Московские хозяева притихли.
— Ну, как? — не без гордости поинтересовалась Ирочка. — Как вам наша модель?
— Красивый мальчик, ничего не скажешь, — охотно согласился парняга-босс. — Яркий, очень красивый мальчик… Хорошая фактура, очень пряная, такая восточная… Смугленький, рельефный… Славный мальчик…
— А я вам что говорю? — Ирочка уже праздновала победу.
В чем она не сомневалась, так это в своих силах и в Ромкиной красе. Все могло пойти прахом, хоть и не хотелось бы такого расклада… Но ведь что угодно бывает! Могла начаться война, могли растаять ледники. могли закрыть продуктовый магазин у дома, в который Ирочка бегала еще ребенком… Одного не могло произойти — осечки в Ирочкиной установке! И нельзя было не видеть, что Рома красив!
— Ну?
— А что «ну»?
И эта сволочь, этот джинсовый архар, выплюнул свою сигаретку — и все! И больше никаких изменений в позиции!
Ирочка почувствовала, как внутри нее образуются холодные пустоты.
Как же так?
Ведь все очевидно, все ясно, как Божий день!
Тогда какого черта?..
— Модель, ребятки, — это не только внешность, даже очень яркая! Это умение двигаться, это сценическая подготовка, это личность, харизма!
— Ну, правильно! Есть у нас эта ваша харизма! — Ирочка не совсем уверенно осмотрела Рому. Знать бы еще, что такое харизма… Что за мышца…
— Не уверен…
И он чуть-чуть развернулся корпусом в сторону выхода. Буквально на градус, но этого было бы достаточно для тактичных гостей. Они начали бы собираться.
Ирочка была очень бестактным гостем. Очень бестактным гостем, который, к тому же, оказался в одной минуте от катастрофы.
Остаться за бортом большой жизни только потому, что на периферии, в маленьком Минске, до сих пор не научились новому виду макияжа — какой-то поганой харизме?
— Так, подождите! — решительно заявила Ирочка и взяла Рому за талию. — Сейчас мы вам покажем, что и без харизмы можно выглядеть на все сто! Сейчас мы вам покажем, что такое — сценическая подготовка!
Раз-два-три, кивок… И они вдруг весело закружились в классическом танце, помеси вальса и танго, без музыки, только в такт Ирочкиной фантазии.
Выглядело это довольно уморительно.
И Рома никак не мог понять, что ему делать, куда и как вести. В Ирочкиных глазах искрило безумие, она больно сдавила Ромино плечо, и было ясно, что она скорее умрет, чем сдастся.
Все было жалко и отвратительно.
— Убью! — прошипела Ирочка. — Разведусь на хрен! Поедешь опять к своей маме под замок!
Вряд ли угроза имела воздействие, просто Рома был так утомлен, что любое слово, произнесенное угрожающим шепотом, срабатывало как хлыст по потной шкуре.
Он взмахнул челкой и пошел чеканить шаг, красиво выгибая бархатную спинку.
— Блин, какие пидарасы! — засмеялся джинсовый парняга, все еще апеллируя к своей соратнице, но уже по инерции. — Я таких больных еще не видел, реально! Просто дурдом какой-то!
— Смотрите, как двигается! — крикнула ему потная, возбужденная Ирочка. — Смотрите-смотрите! И потом не говорите, что харизма лучше нормального, чистого тела! Видели, как ставит ногу? Смотрите еще раз! Аппп! А сейчас будет поворот! Смотрите!
Джинсовый ржал, утирая слезы. Его чайниконосица хохотала мелким бисером и даже уже не посматривала на часы. А Ирочка все орала что-то, напряженно таская за собой пунцового Рому, все искала в глазах московских товарищей намек на удовольствие.
— Прямо какой-то адский труд, — подвел итог однополчанин Дима, глядя на финальные титры программы. — Никогда не думал, что получасовая программа делается пять часов! Мне все казалось, что они как-то уже готовыми и появляются!
— И это мы еще быстро, да, Ленк? По новогоднему графику! С дозаправкой!
Лена не любила общаться с пьяными видеоинженерами. С этим — особенно. Если бы не доброе, великодушное, ироничное существо рядом, если бы не Дима, друг-однополчанин, то можно было бы считать сегодняшний день окончательно убитым. Сначала Сергей, потом вот пьяный видеоинженер.
— Ты что, за каждую программу так переживаешь? — аккуратно спросил Дима, перехватывая скандал, уводя в сторону. Политес чистой воды. Вряд ли его интересовало Ленино отношение к программам. Ну, вот так вот. Если честно.
Лена так ему и сказала:
— Зачем ты спрашиваешь? Тебе же все равно? Ты просто хочешь как-то разрядить обстановку, да?
Однополчанин покивал, соглашаясь.
Потом Лена злилась. И улыбалась.
Уже очень сильно пьяный видеоинженер одним пальцем набивал титры. Хихикал, читая то, что получалось.
А потом гость обдумал сказанное и отреагировал:
— Хотя… мне любопытно. Как любому нормальному человеку, который всегда видел телевизор только с одной стороны. Со стороны зрителя. Я, конечно, догадывался, чем вы тут занимаетесь. Что вы это все как-то режете, склеиваете… Но как? Какими ножницами? Этого-то я ни разу в жизни не видел! Может, и к лучшему, что не видел. Если бы я в детстве зная, что за спинами Хрюши и Степашки стоит какой-нибудь пьяный монтажер, я бы от разочарования закончил свои дни в колонии!
