Э. А поставить танец Наташа могла самостоятельно, это она умела получше многих хореографов. Вот так несложно появилась на свет самостийная стриптизная единица Джульетта.
Имя придумала сама. Просто ляпнула первое попавшееся, когда на одной из вечеринок шустрый ведущий поинтересовался, как ее представлять. Одним позором больше, одним меньше — разницы уже никакой. Джульетта, блин…
В условленное время у ресторана ее встречал гитарист Э. Был уже чуть-чуть пьяненький, но бодрился.
— Свадьба странная, — весело докладывал, ведя ее тайными тропами в гримерку. — Куча каких-то солдат, альтернативщиков и студентов. Одним подавай Газманова, другим — «Ляпис Трубецкой», третьим — «Наутилус Пампилиус». Были конкурсы, они уже напились, разогрелись, так что ты должна зайти на ура.
Наташа достала из пакета свои перышки, развесила на батареях.
— Родственники жениха уже в капусту нажрались, гуляют на балконе, слабые оказались, жених тоже какой-то левый. Весь вечер киряет и с бабушкой трындит. Зато невеста о-го-го! У меня с ней был стремительный секс не так давно. Девочка-ураган, горячая, как пирожок… Вот, решил по старой дружбе забубенить ей светскую свадьбу, а то задрало уже под «Золотое кольцо» хороводом танцевать. Решил, кстати, заниматься организацией свадеб и вечеринок, как тебе идея?
— Нормальная идея.
Наташа искала зеркало.
— Собираю базу артистов, исполнителей, фокусников разных. Стриптиз опять же… Так что буду тебя иметь в виду… Представляю, как сейчас солдатики тебе обрадуются! Давай, заведи их всех… Только стариков не трогай, старики со своими женами пришли, мне драки не нужны.
— Мне тоже.
— Ой, а невеста какая! Я бы и сам на ней женился, да только принципиально решил выбрать жену порядочную! Но девка, я тебе скажу, такая огненная! Звонила мне утром, предлагала интимное свидание.
Прикинь, в день свадьбы! Говорила, что меня любит, но отдана другому, хотя согласна время от времени встречаться со мной, пить кофе… Я офигеваю, как вы, девки, так можете?
— Так не все могут.
— Ага, знаю я вас…
— Выйди, мне надо переодеться!
— Так я же тебя все равно через двадцать минут голой увижу, забыла?
— Выйди.
— Не огненная ты, — сказал гитарист Э., махнув рукой.
— «Ляпис Трубецкой»? А что это такое? — спросила Ирочка, пытаясь дотянуться кисточкой до мизинца на ноге. Мука, а не педикюр, когда трубку плечом держишь! Только решила ноги в порядок привести, а тут звонят без остановки.
— Группа такая белорусская, новая, очень крутая. У них не концерт, а целое представление. У меня и пригласительные уже есть.
— Ну, не знаю… Если Ромка захочет…
— Захочет, я с ним утром разговаривал!
Ох, уж этот Алексей с его культурными связями! Нет бы в субботний вечер пригласить друзей в ресторан, на дискотеку. Вечно его тянет хрен знает куда.
Ирочка привыкла к тому, что они втроем, что Алексей кормит их странной, экзотической едой, которой всегда было мало. Ирочку такие гастрономические упражнения очень веселили, она любила большие тарелки, с горкой забитые едой, и чтобы салатик, и десерт. А французские булочки и тонкая подливка на одиноком кальмаре — это так, баловство. Но очень пикантное. Алексей водил их смотреть культовое кино и крутил им джазы.
Вот еще и сегодня какой-то Трубецкой.
— Надеюсь, там будут и нормальные мужики тоже. Не только умные гомосексуалисты, — сказала Ирочка своему отражению.
Какое у нее все-таки было красивое отражение!
Как этому отражению не хватает высокого, сильного красавца рядом!
Сергей вез Лену домой и молчал. Она тоже молчала. Была какая-то волнующая краска в этом молчании. И вся без остатка тишина была прострелена трассирующими мыслями ни о чем, но такими сладкими.
— До завтра, неверная, сказал Сергей, глуша двигатель.
Если человек глушит двигатель, значит, он не собирается уезжать и настаивает на продолжении беседы.
— До завтра, самоуверенный!
Оп закурил, приоткрыв окно. В окно тут же просочилась зима.
— Я одного не могу понять, — сказал Сергей, гоняя сигаретой снежинку. — Как я мог попасться на крючок к девчонке, которая младше меня на десять лет, которая испортила мне всю юность своим шпионажем… Я не могу этого понять!
— Никакого крючка не было, — улыбнулась Лена. — Ни одной секунды не держу тебя. Срывайся и плыви, куда хочешь!
— Уплывешь от тебя, ага!
Так хорошо…
— Что мне делать? — спросил он. — Ты же образованная… как там тебя мой дружок называл? Скажи мне, образованная девушка, что делать?
— А какие варианты?
— Ну, разные…
— А есть вариант «ничего не делать»?
— Есть.
— Вот его выбираю.
Он подумал, подымил.
— Нет, не годится. Ничего я уже не делал, легче от этого не становится.
— А что тебя мучает?
