го рождения. Год Собаки.
Ну конечно…
Я открываю нагрудную сумку и достаю фигурку Изумрудного Будды. Целую камень и осторожно ставлю его перед алтарем.
Снова склоняю голову, складываю вместе руки. Жду.
Ничего.
По-прежнему ничего.
Приглушенный шум толпы вокруг начинает давить на уши, голова пульсирует болью. Я грязная. Я измождена физически и умственно.
Стараюсь оттолкнуть их всех. Их мысли, их чувства. Их тревоги и их страхи. Они кружат возле меня, как невероятное множество ос, привлеченных зрелой сливой.
Я выдохлась. Иссякла. В конце такой длинной дороги на север.
А потом я слышу какой-то шепот прямо у себя за левым плечом.
— Позволь мне попытаться, — говорит Тима. И протягивает ко мне руку. — Дай мне тоже.
Я снова открываю нагрудную сумку и на этот раз достаю бархатный мешочек. Беру нефритовую фигурку и протягиваю ее Тиме, мы сплетаем наши пальцы. Тима целует фигурку, как старик поцеловал свою собаку, и осторожно кладет перед алтарем, рядом с Изумрудным Буддой.
Мы вместе на этом пути. Мы сестры. Придет или нет к нам когда-нибудь нефритовая девочка.
Именно это мысленно говорит мне Тима. И именно это я слышу. Я это знаю, потому что простое действие ощущается как некий самый добрый поступок из всех, что совершались ради меня. Я не могу удержать слезы, поскольку слишком глубоко тронута.
— А теперь мне, — говорит Лукас.
По моим губам скользит благодарная улыбка, когда я целую руку Лукаса и вкладываю фигурку в его ладонь. Он вертит ее так и эдак, будто видит впервые. А потом ставит к алтарю, рядом с остальными.
Мы вместе на этом пути, говорит мне Лукас.
И тут я чувствую, что кто-то слегка похлопывает меня по плечу. Оглядываюсь и вижу с другой стороны от меня Ро. Он тоже протягивает руку.
Мы вместе на этом пути.
Фортис и Биби стоят прямо за спиной Ро.
Я перевожу взгляд с Изумрудного Будды на другие фигурки, выстроившиеся в ряд.
И когда мы сидим вот так, скрестив ноги, в плывущем дыму благовоний, среди мигающих огоньков свечей, окруженные густым ароматом жасмина, и лотоса, и роз, я вдруг испытываю чувство семьи, которого не испытывала с тех пор, как покинула миссию. И некий особый покой, какого, возможно, никогда не ощущала прежде.
И пожалуй, впервые в моей жизни, хотя в этом я не уверена, мне кажется, что я начинаю молиться.
Падре, мой падре!
Помоги мне.
Ты говорил, я способна на великие дела. Теперь я в это верю. Я верю, что ты был прав.
Я особенная. Теперь я это знаю.
Большинство людей не пытаются выгнать чужую расу из своего родного мира.
Большинство людей не созданы для таких храбрых поступков. Для удивительных вещей. Для вещей, которые никто в здравом уме совершать не захотел бы, даже я сама.
Но я знаю, что должна.
Чудеса, так бы ты это назвал. Ты ведь именно чудес ожидаешь. Они ожидают.
Верь, говорил ты.
Почему я должна?
Зачем? Почему?
Верь, говорил ты.
Почему я должна верить?
Во что? В кого?
Мне бы хотелось быть тобой, падре. Отчаянно. Я хочу верить, как ты. Я не желаю этих сомнений.
Я хочу заснуть ночью и… чтобы никто не гадал, проснусь ли я снова.
Я хочу все знать, не сомневаясь. Верить, что истины существуют. А жизнь длинна. А люди добры.
И что любовь — это жизнь, бессмертная и бесконечная. И что она всегда, всегда права.
Так помоги же мне. Помоги мне сделать то, что мне необходимо сделать, чтобы я могла быть той, кем мне необходимо быть.
Тем, что я есть.
Сестрой.
Старшей сестрой.
А потом мой ум пустеет, и я не могу думать ни о чем, кроме того момента, в котором существую, потому что вокруг меня ритмично напевают монахи, тлеют благовония, а огоньки свечей на алтаре начинают отражаться в нефритовых фигурках.
И маленькие нефритовые существа одно за другим принимаются вибрировать, дрожать на золотом полу святилища под ними.
И одно за другим лица моих друзей омываются светом. Сначала Тима, потом Лукас, а потом даже Фортис и Биби.
И наконец свет заливает меня.
Деревенские начинают что-то бормотать и молиться, пятясь.
У меня перехватывает дыхание, когда огни свечек вырастают, отражаясь друг в друге. Свет разливается среди нефрита, между нами, и наконец сияющая паутина огненных линий соединяет и фигурки, и людей в храме почти с лазерной точностью.
Я чувствую себя так, словно наблюдаю за восходом солнца.
И тогда это происходит.
Она появляется.
Прекрасное дитя, девочка с кожей цвета влажного песка, с волосами цвета свежего снега. Она выходит из-за огромного зеленого стеклянного Будды.
Это она.
Это та самая нефритовая девочка.
