что отец тебя научил!
- Зачем? –удивился купеческий сын.
- А затем,чтобы я сам развязаться не смог! Думаешь, мне так уж в Степь с ними хочется?..Ну, отошли руки-ноги? Ты – готов?
- Д-да… слегким колебанием отозвался Звенислав.
- Всезапомнил, как надо делать? – заметив это, чуть строже уточнил у него Славко.
-Да! - ужеуверенно ответил тот.
- Ну, тогдаступай с Богом! Иди…
Звенислав тиховстал. Подняв с земли мертвого Тиуна, он, крадучись, направился к сторожившемуих Тупларю и сделал все, как научил его Славко. Половец, вскочил и молча заметался– не зная, кого ему больше бояться: этого оборотня или нового гнева хана. А,Звенислав, далеко огибая костер, быстро-быстро побежал к лесу, где половцыпрятали своих коней. И исчез в темноте.
Славко,угадывая лишь чутьем, где он и что делает, проводил его полным надежды взглядоми тяжело вздохнул.
- Ну, вот я иодин, – по давней привычке разговаривать с самим собой, прошептал он. - Чуднойон, этот купеческий сын. Но все равно вдвоем с ним было веселей! А теперь впорухоть самому эту одолень-траву есть! Да только – где ее тут найти? Да ируки-ноги связаны... А впрочем, на родной земле – любая травинка, даже сухая –одолень-трава! И рот у меня, слава Богу, свободен, кляпом не заткнут… Ну,Господи, благослови!
Славко изовсех сил напрягся, повернулся на бок и ухватил губами первый попавшийся пучоктравы...
В то же самоемгновенье из леса раздался крик Звенислава: «Мономах! Мономах!!», тут жеподхваченный испуганными голосами половцев, стук чего-то тяжелого по деревьям иржанье встревоженных коней…
Не сразуполовцы сообразили, что к чему. А как только поняли, то побежали на доклад кподжидавшему их хану.
Один Тупларьоставался сидеть на месте, повторяя одно и то же:
- Опятьоборотень! Человек-собака! Или собака-человек?..
- Эй, Глупарь!- окликнул его Славко.
- А? Что?! –словно ужаленный, испуганно повернулся к нему половец.
- Жить хочешь?
- Да! – кивнултот.
- Тогда Белдузуобо всех этих оборотнях и о человеке собаке – тссс-ссс! А то, ей-ей, убьетведь!
Тупларь,сообразив, что ему и, правда, выгоднее молчать, благодарно кивнул Славке и совсех ног бросился к своему хану.
А тот,оглядывая своих воинов, встревожено вопрошал:
- ГдеМономах-х? Как Мономах-х?! Почему Мономах-х?! Что случилось?
- Да нет тамникакого Мономаха! – успокаивающе заметил старый половец.
- А кто жетогда ес-сть? Что тут было?
- То слугакупеческого сына сбежал!
- Как с-сбежал?Кто дежурил?
- Я, хан, ноэто он меня заставил! – показывая пальцем на Узлюка, пролепетал насмертьперепуганный Тупларь.
- Ладно.Разберемс-ся! А почему не догнали?
- Так ведь ночь,хан - словно летучая мышь ускользнул! – со вздохом развел руками Куман.
- Тогда почемуне убили? – не успокаивался Белдуз.
- Я три стрелына него потратил, да, кажется, промахнулся… - виновато ответил Узлюк.
- Три с-стрелы?!– возмутился хан, кладя пальцы на рукоять сабли. - И что ты за воин? Кого ненадо – убиваешь, в кого надо – не попадаешь! Сторожить в свою с-смену нехочешь… Не-ет, мне больше не нужен такой воин!
- Хан, я…
Пытаясьоправдаться, Узлюк принялся отталкивать тоже умолявшего о пощаде Тупларя, развечто на спину тому не залез… И тут Белдуз, со словами: «Ох-х, и надоели вы мне –оба!», неожиданно выхватив саблю, резким и сильным выпадом пронзил их обоихтак, что острие показалось из спины глуповатого половца…
Вытащив рывкомназад саблю, Белдуз старательно отер ее об одежду Узлюка и спросил:
- Понялтеперь, как надо – двоих одним ударом?
- П-понял… -кивнул тот и рухнул на землю.
А охнувшийТупларь только успел прошептать:
- И я понял!Человек – собака…
И медленносполз к ногам хана.
Белдуз, словнони в чем не бывало, перешагнув через тела убитых, направился к костру и вдругахнул:
- А купеч-ческийсын… Златослав где? Тоже с-сбежал?
- Нет! Этот наместе остался! – успокаивающе заметил Куман. – Я уже проверил – лежит!
Хан торопливымишажками проскрипел по снегу и склонился над приподнявшим голову Славкой:
- И, правда,лежиш-шь! А ведь тоже мог убежать! Значит, правду с-сказал! – не замечая, какгорят ненавистью в темноте глаза отрока, радостно сказал он и с заботойпоинтересовался: - Что это ты – уже траву от голода жуеш-шь? Эй, вы, - приказалон обступившим их воинам, - развяж-жите его и дайте поесть! Теперь он наш-ш! Ив Степь! С-скорее - в С-степь! Пока Мономах-х, и правда, с-сюда не пож-жаловал!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
«Иду на вы!»
Глава первая
1
Всех объединилаэта великая общая тайна…
А Мономах, тем временем, рассылал все новых и новыхгонцов с приказами ковать оружие, готовить к скорому отплытию ладьи, собиратьобозы. Едва не падая от усталости, он сам успевал следить за всем, вникая вовсякую мелочь, которая могла обернуться большой бедой во время такого похода.
