услышанное и бурлившее в нем последние годы, так НАКИПЕЛО, что он сам, того неожидая, сразу сказал об этом!
- Но, князь, - первымприходя в себя, развел руками Святополк и, явно уводя беседу в сторону,примиряюще улыбнулся: - Насколько мне известно, все половецкие набеги ужепрекратились!
- В эту зиму, да! -согласился Мономах. – Но, чтобы их не было в следующую, и через десять лет, идаже через сто, я предлагаю - собрать всех князей воедино и объединеннымрусским войском самим выступить в Степь!
- Как! Самим? ВСтепь?! – недоуменно, словно давая понять своим дружинникам, что ослышался,переспросил Святополк.
- Да виданное ли этодело? – густым басом поддержал его воевода. – Дело руссов – сидеть поукрепленным городам, да встречать половца на валах и речных переправах.Главное, не пускать их в глубь русских земель.
Ставка рванулся,было, вперед, чтобы объяснить воеводе, что не может больше обескровленнаяпереяславльская земля быть таким княжеством-крепостью между Степью и Русью. Даи сколько раз обходили их степняки, чтобы напасть на другие города и тот жеКиев… Но, перехватив взгляд Мономаха, только опустил руки и сжал кулаки так,что все услышали их хруст.
- Вот оно как… -задумчиво покачал головой Святополк. - И когда же ты это, князь, выступитьпредлагаешь?
- А как только сойдетснег, и просохнут дороги! - спокойно, точно речь шла о простой поездке наохоту, ответил Мономах. – Прямо этой весной!
Тут ужедружинники Святополка пришли в себя, и послышались их возмущенные голоса:
- Да ты что,князь!
- Слыхали?
- Зима наисходе!
- Скоро - землюпахать, а мы крестьянина и его коня – на войну?!
- Великийкнязь, скажи ему, что со времен наших прадедов этого не бывало!
Святополкуспокаивающе кивнул крикнувшему это дружиннику, все лицо и шея которого былиизуродованы боевыми шрамами, и вопросительно посмотрел на своего брата:
- Да, князь? Дружинамоя верно молвит! Виданное ли дело - самим в Степь идти? Да еще и весной!
- То-то и оно, чтосамим! – убеждая и Великого князя, и его советников, горячо заговорил Мономах.- Тогда наша слабость, что мы сто лет в Степь не хаживали, силою обернется!То-то и оно, что весной! Ибо сейчас кони у степняка слабы после зимнейбескормицы. Для тяжкого боя бессильны.
Мономахговорил про то, что половцам, которые привыкли жить у себя в вежах, не таясь, ив голову не придет, что русские осмелятся оставить свои укрепленные города,валы да переправы и напасть на них.
Ставр Гордятичхотел добавить что-нибудь для красного словца, но, помня наказ Мономаха, толькорукой красноречиво советовал людям Святополка: слушайте, слушайте, что говоритмой князь! А Мономах, выждал паузу, чтобы лучше вняли тому, о чем он только чтосказал, уже с упреком, поочередно заглядывая в глаза каждому из стоявших передним бывалых воинов, продолжал:
- А вам я,дружинники, многими победами славными, удивляюсь. Коня… смерда жалеете. А прото что, откормив за лето свои табуны, половец, отберет и урожай, и коня, асамого смерда в рабство угонит, словно знать не хотите!
Он опять помолчал итеперь, давя уже на воинскую гордость, тоном, каким говорил с ними, бывало, наночных привалах у костров, спросил:
- И вообще, мало мы свами за половцами по русской земле гонялись, да, стыдно вспомнить, и от нихтоже побегали? Теперь пусть они побегают от нас! Да не где-нибудь, а в своейСтепи! Степь большая – спрятаться негде!
Дружинники Святополказасмеялись, но, взглянув на своего князя, закашляли, осеклись.
- Полонотобъем, наших русских людей, которые уже и не чают, что мы их когда-то спасем,вызволим! – продолжал уговаривать Мономах, с радостью замечая, что лица многихдружинников при этом потеплели. Вспомнив про алчность брата, он не преминулвоспользоваться и этим: - Добычу возьмем! Великую! Какой никогда еще не бывало!Откуп с каждой вежи, что сдастся сама, и всё, что сможем увезти с тех городов,которые возьмем на щит!
Тут ужеоживился и сам Святополк. Как будто увидев перед собой табуны лошадей, потокисеребряных монет, парчу, шелка… он невольно зашевелил пальцами, подсчитывая,сколько можно получить от этого похода, если все будет так, как говоритМономах.
А Мономахвидел перед собой лишь сожженные русские веси, вытоптанные половецкими конямиполя, лежавшие вдоль дорог трупы, а еще едущую на санях женщину и глаза ееребенка…
И потому,наверное, тон и слова переяславльского князя становились все более убедительнеевсех доводов Святополка с его людьми.
- Оно-то, конечно,так … - уже слышались с той стороны осторожные голоса.
- Хорошо бы однимударом степняка от Руси отвадить…
- А ну, как он проведаето наших планах? – могучим басом оборвал их воевода Святополка.
