Wien. Schatzgeschichten aus dem Volkskundemuseum. № AÖMV/8.409
Съедобные картинки были дальними родственниками бумажных амулетов — с сакральными фигурами и молитвами или библейскими цитатами, — которые в Новое время нередко печатали в католических странах. На латыни эти небольшие листочки именовали brevia (от brevis — «короткий»), по-французски — brevets, по-итальянски — brevi, а по-немецки Breverl. Такие бумажки складывали в конвертик, прикрепляли к ним крошечные реликвии и носили с собой (например, повесив на шею) в металлическом или кожаном футляре (рис. 79).
Рис. 79. Амулет против демонов, околдований и других магических искусств (Breve super se portandum ad gloriam dei, suorumque sanctorum contra daemones). Внутри свернут лист с печатным текстом, собранием реликвий и магических предметов (алюминиевый «чумной крест», восковая печать, кусочки коралла, обрезки ткани, семена, почка вербы) и серией гравюр с изображениями святых: Девы Марии, Антония Падуанского, Яна Непомуцкого, Франциска Ассизского, Игнатия Лойолы и др. Тексты на таких амулетах не были предназначены для того, чтобы их читали. Их вместе с изображениями сворачивали, завязывали, клали в конверт или футляр. Эффективность амулета обеспечивалась его физическим присутствием, а не произнесением молитв или магических формул.
Печатный амулет (Breverl) из Австрии или Баварии, после 1726 г.
Dallas. Southern Methodist University. Bridwell Library
Кроме того, в демонологических трактатах и трактатах о суевериях, судебных делах или отчетах миссионеров регулярно упоминалось о том, что церковные образы похищали и использовали для колдовства. Например, Якоб Шпренгер и Генрих Инститорис в «Молоте ведьм» (1486) обличали людей, которые, стремясь излечиться и защититься от ран, ломали распятия: «Так, если кто-нибудь хочет быть предохраненным от ранений или ударов в голову, тот снимает с изображения Христа голову. Кто хочет защитить от ранения шею, тот устраняет с распятия эту же часть тела. Кто желает иметь защищенной руку, тот отрывает изображение руки Распятого и т. д. <…> Таким образом, из десяти изображений Христа, стоящих на перекрестках, не найдется ни одного целого»[264]. Втыкая иглы в восковые фигурки, люди часто стремились навредить врагу или сопернику. Здесь близкую логику применяли, чтобы защитить себя самого. Вероятно, что некоторые повреждения на фигурах святых, изображенных на страницах рукописей, были нанесены с той же целью: болит голова — соскреби краску с головы могущественного заступника, ослабли глаза — выколи ему глаз.
Граница между дозволенным и недозволенным, благочестием и магией часто была довольно тонка. В 1376 г. бургундский герцог Филипп II Смелый заказал Часослов, который позже унаследовал его внук Филипп III Добрый. При нем рукопись разделили на две части и добавили к ней новые тексты и миниатюры[265]. К нескольким листам пришили небольшие пергаменные листочки разных размеров. На одних изображен лик Христа, по преданию чудесным образом отпечатавшийся на плате, который ему протянула благочестивая еврейка Вероника, когда его вели на Голгофу. На других мы видим саму Веронику, держащую плат. Этот нерукотворный (то есть не написанный художником) лик был известен на Западе как Vera icon («Истинный образ») или просто Veronica. История изображений, которые в разные времена отождествляли с платом Вероники, чрезвычайно запутанна. По крайней мере, с XII в. в Риме утверждали, что он хранится в соборе св. Петра. К позднему Средневековью римский образ, известный как sudarium (от латинского слова sudor — «пот»), превратился в одну из главных христианских святынь. Молитва перед ним гарантировала верующим отпущение грехов и сокращение срока пребывания в чистилище, а его черты воспроизводились на тысячах копий и паломнических значков, которые растекались по всей Европе — как вторичные реликвии и амулеты[266]. Вероятно, что листочки, пришитые к листам этого Часослова, были собраны самим Филиппом III и использовались им во время молитвы[267].
Английский историк Кэтрин Руди обратила внимание на то, что страницы с ликами Христа очень сильно засалены — видимо, потому, что Филипп III все время притрагивался к ним пальцами, целовал их или прикладывал рукопись к лицу. На двух листах лик Спасителя был аккуратно выскоблен каким-то острым предметом. На щеках, лбу, носу и устах краска почти исчезла, так что мы видим лишь белый пергамен (рис. 80, 81)[268]. Однако глаза неизвестный (сам герцог?) не тронул. Возможно, пигмент, который соскребли со страниц этого Часослова, был съеден или выпит человеком, который стремился так приобщиться к силе сакральных образов.
Рис. 80, 81. Молитвенник Филиппа Смелого, 1376–1378 гг.