Словно волныот ветра на озере, далеко расходилось после тех приказов по всей Руси множестворатных дел.
В кузницах,отложив мирные работы по изготовлению плугов, борон и кос, и уж тем более,новых серпов, взялись за наконечники стрел и копий, боевые топоры и кольчуги.
Плотники деньи ночь пропадали возле стругов, готовя поставить их на воду, как только сойдетс Днепра лед.
Торговцысъестным, под наблюдением княжеских людей, отбирали лучшие продукты, чтобывойско, за время столь дальнего и долгого похода, не нуждалось ни в чем.
Особенно жаркобыло в Переяславле. Именно сюда стекались дружины со всех княжеств.
Вспомнив еще вКиеве про свою встречу с Сувором, Мономах без труда договорился со Святополкомсобрать крупный отряд из отборных пешцев, и по-новому, как настоящих ратников,вооружить большими щитами, обитыми железом, а также боевыми топорами и копьями…
И помчалисьтиуны во все веси в поисках крепких и сильных мужчин.
И вот чтоудивительно было им – здесь, повсюду, как будто уже ведали о цели их приезда.Не встречали их, как врагов, почти что, как половцев. А, впервые, даженаоборот, словно радовались им. И женщины не голосили, как всегда, провожаямужчин. А те, хоть и время было самое неподходящее для того, чтобы оставлятьпашни, собирались в поход, не споря, не возмущаясь.
По привычкеони прихватывали с собой рабочие топоры и вилы, но тиуны останавливали их,говоря:
- Ничего ненадо с собой брать! Там все дадут!
- Чтодадут-то?
- А все!
По двое, потрое, смерды, вливаясь в пригороды Переяславля, сколачивались в отряды,привлекавшие особое внимание Мономаха.
Заметиводнажды в одном из них Сувора, князь кивнул ему, как давнему знакомому, испросил:
- Сам пришелили привели!
- Привели! Аесли б и не привели, то сам бы пожаловал! Ведь на такое дело идем… - Мономахстрого взглянул на смерда, но тот понимающе улыбнулся и громко сказал: -Корсунь брать!
Почти та жекартина повторилась и в кузнице, где князь накоротке побеседовал с Онфимом иМилушиным мужем. На строгий вопрос Мономаха, успеют ли те в срок выполнить весьзаказ, они сразу же поспешили успокоить князя:
- Все сделаем!Еще и нам останется! Вон для себя уже кое-что изготовили!
- Что, тоже снами пойдете? – услышав такое от двух богатырей, потеплел голосом князь.
- Конечно,если возьмешь!
Мономах, сознанием дела, подержал в руках два меча, которые были намного тяжелейостальных, смерил взглядом увесистые наконечники копий, топоры и только головойпокачал:
- Да, как жетаких богатырей с собою не взять?
- Так ведь не напрогулку идем! – густым басом заметил могучий Милушин муж.
А Онфим, малочем уступавший ему в росте и стати, с заговорщицкой улыбкой добавил:
- Вдругкорсунцы на лошадях вылазки из своего града делать будут! Враз на такие копьяподнимем! И мечами потом посечем!
Странное дело– не только Сувор и Онфим с Милушиным мужем, - вся Русь, догадываясь чутьем,куда готовится идти объединенное русское войско, словно сговорившись, молчала оглавном. Правда, никто, кроме князей и ближайших к ним людей, не знал точнойправды. Но, в то же время, ее чувствовали все.
Русских людейкак бы объединила эта великая общая тайна. Давно уже, со времен усобиц,пожалуй, не была такой единой вся Русь!
Конечно, необходилось без споров и обычных, как бывает в таких случаях, догадкок. Но всеэто делалось тихо, украдкой, так, чтобы ни болтливая сорока, ни случайный порыввосточного ветра не унес в сторону Степи их слова…
Как жарко ниспорили, но, в конце концов, сходились на одном. Это Мономах уговорилСвятополка пойти на Степь. Почему? Так всем известно, что переяславльский князьне любит завоевательных войн. А как иначе назвать ратный поход на Корсунь? Двараза только ходил он за пределы русских земель, и то по приказу своего дяди –Святослава Ярославича. Но одно дело старший Ярославич, и совсем другое - Святополк.Этот никак не мог приказать Мономаху пойти на Корсунь. Во-первых, потому чтотолько числился великим князем. А, во-вторых, побоялся бы сталкиваться сградом, который являлся собственностью Византии. Это было куда опасней, чемвыступить на Степь. Мало того, что сама Византия могла выступить за Корсунь, ноеще и подняла бы за собой половцев.
Так что, какни крути, а получается только одно – тсс-сс – Степь.
Были, правда,и такие, которые поверили военной хитрости Мономаха про Корсунь. И у них тожебыла на то своя правда. Доказывали это желанием Святополка, который собралсяпоживиться за счет этого богатого города… Тем, что Великий князь хочет добытьсебе чести…
С ними и неспорили. И пусть говорят! Может, лишний раз дойдет этот слух до половца.Беспечнее будет!
Поговорив, всеснова принимались за работу.
Если писцы игонцы с ног валились, то каково же было тогда кузнецам, кожемякам, оружейникам,плотникам! А воинам? Особенно пешцам, которых бывалые дружинники до седьмогопота учили владеть оружием – луком со стрелами, боевыми топорами, при этом