Великий мистик умер в Париже со словами: «В хорошей же неразберихе я вас оставляю…» А Джон Годолфин Беннетт, искренний искатель, учившийся у Успенского, Гурджиева (а также у де Салзманна, Ланнеса, Чикои, Дагестани, Субуха, йога гуру Махеша, Шивапуру Баба) и в конце жизни вернувшийся в Римско-католическую церковь, остался в полной растерянности.
У него было множество учеников, огромная община в Кумб-Спрингс… и отсутствие понимания дальнейшего пути. По словам Д. Мура, он был «гуру в поисках гуру». Поэтому, когда в его жизни появился Идрис Шах, он свято уверовал, что именно этот человек посетил Братство Сармунг, которое он так долго и безуспешно искал, и обладает «лицензией» на абсолютную истину.
Однако при первой встрече Беннетт настороженно принял нового знакомого. Лучше него самого (он написал книгу «Свидетель, или История поиска») об этом никто не расскажет…
Летом 1962 года во время подготовки к семинару Беннетт получил письмо от своего старого друга и единомышленника Регги Хоара, вместе с Беннеттом обучавшегося у Успенского. Вместе с письмом выпала газетная вырезка, описывающая поездку автора по святым местам Центральной Азии, где он обнаружил учение, исходящее явно из того же источника, что и идеи Гурджиева. Это письмо предваряло сообщение, что Регги и еще три-четыре его старых друга по ученичеству встретили Идриса Шаха, приехавшего в Англию в поиске последователей Гурджиева, намереваясь передать им знания и методы, необходимые для завершения их обучения».
Беннетт отнесся к этому сообщению настороженно, ведь он только что принял решение идти вперед самостоятельно, невзирая ни на что, и тут же на его горизонте появляется человек, претендующий на роль нового учителя. Беннетт побеседовал с Регги и принял решение познакомиться с Идрисом Шахом лично. Для чего он вместе с женой отправился в гости к своим старым друзьям. Следует заметить, что Беннетт к тому времени был очень влиятельным духовным лидером, у которого было около 300 учеников, к тому же человеком очень состоятельным, а Шах был тогда никому не известен и, наверное, волновался перед столь важной для него встречей.
Беннетт охарактеризовал Шаха как «молодого человека лет сорока», отвратительно говорящего по-английски (еще бы, его десять лет не было в Англии), с бородкой и в костюме, который делал его похожим на ученика общественной школы.
Шах не понравился Беннетту; не понравилось, что он непрерывно курил (эта привычка осталась с Идрисом до конца жизни, курил он очень много), что проявлял беспокойство, что хотел произвести хорошее впечатление. Но буквально к концу ужина его впечатление сменилось на противоположное – он решил, причем решил твердо, что перед ним необычайно одаренный человек, много и серьезно поработавший над собой.
Однако после этой встречи несколько месяцев Беннетт не поддерживал отношения с Шахом, видимо оставаясь под властью первого неблагоприятного впечатления.
Однако осенью Регги Хоар опять свел их вместе, сказав Беннетту, что тщательно проверил биографию и рекомендательные письма Шаха и что тот послан на Запад с серьезной миссией, возможно, от тех же людей, владеющих тайным эзотерическим знанием, что и Гурджиев. (Георгий Иванович писал об этом в последних главах своей книги «Встречи с замечательными людьми», которую одни называют автобиографией, другие – художественным вымыслом.)
К тому же у Шаха имеется совершенно особенное толкование эннеаграммы (эннеаграмма – «знак девяти» – девятиугольная фигура, фундаментальный символ мировых законов в системе Гурджиева), гораздо шире того толкования, что давал им Петр Успенский. Регги ранее работал в разведке и был достаточно подозрительным человеком, всегда перепроверявшим информацию, поэтому у Беннетта не было причин ему не доверять. И он признал, что Шах послан на Запад с важной миссией, и все люди, которые идут по пути постижения высшего знания, должны оказывать ему всяческое содействие. Миссия Шаха должна быть выполнена любой ценой.
Беннетт был в растерянности, он оказался в непривычной для него ситуации: человек, обладавший тайным знанием, не претендовал на роль учителя, но сообщал, что его послали учителя – хранители Традиции. У Шаха был документ, который он предоставил Беннетту и с которым разрешил ему ознакомить всех, кого тот сочтет нужным. Этот документ назывался «Декларация людей Традиции». В нем шла речь о том, что во все времена, у всех народов и во всех странах существует миф о высшем знании, скрытом ото всех, но доступном избранному после преодоления некоторых трудностей. Авторы «Декларации» утверждали, что подобное знание действительно реально, и его можно передать в то время, когда «Декларацию» прочитают люди, которым она предназначена.
В «Декларации» утверждалось, что тайное знание и его воздействие на людей отличаются от академического или книжного знания, поэтому поиски его всегда безуспешны. Но оно может откликнуться на призыв того, кто уже подготовлен, и может быть извлечено особым образом. И это одна из главных трудностей на пути к истине.
