Наконец, во многих ашкеназских рукописях той поры — в Вормсском махзоре (Вюрцбург, 1272), Лейпцигском махзоре (Южная Германия, ок. 1320) или Птицеголовой агаде (Майнц, ок. 1300) — был применен еще один прием, который не перестает интриговать историков. Персонажи там изображены не с человеческими, а со звериными (львиными, бычьими, оленьими, медвежьими и др.) или птичьими головами, «надетыми» на человеческие тела[602]. Их руки и ноги полностью антропоморфны. В этом они не похожи на гибриды или народы-монстры, которые были так распространены в средневековом искусстве.
В христианских рукописях, о которых мы говорили выше, часто трудно понять, почему кто-то из читателей решил обезличить одного демона или грешника, но притом пощадил другого. С деформацией лиц в еврейских манускриптах все обстоит еще сложнее. В одних рукописях со звериными или птичьими лицами изображаются все персонажи, в других — только некоторые, и логику этого выбора понять часто не удается. Историки находят какие-то закономерности (мужчины/женщины; евреи/неевреи; позитивные/негативные персонажи), но они обычно работают в пределах какой-то одной рукописи и почти всегда допускают важные исключения, которые уже объяснить не выходит.
К примеру, в Трехчастном махзоре (ок. 1325) у мужчин чаще всего человеческие лица, а у женщин — зооморфные. Это прекрасно видно в сцене, где Моисей получает от Бога скрижали Завета. И сам Моисей, и его брат Аарон, и другие мужчины-израильтяне предстают с человеческими лицами, а стоящие за ними женщины — со звериными и птичьими (фигура незримого Бога, само собой, не видна) (рис. 157)[603]. Тот же принцип применен еще в нескольких сценах. Однако это правило работает не везде: в других местах мужские фигуры получают звериные головы, а женщины — обычные, человеческие. Так, в инициале, который открывает поэму в честь первого дня Суккота, мужчина, держащий растения, связанные с этим праздником (этрог и лулав), похож на птицу[604].
Рис. 157. Трехчастный махзор. Южная Германия, ок. 1325 г.
London. British Library. Ms. Add. 22413. Fol. 3
В Птицеголовой агаде у евреев во всех сюжетах головы птичьи, а у остальных персонажей (египтян, ангелов или персонификаций светил) — человеческие. На развороте 24v–25 изображено войско фараона (восемь рыцарей и их слуги), которое преследует израильтян. Агада — это сборник молитв, благословений и фрагментов из Торы, который читали (и до сих пор читают) во время седера — пасхальной трапезы. Важно, что праздник Песах посвящен воспоминанию об исходе из Египта. И каждый еврей должен был ощутить, что Господь освободил из рабства не только его предков, но и его самого. На иллюстрации в Птицеголовой агаде над египетским войском реет знамя Священной Римской империи: черный орел на золотом фоне. Эта деталь соотносила древних угнетателей с современными — христианами. Лицо фараона выскоблено, а у его воинов глаза, носы и другие черты тоже частично или полностью стерты (рис. 158)[605].
Рис. 158. Птицеголовая агада. Южная Германия, ок. 1300 г.
Jerusalem. Israel Museum. Ms. 180/57. Fol. 25
Пытаясь объяснить, откуда пришла идея заменять лица персонажей на звериные и птичьи, историки выдвинули множество теорий. В Амброзианской Библии 1236–1238 гг. на одной из миниатюр запечатлено пиршество пяти праведников в райском саду (рис. 159). Все они одеты в роскошные одеяния и золотые короны, только лица у них не человеческие, а зооморфные: как у осла, медведя, орла, льва и оленя или тельца. В 1930–1940-х гг. польский историк София Амейсенова выдвинула предположение, что эти фигуры были вдохновлены древними представлениями о звероголовых божествах и астрологической символикой — изображениями деканов в облике человеческих фигур со звериными головами[606]. По ее версии, иконографические «родственники» еврейских праведников — христианские образы евангелистов с головами орла (Иоанн), тельца (Лука) и льва (Марк) (рис. 160, 161, 162), а также святые-зоокефалы, как св. Христофор. Ведь его на Востоке христианского мира часто представляли как псоглавца[607]. Потому и в еврейских рукописях головы зверей и птиц якобы указывали на особую праведность тех, кто с ними изображен.
Рис. 159. Амброзианская Библия. Вюрцбург, 1236–1238 гг.
Milano. Biblioteca Ambrosiana. Ms. B 32. Fol. 136
Рис. 160. Евангелист Иоанн.
Книга перикоп из монастыря Санкт-Эрентруд (Зальцбург), ок. 1140–1160 гг.
