стон.
- Ну, чегоеще? Лапти, что ль, жмут? – теряя терпение, снова остановился Славко.
- Не-ет!! –испуганно посмотрел на него Звенислав. - Я, наоборот, подумал, что это тебе моисапоги тесными оказались!
- Погоди! Но,если это не ты и не я, то кто же… - рассудительно начал Славко.
- …кто жетогда стонал?! - искаженным от страха эхом, подхватил Звенислав.
Отрокипосмотрели друг на друга, потом на стог, из которого уже явственно послышалсяновый стон, и стали с опаской обходить его.
- Ой, смотри!- вдруг попятился Звенислав, увидев на снегу большие красные пятна.
- Кровь! -склонился над ними Славко. – Да как много…
- Бежимотсюда! – потащил его за рукав своей бывшей шубы Звенислав.
Но Славко ине думал уходить.
- Да это жследы! – наконец, догадался он. - И гляди, ведут они прямо в стог…
- Ну и пустьсебе ведут! Нам-то, какое дело? Ой! Что ты задумал? - не на шутку встревожилсяЗвенислав, видя, что Славко решил идти по следам до конца. - Стой, ты куда?!
- Да так… - неостанавливаясь, упрямо пробормотал тот. - Сейчас только посмотрю, кто там…
Славко развелруками небольшое углубление, куда уходили кровавые следы и, зашуршав сеном,исчез в стогу.
- Эй,Звенислав! – послышался вскоре оттуда его приглушенный голос. - Скорее сюда!Здесь - гонец!
Кляня все насвете, Звенислав проследовал за Славкой и увидел, что в дальнем конце стога,действительно, находился раненый гонец. Это был могучий рослый мужчина, лежащийна спине, беспомощно разметав руки. Кольчуга его была изорвана, доспехи измяты,и сквозь них обильно струилась кровь. Губы гонца беспрестанно шевелились, и онповторял в забытьи одни и те же слова:
«Наказываемтебе, князь, быть с войском к концу весны в Переяславле. А оттуда мы всей Русьюдвинем на Степь. А все это велим хранить в великой тайне!»
- И, правда,гонец! – прошептал Звенислав.
- Эка, ониего… - покачал головой Славко, кивая на бок и на грудь гонца: - Смотри - издесь порезан, и тут…
- Глянь,стрела из груди торчит!
- Не трогай ее- а то он сразу кровью изойдет!
Звениславрастерянно посмотрел на гонца, на Славку:
- Что же намтогда делать?
- Как что?Кровь остановить, да раны перевязать! – деловито отозвался тот и приказал: -Что сидишь? Рви на части исподнюю одежду!
- Чью? – непонял купеческий сын.
- Мою, котораяна тебе осталась! – теряя терпение, прикрикнул на него Славко. - Да живее! А яее на раны - вот так… сюда, а теперь туда… так… так!
Быстро и умелоон принялся перевязывать гонца, который продолжал бормотать:
- Наказываемтебе, князь…. м-ммм…
- Что это сним? Бредит? – зябко передернул плечами Звенислав.
- Нет, это небред! – закончив, наконец, свою работу, прислушался Славко.
- А что же?
- Как что?Это ж – гонец?
- Ну и что? –продолжал недоумевать Звенислав.
- А то, чтогонцы всю дорогу грамоту твердят, чтоб ее наизусть помнить!
- Зачем?
- Зачем-зачем…- проворчал, теряя терпение Славко. - Чтобы на словах передать, если вдругграмоту истеряют!
- Это хорошо,значит, передаст теперь на словах! – примирительно заметил Звенислав.
- Да? –язвительно оборвал его Славко. – А сама грамота к половцам уедет? Слыхал, что вней сказано? «Хранить в великой тайне!»
- «В тайне…»М-ммм! Пи-ить… - словно услышав его, подал голос гонец.
- Сейчас,родимый, сейчас!
Славкопоспешно вылез из стога, набрал полную горсть снега, подышал на него и,вернувшись, стал выдавливать оттаивающие капли в слегка приоткрытый рот гонца.
- Пьет! Как жеэто он такую важную грамоту не уберег?
- А что он могподелать? Видал, сколько на него половцев налетело!
- Да уж, какне видать… Все видел!
- Ждали ониего тут! – вздохнул Звенислав. - Из-за этой самой грамоты ждали! Я пока в стогусидел, слышал, как хан с кем-то из своих переговаривался. Они так рядом стояли,что я чуть не умер от страха!
- И о чем жеони говорили?
- Да какой-токнязь-изгой выдал половцам тайну этого нашего похода! Вот они примчались сюда,чтобы проверить, правда ли это… Нарочно сделали вид, что совершили набег иушли!
- Теперь всеясно! Теперь мне понятно, почему этот набег сразу таким странным показался! –задумчиво произнес Славко. - А ты тоже хорош! – накинулся он на Звенислава. –Что – трудно было предупредить его?
- Как? –удивился тот. - Я сам тут сидел и дрожал!
Славко смерилего уничтожающим взглядом и процедил сквозь зубы:
- Трус ты!
- Да, трус! –неожиданно согласился Звенислав.
Наступило неловкоемолчание, которое не решались прервать ни один, ни другой.
Наконец,Славко, поразмыслив, с неожиданным уважением отметил, что не часто даже самыйсмелый человек сам признается в своей минутной слабости, да еще такой, кактрусость, и решил прийти на выручку купеческому сыну:
- Ладно, ты такоепережил, что немудрено испугаться. Это и у других, даже самых сильных и смелыхбывает! – успокаивающе сказал он Звениславу.
