Тамасген заметно омрачился.
— А что я ему скажу? Где я биль?
— Аппендицит, скажешь, отрезали. Или гланды. А лучше — и то, и другое. Кстати, я ему от твоего имени письмо написал, где во всем сознался. Так что теперь можешь называть его папой вполне откровенно. О женитьбе, я думаю, лучше не сообщать. У него сейчас и так забот хватает…
Забот у Буфетова было действительно много. Он сражался. Вот уж две недели, как на кухне квартиры № 96 велась беспощадная война с тараканами.
Прежде чем начать боевые действия, Феофил Фатеевич купил на базаре пакет с загадочным желтым порошком. Как утверждал продавец и гласила рукописная этикетка, в пакете было не что иное, как "Ификтивное средство на основе иpaнскoгo яда против тараканов, прусаков, вшей, клапов и остальной нечисти".
Решив быть беспощадным, Феофил Фатеевич приобрел сразу два кулька. Дома, вскрыв один из них, он показал чудодейственное средство Потапу и с сомнением спросил:
— Как вы думаете, это на них подействует?
— Судя по запаху, эта дрянь убивает все живое, — поморщился квартирант.
Но иранский яд действовал тараканам лишь на нервы. Не церемонясь, Феофил Фатеевич насыпал порошок в углы, на плинтусы, под газовую печь и по полу, где проходили караванные пути насекомых. Все было напрасно. С приходом темноты банды зловредных тараканов по-прежнему совершали дерзкие набеги, шурша и не давая Буфетову покоя.
— Почему же они не умирают? — недоумевал Буфетов. — Загадка природы. А может, они не сразу умирают, а постепенно?
— Верно, верно, — резвился Потап. — Вы плиту отодвиньте. Они все, должно быть, уползают туда и там тихо кончаются. У них там тараканье кладбище.
Феофил Фатеевич не отвечал. Он и сам давно заметил, что средство против тараканов, прусаков и прочей нечисти идет этой нечисти только на пользу. Непутевый отравитель был в отчаянии. Трудно сказать, до какой бы степени это отчаяние дошло, если бы щедрый на выдумки квартирант не подал новую идею.
— Используйте их здоровье против них же самих, — посоветовал он. — Я понял — секрет в другом. Раз уж ваши кухонные звери от этого порошка только толстеют, то, стало быть, они растолстеют так, что не смогут пролезть ни в одну щель. Да и бегать они стали медленно. Так что скоро вы их сможете давить, сидя на табуретке…
Когда блудный сын с товарищем пришли домой, Феофил Фатеевич, стоя на коленях и занеся тапок над головой, терпеливо выжидал, когда рыжий таракан вылезет наконец из-под холодильника.
Первым в кухню вошел Мамай.
— Ну, сколько истребили? — осведомился он.
— Двадцать семь. Жду двадцать восьмого.
— Я вам тут еще одного привел, — сообщил Потап, указав на Гену.
— Сынок… — сказал Буфетов, не меняя позы. Пришел все-таки…
— Пришель… папа, — пробормотал эфиоп.
Чекист окинул отца и сына саркастическим взглядом, посмотрел на часы и торопливо произнес:
— Ну, ладно, не буду мешать семейному торжеству. Геннадий поможет вам в вашем ратном деле, а меня ждут мелкие государственные дела.
Глава 6. Политика — это не только красивые слова
К выборам готовились всем райкомом. Готовились тщательно и с самого утра. На обед никто не уходил — каждый принес с собой бутерброд. Бутерброды у всех были разные, но тема для разговоров была общая. Говорили о спасении отечества вообще и Козякинского района в частности. В качестве спасителей видели себя почти все. Особенно ясно видел себя Мирон Мироныч. Он суетился и требовал выдвинуть его кандидатом в числе первых, поясняя это тем, что не имеет постоянного источника дохода. С места встал Лев Аронович и с пафосом заявил, что доходы тут ни при чем, а к власти нужно допускать только опытных руководящих работников. Не утерпел и Куксов. Вздрагивая от возмущения, он призывал не держать его за дурака, отменить все льготы и попросил поддержать его кандидатуру. В стане райкомовцев наметился раскол. В полемику вступили и Вася с Пиптиком, приглашенные в качестве наблюдателей…
Ударом кулака об стол Потап прервал балаган и призвал собрание избирателей к порядку. На повестку дня был поставлен главный вопрос: кого и от какой партии выдвигать.
Первая половина вопроса решалась сразу: за иссключением товарища Мамая, в кандидаты записались всем составом. По второй половине начались прения.
Никто не хотел баллотироваться от демократов, скомпрометировавших себя повышением цен. Открещивались также и от "зеленых", известных во всем мире своими хулиганскими выходками. Наиболее перспективными на выборах обещали быть коммунисты, с которыми трудящиеся связывали воспоминания о беззаботном прошлом. Неплохие шансы оставались и у аграриев, в лагерь которых перебегало все больше горожан. Положение предпринимателей было шатким. С одной стороны, у них имелись деньги, и в большом количестве, с другой — враги-пролетарии, которых тоже было немало. И если деньги могут решить все, то пролетарии те же деньги могут запросто и экспроприировать.