München. Bayerische Staatsbibliothek. Ms. Clm 15903. Fol. 10v
Рис. 161. Изображения евангелистов с человеческими телами и звериными головами были очень распространены на Западе в раннее Средневековье. Однако потом они стали редкостью. Один из сюжетов, где они сохранились, известен как Мистическая мельница. В его базовом варианте Матфей, Лука, Марк и Иоанн сыпят в жернова зерно — Слово Божье. Ниже из мельницы выходят гостии, которые в таинстве евхаристии пресуществляются в тело Христово. Здесь же евангелисты сразу приносят на мельницу белые гостии с изображенным на них распятием.
Нюрнберг. Витраж в церкви св. Лаврентия (Лоренцкирхе), 1481 г.
Рис. 162. В этом инициале, открывающем текст Евангелия от Иоанна, он изображен не в привычном виде орла или орла с человеческой головой, а как более сложный гибрид — орел с человеческой головой и второй, орлиной, головой на крыле.
Библия. Цюрих (?), ок. 1260–1280 гг.
Aarau. Aargauer Kantonsbibliothek. MsWettF 2. Fol. 70
Американский медиевист Мейер Шапиро высказал другую, но идейно близкую гипотезу. Поскольку клювы, с которыми там изображены фигуры, очень напоминают орлиные, он предложил искать ключ в библейских строках, где Господь, спасающий свой народ, уподобляется орлу, который «носится над птенцами своими, распростирает крылья свои, берет их и носит их на перьях своих» (Втор. 32:11; ср.: Исх. 19:4)[608]. Однако даже если создатели этих миниатюр действительно имели в виду орлов, а не других птиц, непонятно, почему в некоторых рукописях с такими головами предстают не только праведные израильтяне, но и грешники. Например, в Птицеголовой агаде вместе с египтянами, у которых лица человеческие, евреев преследуют два персонажа с птичьими клювами (см. рис. 158). Это, видимо, Дафан и Авирон, которые возроптали против Моисея и Аарона, обвиняя их в том, что те зря увлекли народ из Египта: «Разве мало того, что ты вывел нас из земли, в которой течет молоко и мед, чтобы погубить нас в пустыне? и ты еще хочешь властвовать над нами!» (Числ. 16:12–14). По преданию, они остались под властью фараона и вместе с ним отправились на преследование соплеменников.
Другие историки стали искать истоки звериных и птичьих голов в христианской полемике с иудаизмом и в еврейских попытках дать на нее ответ. Генрих Штраус предположил, что хищные клювы — это вариация на тему крючковатых носов, которые с XIII в. в католической иконографии превратились в устойчивый маркер иудеев (а также других иноверцев, еретиков и демонов) (рис. 163). Чтобы дать отпор негативным стереотипам, евреи якобы сами взяли их на вооружение, но трансформировали: носы превратились в клювы[609]. Правда, эта гипотеза не объясняет, почему в некоторых рукописях — как Махзор Лауда (ок. 1260) — птичьи или звериные головы все равно соседствуют с пустыми лицами. В этом манускрипте мастер старательно избегал фронтальных изображений, показывал своих персонажей в профиль и балансировал на грани между антропоморфным и зооморфным. Он рисовал людей с вытянутыми губами, которые делали их похожими на птичьи клювы, или со странными подбородками, из-за которых человеческие лица больше напоминали львиные или собачьи морды[610].
Рис. 163. Распятие. У части еврейских старейшин и фарисеев, а также у воина Стефатона, который протянул Христу губку, пропитанную уксусом с желчью, изображены хищные крючковатые носы, а также темные лица. Эти детали подчеркивают их злобу, коварство и духовное помрачение.
Псалтирь Хута. Северная Англия, последняя четверть XIII в.
London. British Library. Ms. Add. 38116. Fol. 11v
Наконец, Рут Меллинкофф, известный исследователь средневековых дискурсов инаковости, выдвинула еще более радикальное объяснение. По ее версии, изображения иудеев с птичьими или звериными головами действительно связаны с христианской полемикой против иудаизма. Но это вовсе не ответ самих евреев на изображения, которые их изобличали и высмеивали, а еще одно издевательство со стороны католиков. Многие еврейские рукописи украшали христианcкие мастера. Пользуясь тем, что заказчики не были знакомы с визуальными кодами церковной иконографии, они стали представлять персонажей-иудеев с головами разных нечистых животных: свиней, ослов, псов и т. д. Например, в Трехчастном махзоре, который, по этой версии, тоже был иллюминирован в христианской мастерской, мужчин изобразили в профиль и в высоких еврейских шапках — юденхутах. В католическом искусстве обе детали могли вызывать негативные ассоциации. Для обличения женщин-евреек каких-то специальных знаков не было. Поэтому их решили сделать звероголовыми[611]. Теория Меллинкофф подразумевает, что заказчики-иудеи были настолько наивны, что просто не обратили внимания на то, что их праотцев и их самих отчего-то решили представить в странном животном обличье. А это звучит совсем неправдоподобно.