Но тот и неподумал принимать руку помощи:
- У другихбывает. А у меня всегда! – с горечью отозвался он и, едва не плача отсобственного бессилия, добавил: - И, сколько себя помню, я всегда был таким.Думаешь, мне самому это нравится? А поделать с собой ничего не могу! Как толькозахочу смелым стать, так сразу же… ой!
- Ну что тамна этот раз? – поморщился Славко.
«Ну, прямо исмех и грех с этим купеческим сыном».
А тотнаклонился к нему и беспомощно прошептал:
- К-кажется,он меня тронул!
- Эх, ты, -засмеялся Славко. - Это же он начал в себя приходить!
- Точно, шаритруками везде… - взглянув на гонца, подтвердил Звенислав. - Ой-ой, вот - опять!
- Да нужен тыему больно! Это он - грамоту ищет!
- Смотри,смотри, глаза открыл, осматривается, нас увидал… ой!
Гонец, вкотором, после того, как Славко отер с его лица кровь, только теперь можно былопризнать Доброгнева, с трудом огляделся по сторонам и слабым голосом прошептал:
- Где я? Кто…вы? Сумка моя… грамота – где?!
- Мы – свои,русские! – подавшись к нему, горячо зачастил Славко. - Рядом весь, мы тебясейчас туда перенесем, там тебя быстро вылечат! А грамота… грамоту половцыувезли!
- Половцы,засада… я думал, мне только пригрезилось, а это выходит – правда?!… ещесильней, чем от боли, сморщился Доброгнев.
- Не кори себя– я видел, как ты отбивался! – тихо сказал ему Славко.
- И я… слышал!– чуть запнувшись, добавил Звенислав.
Доброгневпосмотрел на одного отрока, на другого и с горечью усмехнулся:
- Какая пользаот того, если грамота у половцев! Где они теперь? М-мм-м!
- Славко! –встревожено предупредил Звенислав, заметив попытку гонца привстать. - Онвстает!
- Вижу! -кивнул Славко и, посмотрев на Доброгнева, строго сказал: - Лежи, гонец, тебенельзя двигаться! – и еще строже наказал Звениславу: - А ты присмотри за ним.Сейчас я все разузнаю…
Славко вылезиз стога, взбежал на ближащий пригорок, прислушался, принюхался, вгляделсявдаль до самых слез, и, вернувшись, присел на корточках рядом с Доброгневом.
- И как толькоможно ходить в таком тулупе? – тяжело дыша, пожаловался он. - Это же не рукава– а печные трубы!
- Ну что? –обрывая его, заторопил гонец.
- Здесь ещеполовцы, за соседним холмом! – сразу становясь серьезным, ответил ему Славко. -Костер жгут. Расположились, как на своей собственной земле, поганые!
- Может, этокто-то из местных?
- Нет, тогдадыма не было б видно, – уверенно возразил Славко. - В крайнем случае, стлалсябы по-над землей! А этот – прямо в небо идет!
Гонец снадеждой посмотрел на него и спросил:
- А может, тонаше войско? Мономах собирался как-нибудь навестить эти края!..
- Ну - тогдакостров было бы много! – мечтательно усмехнулся Славко и уже уверенноподытожил. - Нет, это точно половцы. Дают своим лошадям отдохнуть перед дальнейдорогой.
Как нистранно, но эти слова почему-то успокоили Доброгнева.
Он благодарноположил слабую ладонь на горячую Славкину руку и произнес:
- И тонеплохая весть! Раз они еще здесь, то и грамота, стало быть, пока не в Степи! Аколи так, есть надежда опередить их! – Он перевел дух и уже просительнообратился к отрокам: - Мне бы только коня, ребята! А уж я как-нибудь доберусьдо князя, грамоту хоть на словах передам, а уж он сам известит обо всемМономаха!
- Конь-то,конечно, есть… - задумчиво произнес Славко. - Коня-то, конечно, можно… Осталсяу нас в деревне…один! Бережем его, как зеницу ока. Но как нам тогда быть? Скороже пахота! Погибнем ведь без него…
- А так можетпогибнуть вся Русь! – заметил гонец.
- Слышь,Славко? – подтолкнул отрока локтем Звенислав. - Вся Русь!
- Тебе,купеческий сын, легко говорить, – с горькой усмешкой откликнулся тот. - Утвоего отца, небось, сотни коней!
- Тысячи… -уже безо всякой гордости уточнил Звенислав.
- Вот видишь!– вздохнул Славко и, покосившись на Доброгнева, добавил: - Да и тебе, гонец, нев обиду будет сказано, какой ты сейчас ездок? До первого поворота ведь недоедешь - свалишься!
Доброгневсобрал все свои силы и сел. Ни одна жилка не дрогнула на его лице. Ни полстонане сорвалось с плотно поджатых губ.
- Доеду! – полнымрешимости голосом сказал он. - И до первого, и до последнего! Я же – гонец! Тымне только коня приведи!..
- Легкосказать, коня! – с болью в голосе ответил ему, подметивший все это, Славко имахнул рукой: - Ладно, ин быть по-твоему! Сейчас что-нибудь придумаю. Хотя… чтотут еще думать?.. Раз я однажды случайно панику про половцев у своих поднял,почему бы ее теперь для дела не поднять? А теперь – терпи!
Славко ухватилгонца за ноги и, что было сил, потянул за собой из стога. Доброгнев, как больнотому ни было, только сцепил зубы, чтобы не застонать и, опираясь на локти, сталпомогать ему. Глядя на все это, Звенислав болезненно морщился и, наконец, невыдержал:
- Ты что этоделаешь? – закричал он. - Ему же ведь больно!
- Что-что? –