Возможно, что отсутствие более ранних находок в джунглях Веракруса и Табаско объясняется недостаточной археологической изученностью этой территории. Но еще более вероятно, на мой взгляд, другое предположение: ранних ольмекских памятников никогда и не было в этих равнинных и топких местах. Ольмеки пришли сюда из горных районов Мексики (см. точку зрения Майкла Ко о родине ольмеков в горном массиве Тустлы), уже обладая известным уровнем культуры, достаточным, чтобы противостоять натиску джунглей. Эта гипотеза хорошо согласуется и с учением академика Н. И. Вавилова о зарождении земледельческой культуры в горных районах тропиков и субтропиков и с последними археологическими открытиями в стране древних майя. Там, как установлено, выходцы из горных районов Чиапаса и Гватемалы тоже приступили в конце второго тысячелетия до н. э. к освоению обширных и почти безлюдных тропических лесов Петена, Усумасинты и полуострова Юкатан.
Страна ольмеков отличается значительным разнообразием природных условий. Зоны влажных тропических джунглей чередуются здесь с большими открытыми пространствами травянистых саванн или с холмистыми предгорьями и горными цепями района Тустлы. Но даже если, грубо говоря, представить себе всю территорию ольмеков в виде бесконечных и непроходимых тропических лесов, тезис о ее «неблагоприятности» для развития цивилизации повисает в воздухе. Древний человек прекрасно приспособился к местным условиям.
Против своего извечного врага — джунглей — он изобрел очень эффективное оружие: подсечно-огневое земледелие (система «мильпа»). Надо сказать, что по воле некоторых весьма авторитетных в прошлом ученых аналогичным образом «бедствовали» в своей лесной глуши и древние майя. Их блестящая цивилизация, тоже якобы таинственно привнесенная извне, «медленно угасала» во враждебной для жизни человека среде. Правда, это «угасание» длилось без малого полторы тысячи лет, а одно небольшое государство майя в районе озера Петен-Ица в Северной Гватемале ухитрилось просуществовать до 1696 года! И кто знает, сколько бы еще веков продолжалось это «угасание», если бы на земли Нового Света не обрушился вдруг опустошительный ураган испанской Конкисты. В качестве примера длительного развития цивилизации в области влажных тропических джунглей можно назвать кхмеров Камбоджи, йорубов Нигерии, многочисленные государственные образования на территории Индии и много других. «Я верю в способности древнего человека», — не раз повторял в своих выступлениях Тур Хейердал. По-видимому, именно незаурядные способности древних людей, их умение приспосабливаться к любым природным условиям, в том числе и к самым неблагоприятным, и помогли им как раз преодолеть все трудности и поставить в какой-то мере природные факторы на службу своим интересам. Так было в джунглях страны Тамоанчан; так было и на территории «Древнего царства» майя.
Но если для других цивилизаций Мексики мы уже имеем сейчас достаточно подробную родословную от их первых робких истоков до рокового финального заката, то в отношении ольмеков многое действительно остается еще неясным.
Глава 6. Спор еще не окончен
О, я хочу безумно
жить:
Все сущее —
увековечить,
Безличное —
очеловечить,
Несбывшееся —
воплотить.
Открытия Майкла Ко в Сан-Лоренсо и выдвинутая им новая схема развития ольмекской культуры произвели на всех необычайно сильное впечатление. Его единодушно поддержали мексиканцы, в их числе такие признанные авторитеты в области мексиканской археологии, как Игнасио Берналь, Альфонсо Касо и Роман Пинья Чан. В свою очередь, археологи США — соотечественники молодого профессора из Йеля — разделились на две неравные части. Меньшая из них включала тех ученых, которые сами так или иначе были связаны с исследованием ольмекской проблемы. Они восторженно приняли «новое слово» в археологии Мексики. Но подавляющее большинство археологов хранило загадочное молчание, видимо не решаясь высказаться ни за, ни против взглядов Майкла Ко и предпочитая выжидать дальнейшего развития событий. Тем не менее, хотя бы и чисто внешне, в беспокойном «царстве ольмекской археологии» установились наконец всеобщее согласие и мир. Правда, теперь здесь безраздельно господствовал один человек и одна гипотеза. Все, что было сделано прежде, подвергалось самой строгой ревизии. Старые кумиры безжалостно сбрасывались со своих пьедесталов. Старые теории были окончательно развенчаны и сданы в архив истории. Суть нового учения об ольмеках состояла в следующем.
На общем фоне более или менее стройной картины событий древнемексиканской истории внезапно появляется блестящая культура ольмеков. Появляется сразу во вполне сложившемся, зрелом виде, словно Минерва из головы Юпитера. А затем, как по мановению волшебной палочки, этот первичный очаг высокой цивилизации рассылает во все стороны мощные и благотворные импульсы, превращая окружающие Тамоанчан примитивные племена в благопристойных и искусных во всех начинаниях горожан и просвещенных земледельцев, которые успешно овладевают секретами ирригации, селекции и севооборота. С помощью своей хитрой дипломатии, торговли и тяжелой военной десницы ольмеки быстро подчинили себе добрую половину Мексики и сопредельных с ней стран, создав первую могущественную империю на Американском континенте.