- Да! – поддержал еготот. – Что скажешь на это, брат? Шило в мешке и то не утаишь, а тут – целоевойско!
- А мы через купцовложный слух пустим… - понизив голос, многозначительно поднял указательный палецМономах. – Идем, мол, брать богатый град Корсунь!
- Нет! –вдруг выкрикнул дружинник со шрамами.
- Что значит,нет? – нахмурился Мономах.
Он знал этогодружинника, как одного из самых мужественных едва ли не во всем русскомвоинстве. И, откровенно говоря, втайне надеялся на его поддержку.
- Не бывалотакого, чтобы руссы подло, как ночной тать, шли на врага! – твердо сказал тот,не отводя дерзкого взгляда от глаз князя. – Еще со времен великого Святославамы всегда говорили всем прямо: «Иду на вы!»
- А мы искажем! Мы даже пошлем им такую грамоту! – примирительно улыбнулся ему Мономах.– С самым лучшим гонцом! – он мгновение помолчал и с хитринкой добавил: - Кактолько, не доходя до Корсуня, повернем на Степь!
- Поганые Божьи храмыжгут, - неожиданно подал голос игумен. – Священников убивают. Жрецы из лесоввышли. От истинной веры, которая только-только укоренилась на Руси, людей хотятоторвать! Снова Перуну да поверженным идолам поклоняться! А мы тут ещераздумываем, идти или нет?..
- Верно молвишь,отче! – кивнул игумену Мономах. - Я про это и говорить не стал, думал, здесьвсе православные, и так всё понятно…
И, обращаясь уже кодному только Святополку, закончил:
- Не за себя,за всю Русь и тех, кто больше всего страдает от поганых: простых горожан исмердов – стариков и старух, мужиков, их жен и детей - прошу. Для того иприехал сюда. Я все сказал. Теперь твой черед отвечать, Великий князь! Идем наСтепь?
Святополк долгосидел, не поднимая головы, затем решительно встал во весь свой могучий рост и,к радостному изумлению своего воеводы с дружинниками, усталым и тихим голосомсказал:
- Да вот оня… Готов уже!
Мономах порывистосделал навстречу ему шаг и, заключая в крепкие объятья, от всего сердца,сказал:
- И темвеликое добро всей земле русской сотворишь, брат![3]
5
Купец клятвенноприжал ладонь к груди…
- Уф-фф! – выдохнулМономах, выйдя из шатра и с наслаждением подставляя лицо еще по зимнемуморозному, но уже ласкающему первым солнечным теплом, воздуху. – Легче вжестокой битве побывать, чем один такой спор выиграть!
- Такой спор десяткабитв стоит! – возразил ему Ратибор.
- Я, как толькоуслыхал, что ты про дело начал, думал, все – можно сразу уходить, не солонохлебавши! – вытирая пот со лба, признался Ставр Гордятич.
В шатер вошли и вышлиодин за другим несколько гонцов. Затем появился со своим ящичком игумен и,наконец, сам Великий князь.
- Всё! Эти пустьедут! – кивнул он вослед поскакавшим с написанными и закрепленными свинцовыми печатямиграмотами гонцам. – А остальных, к тем князьям, что ближе живут - завтра, а тои третьего дня из моего дворца приказы отправим.
Мономах согласнокивнул. Завтра, так завтра. Есть еще время. О многом надо перетолковать сбратом в его тереме-дворце. Есть у него кое-какие задумки и по пешцам, по ихвооружению, и по тому, как добираться до места, и надо заранее решить, какимстроем - походным или боевым – пойдут они по Степи.
Братья еще разобнялись и разошлись до вечера.
К Святополку тут женаправился, находившийся все время у самого входа в шатер, князь-изгой.
На полпути онпоравнялся с Мономахом, и взгляды их встретились.
В глазах переяславльскогокнязя на мгновение промелькнула жалость и сочувствие, что судьба так жестокораспорядилась с этим, таким же, как и он, Рюриковичем. Но тут же в них появилсянепримиримый стальной блеск, как ко всем врагам Руси, и он громко посоветовалВеликому князю.
- Не обещай емуничего, брат! Все равно он больше того, что уже имеет, не получит!
Святополк соблегчением – вот выручил, так выручил брат, теперь и объяснять ему ничего ненадо, - даже не обиделся на такое обращение. Он лишь дождался, когда к немуподойдет проситель, и бессильно развел руками: мол, что я могу поделать? Хотьнас и двое, а все-таки как-никак – съезд князей!
- Ах, так? Ну, ладно!
Князь-изгой, яростновзмахнул острой бородой, сел на коня и, бешено нахлестывая плеткой, помчалсяпрочь.
Ратибор хмуропоглядел ему вслед и подошел к князю.
- Не нравится мне всеэто, - тихо сказал он.
- Что именно? – непонял Мономах.
- Слыхал больномного! – объяснил Ратибор, показывая глазами на превратившегося в точку изгоя.
- Ну, все, да не все!
Мономах загадочноподмигнул воеводе и подозвал к себе купца, от которого снова отвернулся, делаявид, что занят важным делом, Святополк.
Он давно знал иуважал этого торговца.