Ведь к особенному «нечто» можно приблизиться только особенным способом, единственным, который позволит ее воспринять. Вы же не чините часы долотом и не ищете звезды днем – в этом случае ваши попытки будут обречены на провал… Средняя продолжительность человеческой жизни очень коротка, чтобы путем проб и ошибок подобрать ключ к тайной двери, к тому же это должен быть специальный «ключ» – особенные знания и техника, которым тоже должен кто-то научить. И даже если много людей захотят добыть это знание, оно ускользнет от них, потому что каждый человек в толпе не будет обладать достаточными навыками, и толпа окажется бессильна. Это тайное знание концентрируется и регулируется людьми, которых называют «невидимой иерархией», так как они не общаются с непосвященными.
Путь к знанию лежит через силсилу, непрерывную цепь преемственности, при этом возможности обычного человека усиливаются через установление связи с высшими силами. Во всех религиях, в фольклоре и сказках разных стран есть скрытые примеры и намеки на это явление. Некоторые магические и психологические приемы входят в это тайное знание, как части пазла.
Много раз пути к истине, предлагаемые различными учителями, оказывались не больше чем техниками, давно известными и ведущими к тайному знанию и поддержанию цепи преемственности. Но неправильное и бессистемное использование этих техник становится одним из главных барьеров на пути к истинному знанию.
В «Декларации» приводится образный пример: то, что кокон для бабочки, для гусеницы будет тюрьмой, если она попытается использовать пустой чужой кокон, но если гусеница сплетет свой собственный кокон, она станет бабочкой.
У людей много барьеров в виде свойств характера, привязанностей, в том числе и материальных, привычных ритуалов… Поэтому от человека ускользает истина, хотя она должна быть где-то рядом. Он сможет увидеть реальность, только сформулировав первый свой вопрос, лишенный какой-либо связи с прошлым опытом, проскользнуть за «занавес обусловленности»… Это и есть цель усилий авторов «Декларации».
Так как изменились условия жизни в западном мире, изменились и условия восприятия тайного знания, поэтому эта работа может быть выполнена, а цель – достигнута.
Главной же задачей хранителей является обучение тех, кто может воспринять сказанное, причем обучение людей без разграничения их веры, национальности или расы. Все зависит только от способности людей правильно воспринимать – не от опыта, не от особенностей характера, не от веры…
Тайное знание передается людям, которым по всем остальным признакам вроде бы не должно передаваться: они могут быть не знамениты, не богаты и не очень стары. В этом есть некоторая сложность для тех, кто представлял себе передачу традиции несколько иначе.
Авторы «Декларации», кроме распространения данной информации, ставят перед собой практическую задачу выявить восприимчивых к знанию людей, составить из них группы, представляющие собой единый организм, причем выполнить это «в нужном месте и в нужное время».
…Вот такой текст был зачитан Беннеттом группе учеников в поместье Кумб-Спрингс, где располагалось нечто вроде школы, и лондонской группе. Все были потрясены: после многих лет, заполненных только разговорами о традиции, вдруг появился человек, который эту самую традицию представляет. «Я довольно узнал Шаха, чтобы убедиться, что он не шарлатан и не бездельник, а чрезвычайно серьезно относится к полученному заданию. Он всегда настаивал, что действует не по собственной инициативе, но по инструкциям своего Учителя, который доверил ему миссию, указанную в последнем параграфе Декларации», – написал Беннетт в своем «Свидетеле».
Беннетт и Шах проводят много времени вдвоем за продолжительными беседами. Шах навещал Беннетта редко, что того несколько задевало, ведь он был на 13 лет старше, а ему приходилось совершать длительные поездки, только чтобы поговорить с Идрисом, который старался убедить его в подлинности доверенной ему миссии.
Человек и суфий
Сообщают, что однажды некто сказал мулле Джами:
– Вы не ведете себя как великий поэт и суфий. Откуда нам знать, что вы истинно таковы?
Он ответил:
– Вы, в свою очередь, ведете себя почти как человек, из чего мы заключаем, что пока вы таковым не стали.
Идрис Шах. Под покровом истины
Но Беннетт все колебался, пока однажды, отправляясь в очередную поездку, он не помолился утром, попросив о ясном указании свыше: стоит ли доверять Шаху, – и в дороге ему пришел ответ, что для разрешения этого колебания Беннетту и Идрису следует лишь помолиться вдвоем. Когда Джон приехал к Шаху, он рассказал о явившемся ему откровении, на что Шах ответил, что действительно, истина приходит в молитве.
«Этот ответ удовлетворил меня, – писал потом Джон Беннетт, – и больше я не задавал вопросов. Только позднее я заметил, что в действительности он не сделал того, о чем я говорил, то есть совместной молитвы. Потом я спрашивал себя, не упустил ли я того указания, о котором просил».