Часослов. Брюгге, ок. 1410 г.
London. British Library. Ms. Harley 2966. Fol. 39v — 40
«Рубрики», краткие пояснения к текстам молитв, нередко гласили, что их силой сможет заручиться не только тот, кто их читает, но и тот, кто их носит с собой. В одном датском молитвеннике перед текстом «крестовой молитвы», которую приписывали папе Льву III (705–816), был обещано: «Всякий, кто носит ее на себе или слышит, как ее читают, читает ее сам или видит ее перед собой, в тот день не утонет, не сгорит, не будет убит, и ни человек, ни дьявол не сможет навредить его телу или душе»[248]. Спасительная сила молитвы могла войти в человека не только через текст (который он произносит или слышит из уст других), но и через физическое соприкосновение с книгой или листком пергамена, на котором она записана. В еще одном датском молитвеннике было сказано, что человек, который носит с собой молитву волхвам, может не бояться печалей этого мира и не умрет без исповеди или елеопомазания. Однако текст «сработает» без прочтения, только если владелец записи неграмотен и не может ее прочесть[249].
Иконы, статуи или фрески, считавшиеся чудотворными, привлекали толпы паломников, которые стремились к ним прикоснуться. Время от времени похожую силу приписывали и рукописям. Прекрасным примером может служить Книга чудес из Пюртена, приходской церквушки в Верхней Баварии. Речь идет о Евангелии, созданном во Франции в конце IX в.[250] До конца XV в. его использовали для богослужения, а в конце XVI в. церковные власти (церковь находилась в ведении каноников-августинцев из монастыря в Ау) начали применять ее для лечения людей, страдавших эпилепсией (падучей) и психическими заболеваниями. Четыре ночи подряд рукопись открывали и клали на головы больных. В результате миниатюры с изображениями евангелистов были практически стерты. Особенно сильно пострадал портрет Иоанна Богослова[251]. С поздней Античности и вплоть до Нового времени текст Евангелия от Иоанна (особенно его первые строки «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог») активно использовали в целительных ритуалах и писали на амулетах[252].
Немецкая монахиня-визионерка Маргарет Эбнер (1291–1351) рассказывала в своих «Откровениях» о том, сколь сильно было ее стремление прикоснуться к кресту: «Если мне на глаза попадал какой-нибудь крест, я целовала его настолько часто и искренне, как только могла, и прижимала к сердцу, сколько у меня было сил. Я делала сие усердно, мне даже казалось, что при жизни не смогу от него оторваться — из-за обильной благодати и сверх всякой меры сладостной силы… Куда бы ни шла, при себе имела я крест. Кроме того, у меня была одна книжка, а в ней — Господь на кресте. Эту книжку, открытую на том самом месте, я потихоньку положила за пазуху и, когда куда-нибудь шла, прижимала ее к своему сердцу с немалой радостью и неизъяснимою благодатью. Если собиралась соснуть, то брала Господа в книжке и совала себе под лицо. Также носила я Господа у себя на шее. Он спускался мне до самого сердца. А еще воровала, когда получалось, большой крест и клала его себе на сердце. Прижатая им, я лежала, пока не засыпала в великой благодати»[253]. Если бы книжка, которую Маргарет прижимала к лицу и телу, сохранилась до наших дней, мы наверняка увидели бы миниатюры, пострадавшие от ее горячего благочестия.
В Средние века верующие нередко соскабливали с лиц и/или нимбов святых красочный слой. Полученный порошок можно было собрать в мешочек либо, растворив в воде или вине, выпить, надеясь на то, что он принесет желанное исцеление и защитит иным образом. Эта практика была известна еще в Византии. Так, в сборнике чудес св. Космы и Дамиана (VI–VII вв.) рассказывается о женщине, которая, чтобы избавиться от колик, соскребла ногтями штукатурку с фигур святых целителей, нарисованных на стене ее спальни, и, растворив порошок в воде, его выпила. После этого ей сразу полегчало. Это чудо без всякого осуждения упоминается в деяниях Седьмого Вселенского собора 787 г., где исцеление недужной приписывается не эффекту от порошка, а вмешательству святых целителей (как и в типичных чудесах от икон). Соскабливание краски с изображения предстает как эквивалент молитвы, а не как святотатство[254].
Точно так же пили воду или вино, в которые окунули какую-то реликвию или в которых растворили соскобленную с могил святых пыль или землю[255]. Так, земля с могилы св. Адельгунды должна была исцелять от головной боли, каменная крошка от гробницы св. Виборады — от болезней глаз, а пыль с каменной плиты, на которой поспал св. Сераник, — от лихорадки и детских колик[256].