— Да все! То, как на тебя мужики смотрят! Как школьник какой-то у тебя автограф просил!
— Ты меня ревнуешь к славе!
— Я тебя просто ревную!
— О! Что я слышу? — она подвинулась ближе, заглянула в глаза. — Ты меня ревнуешь? Ты? Меня? Ревнуешь?
— Я! Тебя! — передразнил Сергей. — Ну, весело тебе? Повалила бобра, чайница?
— Не валила я тебя, ты сам свалился!
— Вот и я о том же… Слушай, может, я старею?
Он положил холодную ладонь на ее руку.
— Не знаю, — она ее не убрала. Раньше тоже касались друг друга, но короче.
Так и сидели. Молчали.
— Ладно, я пойду…
— Иди.
Снова сидели.
— Слушай, мне пора. Я обещала маме не задерживаться. Еще в магазин надо.
— Ну, иди, конечно…
Снег. В нашем регионе зима длится полгода. Очень несправедливо. Есть такие регионы, где зима вообще не предусмотрена. Хотя в зиме до Нового года ничего плохого нет. Есть только хорошее — тот же самый Новый год впереди. И наверняка этот Новый год она встретит вместе с Сергеем. Сначала с мамой, а потом приедет Сергей.
— Так. Все.
Она дернула дверь, впустила клубок снежинок в салон (кожаный, гидроусилитель руля, АБС и т. д.).
Вышла на снежный тротуар. Слой белого тонкий-тонкий, как будто кремом помазали. Белковым.
— До завтра!
Он помахал в ответ и завелся.
А потом вдруг шустро закутался в шарф и, на ходу застегиваясь, выбрался из машины.
— Э! Я замерз! Мне нужен горячий чай! Иначе я домой не доеду!
— Только у меня к чаю ничего нет! — Лена распахнула дверь подъезда. — Если ты пьешь чай без булочек…
— Я пью чай с красивой девушкой! Все, я решился!
Она пропустила его вперед. Чувствовала, что он тоже улыбается. Такие вещи видны даже в темноте.
Дверь была закрыта на нижний, но это нормально, это бывает, если мама куда-нибудь выходит, в магазин например.
— Мам?
Она включила свет в коридоре и обалдела.
И — такое уже бывало не раз — будто чудесная музыка внутри перестала звучать, ее резко и грубо обрубили!
Все в квартире было смято, сдвинуто, как будто кто-то сильно суетился!
Дверь в мамину комнату распахнута!
— Мама?
Лена вбежала в комнату, оставляя сапогами ледяные кучки. Кресло развернуто, очки на полу… Что случилось, Господи?
— Звони соседям! — велел Сергей.
И Лена бросилась к телефону, а потом вспомнила, что соседей нет, точнее есть, но не те, что надо: квартиросъемщики, лимитные студенты. Этим никакого дела нет до того, что там в соседних квартирах, они только ночью оживают…
— Родственникам звони! Кто-нибудь что-нибудь обязательно знает!
— Нет у нас родственников!
— А отец твой? Он же должен что-нибудь знать?
— Да не может он! Я его ни разу не видела с тех пор, как они развелись! Он, может, и не знает, где мы живем и живем ли вообще!
— Тогда в милицию!
Лена прижала ладонь к губам… Господи, что же это такое!
— Ну, чего стоишь? — Сергей распахнул дверь. — Давай, поехали! В больницу скорой помощи! Надо шевелиться!
Она кивнула, но реально ничего не сделала — не понимала, что делать.
И ровно через секунду зазвонил телефон.
— Алло? — закричала Лена в трубку. — Алло! Мама?
— Это Костя! — крикнули в ответ. — Костя это! Лена, ты меня слышишь?
— Слышу! Дядя Костик, где мама?
— В больнице! Не волнуйся, уже все в порядке! Врачи говорят, что на неделе отпустят! Все нормально, слышишь?
— Что с ней?
— Сердце прихватило! Она меня успела набрать! А я уже не глядя «скорую» вызвал! Так мы одновременно со «скорой» приехали! Я, правда, на такси по прямой, а они, думаю, через «Москву»…
— Где она сейчас? В какой палате?
— Ты сюда пока не едь, не пустят. Ей успокоительное дали, спит, так что нет смысла приезжать! Да и я тут с ней побуду, так что не волнуйся! Завтра утром позвоню, тогда решим, как быть!
— Я приеду, дядя Костик!
— Оставайся дома! Все нормально! Я за ней присмотрю, слышишь? У меня все равно бессонница! Ты там… это… Кошкой займись… Мне некогда было…
— Кошкой?
— Да… У вас кошка померла… Мать поэтому и разволновалась… Так что давай держись там. Выражаю свои соболезнования. Хорошая была кошка…
— Спасибо, дядя Костик… Спасибо тебе за все…
А в голове что-то такое щелкнуло, как будто лопнула емкость с кипятком, и этот кипяток полился вниз, на голую кожу лица, ниже…
— Лена? — Костик по телефону напрягся. — С тобой все нормально? Ты можешь кому-нибудь позвонить? Лена? Позвони подружкам, пусть с тобой сегодня переночуют, слышишь? Одна не оставайся!
— Хорошо, дядя Костик…
— Я еще позвоню попозже, слышишь?