Гипотезу Майкла Ко дополнили и развили и некоторые другие ученые. «Центр происхождения ольмекского стиля искусства, — писал мексиканец А. Касо, — находился, бесспорно, в южной части Веракруса и на западе Табаско, то есть в той области, которую мы называем „Месопотамией Центральной Америки“. И поскольку отчетливые следы ольмекского влияния представлены в Чиапасе, Гватемале, Сальвадоре, Оахаке, Пуэбле, Морелосе, Герреро и долине Мехико, то остается лишь считать все названные области „колониями ольмеков“». Ядро империи находилось на южном побережье Мексиканского залива, а подчиненная ему обширная зона сопредельных земель протянулась еще на сотни миль вокруг.
Иными словами, следуя чеканным строфам одной ацтекской поэмы, мы могли бы с полным правом сказать:
Они над всем миром
установили
свое господство.
Они дали
власть, могущество,
славу, известность.
«Есть все основания предполагать, — утверждает, в свою очередь, Майкл Ко, — что у древних ольмеков существовало прочное государство. В пределах их исконной зоны… скульптура и содержимое гробниц демонстрируют огромную степень социальных различий менаду правителями и управляемыми. Но еще важнее в этом смысле распространение власти ольмеков далеко за пределы их крошечной первоначальной территории. Мы встречаем сходные явления только у явных политических империй позднейших времен — тольтеков и ацтеков.
Конечно, такие государства должны были иметь и необходимую экономическую базу. У ольмеков это наверняка было необычайно продуктивное земледелие, практикуемое на намывных землях, наподобие Нила у египтян, вдоль реки Коацакоалькос и ее притоков».
Всю свою обширную программу по сооружению ритуальных центров, гигантских базальтовых статуй и водосборных подземных каналов ольмеки осуществляли только при помощи орудий, сделанных из обсидиана, кремня, гранита, диабаза, серпентина, нефрита и базальта, основываясь исключительно на мускульной силе человека. У них не было ни повозок, ни лошадей, ни других тягловых животных. Не было металлов, плуга, парусных судов. По сравнению с техническим арсеналом древнейших цивилизованных народов Старого Света, ольмеки были явно обижены судьбой. Но все это не помешало им попасть в число бесспорных фаворитов даже на фоне других, не менее известных народов доколумбовой Америки.
Для чисто ольмекской культуры 1200-400 годов до н. э., согласно Майклу Ко, характерны такие черты, как преобладание архитектурных сооружений из глины и земли, высокоразвитая техника резьбы по камню (особенно по базальту), круглорельефная скульптура, гигантские головы в шлемах, изображения божества в виде человека-ягуара, колонны из базальта в качестве строительного материала для гробниц и «оград», изощренная техника обработки нефрита и серпентина, массивные ритуальные приношения в виде мозаичных вымосток и площадок из нефритовых топоров — кельтов и заготовок для них, вогнутые зеркала из пирита, большие полые статуэтки «младенцев» из глины с поверхностью белого цвета, керамика ранне- и среднеархаических форм (округлые шаровидные горшки без шейки — «текоматес», плоскодонные простые блюда, чаши для питья с отогнутым наружу краем) с характерными резными орнаментами в виде гребенки, завитков и параллельных линий, красной росписью и точечным узором.
Фигурный сосуд — олицетворение жизни и смерти (Тлатилько).
Глиняная фигурка ольмекоидного типа (Тлатилько).
Портрет одного из «сыновей ягуара» (Лас-Бокас, Мексика). Глина.
Рельеф № 1 из Чалькацинго: сцена жертвоприношения.
Резные изображения на лице статуи из Лас-Лимас.
Изображения на монументе № 30 (Сан-Лоренсо).
Монумент № 19 (Ла Вента) (вверху и внизу), очень похожий на рельеф № 2 из Чалькацинго.
Каменная маска из Теотихуакана.
Рельеф № 4, Чалькацинго: ягуары, терзающие человеческие тела.
Рельеф № 2, Чалькацинго: «правитель» на троне.
Гигантская каменная голова из Сан-Лоренсо.
Профессор Майкл Ко у только что найденной статуи в Сан-Лоренсо.
Монумент № 34 (Сан-Лоренсо).
Монумент № 41 из Сан-Лоренсо: ранняя форма ольмекского бога-ягуара.
«Сидящий ягуар» (Сан-Лоренсо).
«Акведук» из Сан-Лоренсо.
Монумент № 23 (Ла Вента): обезглавленная статуя сидящего ольмекского правителя.