Я слышу, как Тима судорожно втягивает воздух, ощущаю, как каменеет Лукас рядом со мной. Ро с трудом поднимается на ноги. Биби и Фортис ерзают по полу за моей спиной.
Вот и она. А они все равно не могут поверить. Ее даровал нам Будда.
— Старшая сестра, — произносит девочка. — Ты пришла. Я ждала тебя.
— Знаю, сестренка, — просто говорю я, потому что это правда. — Я пыталась найти тебя все это время. Это было нелегко. — Я умолкаю, почти боясь задать ей вопрос. — Кто ты такая?
Она улыбается, касаясь своей груди.
— Воробей. Я Воробей.
— Воробей?
— Так меня зовут. — Она старается найти нужные слова, хмурит лобик под белыми волосами. — Но это больше. Это то, что я есть.
— А я Долория. Дол.
Я опускаюсь перед ней на колени. Она такая хрупкая, она стоит, словно в центре леса, посреди древних нефритов. Она похожа на мотылька, думаю я. На бабочку.
Птенец, думаю я. Тот самый, из моих снов.
Это больше, чем просто мое имя. Это то, что я есть.
— Покажи мне, — прошу я. — Покажи мне, что ты есть.
Воробей окидывает меня долгим взглядом. Потом поднимает руку к небу.
Покажу, Дол.
Потому что я ждала тебя. Потому что теперь, когда ты здесь, настало время.
Я слышу эти слова, хотя девочка их не произносит. Они просто появляются в моей голове, как мои собственные.
Ждала чего, Воробей?
Она снова смотрит на небо и на этот раз поднимает обе руки высоко над головой, ладонями к небесам.
И закрывает глаза.
Сейчас, говорит она.
Сейчас.
Идите домой.
Пришло время.
И тут же, как по команде, тысячи птиц — десятки тысяч — взлетают над зарослями джунглей, щебеча, и поднимаются все выше, и парят в начинающем розоветь предрассветном небе.
Птицы.
Настоящие, живые птицы.
Они куда больше, чем просто надежда.
Они непостижимы. Они безудержны. Крылья хлопают, сердца бьются, они такие же живые, как сама жизнь.
Я наблюдаю за ними из открытых дверей храма. Моя улыбка бесконечно широка, она переходит в смех. Воробей в ответ улыбается мне, но она ни на секунду не сводит глаз с птиц.
Местные жители вокруг ритмично напевают что-то. Они напевают и плачут, но не умолкают. Они не знают, что происходит или почему, но они точно так же не хотят, чтобы это прекратилось, как и мы.
И мы смотрим и смотрим, а птицы чирикают, и поют, и перекликаются друг с другом, пока все небо не наполняется шумом, а заодно и перьями. Это куда величественнее того, что когда-либо мог описать мне падре.
Я думаю, что вижу сейчас то, что видели мои родители.
Я вижу жизнь такой, какой она была до Того Дня.
Продолжающуюся жизнь.
Возвращающуюся жизнь.
Епископ был прав. И Епископ, и падре. Надежда и в самом деле крылата.
Вперед и назад. Вперед и назад. Вверх и вниз по бесконечным холмам.
Вот что это такое — жизнь, существование.
Я наблюдаю за птицами, и Воробей наблюдает за птицами, и вместе мы теперь некое новое счастливое нечто.
Сестры, думаю я. Теперь у меня есть сестра, а у нее есть я. Это уже достаточно обнадеживает.
ПОМЕТКА: СРОЧНО
ГРИФ: ДЛЯ ЛИЧНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ
Подкомитет внутренних расследований 115211В
Относительно инцидента в Колониях ЮВА
Примечание. Свяжитесь с Джасмин3к, виртуальным гибридом человека 39261.ЮВА, лабораторным ассистентом доктора И. Янг, для дальнейших комментариев, если понадобится.
ДОК ==› ФОРТИС
Расшифровка — Журнал соединений, 03.01.2070
ДОК::НУЛЛ
//соединение начато;
отправлено: Я хочу знать больше о твоих осложнениях.
Чего ты не ожидал найти и как это меняет твои приоритеты.;
ответ: Трудно решить, то ли просто игнорировать новые переменные, то ли включить их в общую картину и расширить мои первоначальные функции.;
ответ: Я не ожидал открыть планету, населенную существами вроде людей.;
отправлено: Объясни, если можно.;
ответ: Я нахожу объяснение довольно трудным. Уровень технологий. Исторические данные. Биологическое разнообразие.;
ответ: Ничего похожего на то, что планировалось.;
связь прервана;
//соединение завершено;
Глава 31После птиц
Фортис таращится.
— Это Воробей, — говорю я. — Воробей, это Фортис.
— Фортис, — повторяет она, широко распахнув глаза. — Какое смешное имя. И они тебя именно так зовут?
Фортис кивает — почти застенчиво. Я заинтригована. Ни единого грубого слова не срывается с губ. Никогда не видела, чтобы он вот так себя вел.
Будто впервые не знает, что сказать.
Будто готов потерять сознание, если увидит еще что-то неожиданное. Вот уж не похоже на него, думаю я.
А может быть, прямо сейчас он не такой уж и мерк?
— Я поиграю с птицами? — спрашивает Воробей, глядя на меня снизу вверх.