- Ну, вот видишь, даже бывший наш враг согласен! И… уже выслал дружину?!
- Да, и это - ужетретья такая грамота! – с уважением покосившись на брата, кивнул Святополк, докоторого только сейчас, возможно, начал доходить размах того дела, на котороеподвигнул его Мономах.
А тот радовался, как вдни ранней юности, когда не легли еще на его плечи бремена княжеской власти.
- Мчат, мчатгонцы, загоняя коней! Вся Русь поднимается! – повторял он, и вдруг ахнул: - Амы, за множеством дел, в Смоленск еще никого не послали!
- У меня нет гонцов!Одни в пути, а тех, что вернулись, теперь не поднимешь! – предупредилСвятополк.
- Ничего, своего личного отправлю! – успокоилего Мономах. - Эй, - подозвал он младшего дружинника. – Ну-ка позови сюдаДоброгнева! - и, уже обращаясь к игумену, спросил: - Грамота хоть готова, отче?
- А как же? –позевывая в кулак, подошел тот. - Слава Богу, заранее написал!
Вошедший гонец,рослый, почти как Святополк, и такой же бородатый, низко поклонился князьям.
- Хороший у тебягонец! – с завистью заметил Мономаху великий князь. – Настоящий богатырь.
- А он и естьбогатырь! – усмехнулся тот. – У меня все гонцы крепкие. И мечом, и щитомвладеют не хуже дружинника, а этот… Как я узнал однажды, что он в дозоре сцелым отрядом половцев не побоялся схватиться, да увидел его, с тех пор длясамых важных дел при себе держу. Ну что богатырь, стоишь? На, читай! Знай, чтовезешь!
Гонец, шевелягубами, привычно ознакомился с грамотой, которую показал ему игумен, ипросветлел лицом.
- Запомнил? – спросилМономах.
- Еще бы! Такуюграмоту не запомнить! А что забыл – по дороге вспомню! – радостно отозвался он.
- Тогда запечатывай,отче!
Игумен достал измешочка свинцовую заготовку, взял щипцы с двумя матрицами и, морщась от усилия,скрепил грамоту печатью с изображением святителя Василия Великого, имя которогово святом крещении носил Мономах, и надписью: «Господи, помози рабу ТвоемуВасилию».
- Свою печать тожепоставишь? – с готовностью протянул брату грамоту Мономах, но тот только усталомахнул рукой:
- Одной твоей хватит!И так едут!
- А коли так… -Мономах, поцеловав печать, весомо вручил грамоту гонцу и показал ему рукой надверь: - Тогда поспешай с Богом!
Гонец сновапоклонился князьям, быстрым шагом вышел из гридницы, затем, грохоча по ступенямкрыльца, из терема и, сев на коня, поскакал по улицам просыпающегося стольногограда Киева.
Ни ему, ни Мономахуне было ведомо, что в коридоре великокняжеского терема, один из слуг, словноневзначай, спросит у вышедшего из двери усталого писаря:
- Куда это ни свет,ни заря так спешно послали гонца? Чуть было не сбил меня по дороге!
- А в Смоленск! –устало отмахнулся тот и, спохватившись, не сказал ли чего лишнего, испуганноумолк.
Но слуга, протиравшийдеревянные перила, казалось, уже снова был занят своим делом.
Однако, как толькописарь ушел, он тут же выскочил из терема, сам толкая встречных слуг, вылетел свеликокняжеского двора и, подбежав к сидевшему у дороги нищему с чуть раскосымиглазами, что-то коротко и быстро шепнул ему на ухо…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
«Одолень-трава»
Глава первая
1
Трудная служба угонца. Ни днем тебе, ни ночью покоя…
Грамота.Печать. Меч.
Путь-дорога,как тетива.
Мчит гонецврагам встречь,
Князя передатьслова:
Идуна вы,
Иду на вас заРусь!
Идуна вы,
Идуна вас, клянусь,
Чтоне сносить вам
Вашей головы.
Иду на вы!
Иду на вы!
Весело стучатпо заснеженной дороге копыта вороного коня. Радостно ехать по родной земле, даеще с такой грамотой!
Столько лет ее ждалилюди на Руси!
Доброгнев скакал познакомым местам, то и дело привычно поглядывая по сторонам. Время набеговзакончилось, вон, запоздалый, последний, надо полагать, в этом году набегтолько недавно прошел, кое-где половецкие следы совсем еще свежие. И ехал он породной земле, причем, уходя в ее глубь. Отчего бы не попеть песню, которая самарвалась из груди? Ведь белым гонцом скакал, а не черным, который возит плохиевести! И на радостях, позабыв осторожность, убаюканный мыслью, что не можетполовец тут же вернуться на место набега, он беззаботно пел:
Иду на вы!
Иду на вы!
Хороша служба угонца! Ни тебе начальников, ни подчиненных – сам себе и воевода, и младшийдружинник, сам себе голова!
Хорошая служба, ноопасная! Воевода с охраной ходит. Князя в бою с тыла и боков телохранителиприкрывают – только впереди мечом и копьем путь пробивай. Да и дружинники теснымстроем стоят. Если что – всегда от предательского удара прикроют, а то и собойзаслонят.