Bruxelles. Bibliothèque royale de Belgique. Ms. 11035–11037. Fol. 96, 98
Если изображения демонов и грешников ослепляли, чтобы им отомстить или защититься от их опасного взгляда, здесь, напротив, образ, на помощь которого так уповали, пострадал, но остался зряч. Как в Средние века, так и в Новое время фигуры Христа и святых часто атаковали не из недостатка, а из «избытка» веры в их силу.
Часть III. Наказание святых: благочестивое богохульство
Испанский режиссер Луис Бунюэль (1900–1983) в своих мемуарах вспоминал о том, как в 1936 г., вскоре после начала Гражданской войны, по Мадриду поползли слухи о том, что в одном монастыре мать-настоятельница c помощью молотка и зубила отколола от статуи Девы Марии фигурку Иисуса. И сообщила Царице Небесной, что вернет его только тогда, когда «мы (сторона националистов. — М. М.) победим в войне»[269]. В те же месяцы по стране прокатилась волна нападений на церкви и монастыри, убийств священников и иконоборческих атак. Левые антиклерикалы, в основном анархисты, оскверняли храмы, грабили ризницы, расхаживали по улицам в литургических облачениях, сбрасывали с алтарей, выволакивали на улицу и разбивали распятия и статуи святых (рис. 82, 83, 84). Они видели в Церкви оплот реакции, союзницу мятежников Франко и непримиримого врага Республики[270]. Мы не знаем, действительно ли какая-то настоятельница изувечила статую Богоматери с Младенцем. Однако ясно, что этот поступок (реальный или выдуманный молвой) имел совершенно иной смысл, чем действия иконоборцев, тоже калечивших статуи.
Рис. 82, 83, 84. Церковные образы, изуродованные в Толедо в 1936 г. Фотографии из альбома «Мученичество искусства и разрушение церквей в Красной Испании», выпущенного фотографом Пелайо Мас Кастанедой (1891–1954) в 1938 г.
По известному выражению прусского военачальника и стратега Карла фон Клаузевица (1780–1831), война — это продолжение политики иными средствами. Точно так же насилие над святынями порой служит радикальной формой молитвы — общение с высшими силами переходит на повышенные тона. В 1660 г. перед наступлением на польский замок в Ляховичах русский воевода Иван Хованский водрузил на себя икону св. Николая Угодника. Однако, когда штурм провалился, он приказал рассечь ее кнутом «в щепки»[271]. Спустя тридцать лет, в 1690 г., на другом краю света, в мексиканском городке Кокула у одной женщины пропала чашка из китайского фарфора. Страшно осерчав, она кинула оземь статуэтку Девы Марии Консепсьон и, обозвав ее «индейской потаскухой», пригрозила, что так ее и оставит, если та не вернет потерянное[272].
Ни православный воевода, ни католичка из колониального городка не были иконоборцами и вряд ли считали, что совершают какое-то богохульство или святотатство. Они так уповали на заступничество св. Николая и Девы Марии, а те оставили их в беде, подвели, предали. Приказывая разбить икону или бросая на пол статуэтку, они, в отличие от современников-протестантов или (не)религиозных вольнодумцев, не отрицали силу изображений, а через насилие обращались к ней; наказывали высшие силы за то, что те оставили их в беде, или пытались все-таки принудить к помощи[273].
В Средневековье и раннее Новое время наказание/шантаж святых через их изображения был в католическом мире не редкой девиацией, а распространенной практикой. Например, инквизиционные архивы колониальной Мексики за XVI–XVII вв. хранят множество дел о повседневном насилии против изображений святых. Как писал французский историк Серж Грузински, образы «осыпали ругательствами, угрожали им, словно их можно было силой заставить откликнуться на запросы владельца… Их оскорбляли, бичевали, царапали, избивали, опаливали свечами, ломали, разрывали на части, клеймили, кололи кинжалами, проделывали в них дырки, разрезали с помощью ножниц на полоски, привязывали к конским хвостам, покрывали красной краской или даже человеческими экскрементами»[274]. Вплоть до недавнего времени в той же Мексике в случае засухи образы святых, которые не даровали дождя, порой оставляли на солнце, чтобы они и сами поджарились, а если терялась скотина, святого, пока она не найдется, отправляли под арест в тесный ящик[275].
Не стоит думать, что к «силовой» молитве прибегали только невежественные «простецы». Ее не спишешь лишь на эксцессы народной религиозности. На протяжении столетий такие же методы применялись и духовенством. Многие «книги чудес» (libri miraculorum), которые составляли в монастырях, хранивших почитаемые мощи или образы, включали исцеления, сотворенные местным святым в ответ на принуждение со стороны верующих. Однако в какой-то момент отношение образованных клириков и церковных иерархов к «панибратству» с высшими силами стало меняться. Сама практика никуда не исчезла (рис. 85, 86), но физическое возде