В 1150–1172 гг. английский монах Томас Монмутский составил «Житие и страсти св. Уильяма Норвичского». Этот текст, посвященный гибели и чудесам юного подмастерья, (якобы) замученного иудями незадолго до Пасхи 1144 г., считается старейшим свидетельством «ритуального навета». Стремясь доказать, что Уильям — мученик, достойный церковного почитания, Томас собрал множество исцелений и других чудес, свершившихся у его могилы. Один ребенок излечился от дизентерии, как только выпил воды с частичками гробницы. Леди Мэйбл де Бек после двух недель страданий родила здорового ребенка, выпив настойку из папортника, которым дотронулись до гробницы Уильяма. «Всякий раз, как ее или ее детей беспокоили болезни, они немедленно бросались за помощью к лекарству, каковым была ее вера и на действенность которого они полагались. Призывая на помощь св. мученика Уильяма, они скребли камень [гробницы] и растворяли его в воде, а потом пили ее и вскоре получали облегчение»[257].
Надеясь на помощь и исцеление, съедали и выпивали не только частицы изображений, но и священные буквы — чернила, смытые со страниц Библий или свитков-амулетов[258]. В одной французской рукописи роженицам советовали съесть яблоко с написанным на нем заговором: «От отрасли девы, где рождается корень Иесеев. Анна родила Марию, Мария — Спасителя. Во имя Господа Иисуса Христа, дитя, будь ты мужеского или женского пола, выйди наружу»[259].
В позднее Средневековье и раннее Новое время верующие прикладывались не только к ликам Христа, но и к символам его ран, изображениям его сердца и другим образам, связанным с культом Страстей (рис. 77). Молитва перед ними, нередко включавшая прикосновение, позволяла накопить индульгенции — сократить будущий срок пребывания в чистилище на сколько-то десятков, сотен или тысяч лет. На одной немецкой гравюре XV в. с изображением пяти ран Христовых (овал, символизирующий рану на боку, расположен по центру, небольшие изображения пронзенных кистей и ног — по краям) было обещано: «Это мера ширины и высоты Христовой раны, которая была пробита на его боку, когда он висел на кресте. Всякий, кто поцелует [ее]… получит… семь лет индульгенции…» Внутри овала был помещен крест. Подпись к нему гласила: «Этот маленький крест, стоящий в Христовой ране, если увеличить его в сорок раз, составит рост Христа в его человеческой природе. Всякий, кто благочестиво его поцелует, будет защищен от внезапной смерти или несчастья»[260]. Такие «меры Христа» (mensura Christi, longitudo Christi) и схематичные изображения его ран часто рисовали или печатали на амулетах. Их носили с собой и прижимали к телу, чтобы через соприкосновение с телом Спасителя усилить их эффективность[261].
Рис. 77. В среднем регистре изображена рана, которую оставило в правом боку Христа копье сотника Лонгина. Как и на многих образах того времени, она предстает как миндалевидная фигура красного цвета с более темной сердцевиной. Из раны течет кровь Спасителя. Несмотря на отдельные повреждения, эта миниатюра хорошо сохранилась, а вот рана сильно повреждена. Выпадения красочного пигмента говорят о том, что к ней прикладывались губами и, вероятно, специально соскабливали с нее краску. Кто-то из владельцев рукописи: Гийом Флотт, советник короля Филиппа Красивого, герцог Жан Беррийский, его дочь Мария Беррийская или кто-то еще — через это изображение стремился приобщиться к благодати, дарованной людям Спасителем.
Готье де Мец. Образ мира. Париж, ок. 1320–1325 гг.
Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Français 574. Fol. 140v
Стремление вобрать в себя фрагмент почитаемого образа, чтобы приобщиться к его силе, вело к порче статуй, фресок и алтарных панелей. Чтобы удовлетворить запрос верующих на контакт с сакральным, в раннее Новое время в некоторых частях Европы стали выпускать съедобные листки (по-немецки их называли Schluckbildchen: от schlucken — «глотать» и Bildchen — «картинка») с изображениями святых и христианских символов. На одном листе печатали множество одинаковых Мадонн или распятий либо несколько разных образов. По форме они напоминали блоки с почтовыми марками (рис. 78)[262]. Оторвав крошечный прямоугольник с распятием или Мадонной, его можно было проглотить — например, вместе с яблоком или ломтем хлеба. Так, в Баварии в XVIII в. был напечатан лист с 40 картинками — с изображением Пьеты, символов Страстей, фигур Девы Марии с младенцем, крестов и т. д.[263]
Рис. 78. Такие съедобные образы продолжали выпускать и в XX в. На этом листке изображена чудотворная статуя Девы Марии с младенцем из Мариацелля (Австрия), ок. 1930 г.