Масла в огонь подлил председатель, заявив, что во избежание конкуренции от каждой политической партии выдвигать можно не больше одного кандидата.
— Не путайтесь друг у друга под ногами, — наставлял он. — К власти мы пойдем одним путем, но под разными флагами. Флаги будут раздаваться в зависимости от склонности характера кандидата и наличия вакантных мест.
Крепкий коммунистический плацдарм достался директору базара. Остальные ниши заполнялись райкомовцами в добровольном порядке. Лишь вольный фермер проявил малодушие и попросил рассматривать его исключительно как избирателя.
— Ничего не выйдет, — строго повел бровью председатель. — Ввиду нехватки кадров в предвыборную борьбу придется включаться даже вам.
К неудовольствию Коняки, на него попытались навесить ярлык "зеленого".
— Нe хочу от "зеленых"! — стал капризничать баптист. — Пусть Цап будет "зеленым".
— Афанасий Ольгович будет баллотироваться от аграриев, — холодно заметил Потап.
— Тогда запишите меня в националисты.
— Туда я вам лезть не советую — конкуренты затопчут. Возьмите невспаханную религиозную ниву. Хотите, мы вас выдвинем от исламских фундаменталистов?
— Не хочу! — фыркал Мирон Мироныч, продолжая сеять смуту. Сепаратиста пришлось приструнить, пригрозив в случае неповиновения послать его от сексуальных меньшинств.
В конце концов, после долгих споров, уговоров и угроз, был составлен следующий список кандидатов в депутаты местного совета:
Брэйтэр Лев Аронович — от коммунистов.
Куксов Владимир Карпович — от монархистов.
Харчиков Христофор Ильич — от предпринимателей.
Коняка Мирон Миронович — представитель религиозных общин.
Цап Афанасий Ольгович — от aгpapиeв.
Сидорчук Игнат Фомич — представитель деятелей культуры и искусства.
Коняка Василий Миронович — от демократов-реформаторов.
Пиптик Иван Альбертович — от "зеленых" (защитник флоры и фауны).
Список был окончательным и обжалованию не подлежал.
Потап обвел свое присмиревшее войско критическим взглядом и сказал:
— Поздравляю вас, товарищи, с выходом на большую дорогу большой политики…
— Ура-а-а… — заголосил Харчиков.
Председатель остановил его коротким жестом и с укором произнес:
— Политика, товарищи, — это не только красивые слова, но это и… красивые предложения. Но об этом позже. Сейчас о другом. Итак, по оценкам западных экспертов успех политика на семьдесят процентов зависит от его внешних данных… М-да… Оценив вас беспристрастно, с сожалением хочу заметить, что никому из вас на эти проценты рассчитывать не придется… Посему поговорим о красивых предложениях. Я имею в виду лозунги, девизы, а также программы и биографии. Биография — это одежка, по которой встречают кандидата. Поэтому составлять ее нужно грамотно, но правдиво.
— Если написать всю правду, — задумчиво сказал Куксов, — ни за что не выберут.
— Никто и не требует от вас всей правды. Например, вам, как монархисту, следует побольше давить на дворянское происхождение. Наиболее предпочтительные шансы на победу, как я понимаю, у товарища Брэйтэра. С него и начнем.
Председатель взял ручку, лист бумаги и обратился к кандидату от коммунистического блока:
— Вы какой национальности?
— М-м… Мама — украинка, папа — еврей, а я — русский.
Потап понимающе кивнул и уточнил еще кое-какие факты биографии магната. Лев Аронович ответил.
Через несколько минут рука Потапа обрисовала главные вехи жизненного пути коммуниста Брэйтэра.
"Брэйтэр Лев Аронович, — писал председатель, — украинец, родился 7 ноября 1939 года в семье коммунистов. С ранних лет овладевает гpaмoтой и начинает пристально изучать труды Маркса, Энгельса и Ленина. Обладает оргaнизаторскими способностями, которые проявляются уже в детстве. Трудовой путь Лев Аронович начал простым токарем на заводе…"
Потап поднял голову и полюбопытствовал:
— Товарищ Брэйтэр, сколько вы проработали у станка?
— М-м… Полную трудовую неделю-м, — помявшись, сознался магнат.
— Понятно. Значит, стаж вашего пролетарского труда указывать не будем.
"… и проработал там не один день.
Лев Аронович всегда там, где трудно. Трудно ему было и в институте, и на заводе, и в райкоме КПСС куда направили eгo зов сердца и первичная организация. Но, несмотря на трудности, верный ленинец сумел пройти тяжкий путь от пpocтoгo инструктора до втopoгo секретаря Козякинского райкома. В 1992 году он должен был стать первым секретарем, а в 1994 мог пойти на повышение в обком, если бы не предательский путч, случившийся в aвгycтe 1991.