Лена улыбнулась.
Хорошо быть кем-то другим, не Леной. У всех других людей сейчас такая простая и понятная жизнь, им так легко шутить и смеяться. Никого из них не бросил Сергей.
Лена уже почти была уверена, что Сергей ее бросил, покинул. И столько в этом во всем непонятного! Если бы не такое количество вопросов, если бы он сделал то же самое, но после нескольких лет скучных, изживших себя отношений. Или если бы он не сказал вчера про «люблю». Зачем было говорить? Какой смысл?
— Вообще часто лучше не знать всей правды. Иногда кто-нибудь тебе пытается изо всех сил эту правду сказать, а ты ему вдруг даешь в лоб. И оба потом не понимаем, за что.
— Дим, ты где работаешь?
— Я-то? — Дима встрепенулся. — Ты меня услышала? Решилась со мной заговорить? Я себя зауважал! Завтра куплю себе поощрение — бутылки три.
— Так где?
— Ну, если тебе действительно интересно…
— Действительно.
— Я работаю в одном спортивном клубе.
— Кем?
— Ну, так, ерунда. Инструктором.
— Каким инструктором?
— Да средненьким таким, не самым известным.
— Спорт какой, я спрашиваю?
— А, спорт! Отличный спорт! Самый спортивный, оздоровительный спорт. С другим дел не имеем.
Смешной, белобрысый, уши розовые торчком.
Видеоинженер Коленька обернулся посмотреть, отчего это Лена вдруг так смеется. Удивленно икнул, собрал лоб складочками. Хотел что-то сказать, но не нашел что. Пожал плечами и отвернулся, скорбно кивая головой: я так и думал, этим все и должно было закончиться. Уже кадрят друг друга!
— Ты, может быть, хочешь спросить, каким видом спорта ИМЕННО я занимаюсь?
— Именно это я хотела спросить!
— Вообще разными. Даже шахматами.
— Ты инструктор по шахматам?
— Нет, я инструктор по парашютам, а по шахматам я кто-то вроде Бендера.
— Парашюты?
— Да. Такие штуковины с веревочками. Очень помогают в полете.
— И сколько лет ты этим занимаешься?
— Чем «этим»? — встрял видеоинженер. — Что ты там рассказываешь девушке, козья морда?
— Вот, рассказываю о звездах, о далеких странах…
— Врет! Не верь ничему, Ленка! Этому прохвосту верить нельзя, он каждый день обманывает по девушке!
— О! — спортивный Дима поиграл бровями. — Какая красивая легенда! Прямо тост какой-то!
— Выпьем за этот прекрасный тост! — предложил видеоинженер. Но Лене вдруг совсем расхотелось участвовать в празднике. Естественно, спортсмен, который пьет, не может быть порядочным человеком. И какое ей дело до совращаемых им девушек? Пусть их хоть десяток в день набегает, ей-то что? Зачем докладывать? С какой целью?
Все то приятное, что накапало в душу вместе со снегом за окном, растаяло. Осталось неприятное.
— Ладно, мне пора.
— Так мы же еще не допили, Ленка?
— Оставайтесь, допивайте. Я пойду.
Лена встала, сгребла свои бумажки в сумку, отразила плечом вопросительный взгляд однополчан.
И тут дверь распахнулась, и влетел Сергей.
— Быстро собирайся! — сказал он Лене. — Есть дело.
Пришел!
Лена вспыхнула и даже оперлась на стол. Так быстро схлынуло паскудное и унылое, что на секунду обескровило ее всю. Сергей пришел за ней! Пришел за ней!
Видеоинженер бездарно прятал бутылку, пялился на Сергея и прятал. Но Сергею, казалось, не было до него никакого дела. Ну, никакусенького.
— А мы вот тут… программу твою смонтировали!
— Я завтра посмотрю, как вы ее в таком состоянии смонтировали! — тихо заметил Сергей, так и не оборачиваясь к ничтожной твари — видеоинженеру. — И почему посторонние в монтажной?
— Это не посторонние! — возмутилась тварь. — Это… это мой брат, практически!
— Я пойду, — сообщил Дима, тихо вынырнул из-за стола, тихо надел куртку, тихо попрощался, тихо посмотрел на Лену.
И ушел.
— После Нового года поговорим, — сказал Коленьке Сергей. — Обо всем поговорим. И о твоем производственном алкоголизме, и обо всем остальном… Кто это был?
— Это был отличный парень — Димка!
— Я не хочу больше здесь видеть этого отличного парня!
Сергей выразительно обернулся к видеоинженеру, и часто-часто заморгал ресницами. Всегда, когда сердился, он вот так вот взахлеб моргал.
Лена уже стояла у двери.
Ей было хорошо.
Бушующий Сергей казался ей таким сильным, таким замечательным! Стоит себе, жесткий, маленький, и одним взглядом прибивает к линолеуму долговязого циничного видеоинженера. Тот, конечно, кривится, делает вид, что ему очень смешно видеть у себя под коленями эту грохочущую блоху. А вообще лучше не ругаться! Лучше увести Сергея и остаться вдвоем.
— Пойдем, — позвала Лена. — Все нормально. Они смонтировали все нормально. А пили… Просто завтра Новый год!
— А мне по фигу, что завтра Новый год! — Сергей выжал из глаз все до капли, все презрение, всю ярость. — Если у тебя проблемы с алкоголем — иди лечись, ясно?