А тут только на себяи надейся!
Ветка ли где дрогнет,сорока ль, выдавая того, кто прячется за кустом, пролетит, вороны далеко в лесузакружат, - на все внимание обращай, все подмечай, гонец! Ну, а уж если волкисредь бела дня вдруг завоют… Тогда быстрее пришпоривай коня, сворачивай сдороги или в любой момент жди, что спорхнет с тетивы длинная птица с однимпером и железным клювом!
Трудная службау гонца. Ни днем тебе, ни ночью покоя. … Но об этом и вспоминать даже как-тонеловко. Сам Мономах, по несколько суток, бывает, не слазит с седла.
Бывает, конечно, игорькой эта служба. Когда везешь известие о новом набеге половцев князю, о егопоражении княгинюшке, или о смерти их родителей, а то и детей - им обоим…
Но зато, когда несешьпобедную весть – нет в мире лучше службы, чем служба гонца! В каждом доме тытогда желанный гость! Каждому человеку лучший друг! Да и князь, словно ратникапосле боя, наградой пожалует!
А уж до чегоинтересна и завидна для многих служба у княжеского гонца!.. – даже покрутилголовой, подумав об этом Доброгнев.
Пятнадцать лет служитон гонцом у Мономаха – и где только не побывал за все эти годы! Русские городане в счет. Их он объездил все, и по нескольку раз. А кроме них – был вЦарьграде, Париже, Англии… граде старинных цезарей Риме - и то побывал!
Спрашивают его потом:что да как там? А что ответить – ну, был… видел… Реки – синие, но наши, вроде,синей. Деревья зеленые, но наши куда зеленее. Цветы тоже там ничего. Везде людиживут! Только… нигде не мешают так жить человеку, как здесь, на Руси… Все, комуне лень – и свои, и чужие! А вот, если бы не мешали… Если бы дали хоть векпожить в мире, без войны!..
Неужели, наконец-то,грядет это долгожданное время? А что? Самая пора теперь ему наступать, послетого, как князья враждовать между собой перестали, да еще и Степь навсегдаусмирят!…
Доброгнев, распеваясвою любимую песню, так задумался, мечтая о том, как счастливо будет жить тогдана Руси, какими богатыми станут веси и огромными города, что не заметил нипролетевшую мимо сороку, ни круживших над лесом ворон. И не услышал даже, какнесколько раз, хоть далеко еще было до полудня, провыли за его спиной неурочныеволки…
Очнулся он лишь отдетского крика: «Гонец, здесь засада! Беги!!!».
Но не успелпришпорить коня, как с гиканьем и свистом вылетели на него половцы. Несколькоспереди и трое сзади, отсекая обратный путь.
Гонец вздыбил коня, слязгом потянул из ножен длинный прямой меч и, потрясая им, сам бросился наближайшего к нему степняка…
Эх, всем хороша егослужба, да одна в ней беда – недолгая!..
2
«Княжеский гонец!Вот оно что»… - разом всё понял Славко.
Самое обидное, чтовсе это произошло прямо на глазах у опешившего Славки. И он ничем не могпомешать половцам или помочь княжескому гонцу.
Просидев в ожидании,неподалеку от половцев, разведших, чтоб согреться, огромный костер, и вконецизмерзнув, он неожиданно услышал сначала волчий вой, а затем и слова приближавшейсяпесни:
Лес и поле.Ночь. День.
Речка и опятьночь.
Что тамвпереди – тень?
Друг, аможет, враг? Прочь!
Славко приподнял крайзаячьего треуха и прислушался:
- Точно вой! Опятьстепняки сигнал подают. Да только как-то особенно, не тоскливо, а будто бы срадостью! Стой… погоди … а это еще что такое?!»
Иду на вы,
Иду на вас заРусь! - уже явственно донеслось до него.
- Песня?!
Славко от изумлениядаже треух с головы стянул. А потом вспомнил про половцев и ахнул.
Не только он один, тетоже всполошились и принялись вскакивать со своих мест.
- Гонец! – слышаласьих возбужденные голоса.
- Точно, он!!
- Гаси костер!
- Бери сабли и копья! Все на коней!!!
Хан Белдуз торопливо надел наличник, вскочил нажеребца и принялся расставлять своих воинов.
Тупларь, выполняяприказ хана, торопливо принялся тушить костер, но так забросал его снегом, чтоот него только повалил густой дым…
Ветер гнал его то водну сторону, то в другую. То плотно закрывал дорогу, то широко открывал ее…
И, наконец, когда впоследний раз сдунул в лес клубящееся темно-сизое облако, уже совсем невдалекепоказалась скачущая фигура всадника в остроконечном русском шлеме.
«Княжеский гонец! Вотоно что… - разом всё понял Славко. – Это его они здесь так ждали!..»
А песня все приближалась:
Иду на вы,
Иду на вас заРусь!
Идуна вы,
Идуна вас, клянусь,
Чтоне сносить вам
Вашей головы.
Иду на вы!
Иду на вы!
Хан Белдуз поднял