добраться даже своим.
Дед Завидговаривал, что когда-то Осиновка была самой богатой весью в округе. Еще бы!Стоя на пригорке, у большой проезжей дороги, она кормила останавливавшихся напостой купцов, а те - мало, что платили за это, так еще и вполцены отдавалисвои дорогие товары…
Теперь, посленескольких десятков набегов половцев, глядя на то, что осталось отгорелой-перегорелой Осиновки, даже трудно было поверить в это.
Устали людикаждый раз отстраиваться вновь и вновь.
Толку-тостроить хоромы, если их все равно сожгут?
Толку держатьскотину, когда её все равно угонят?
Правда, есливдруг выпадало два-три спокойных года, - уж таков характер русского человека, -все прежнее разом забывалось, и люди всем миром снова брались за пилы и топоры.Радуя глаз, поднимались маковки церкви, словно на глазах вырастали срубы,строились амбары, вырывались ямы для хранения зерна… Но со свистом и гиканьемпоявлялся новый отряд половцев, и всё начиналось сначала…
Славко бежал иплакал от отчаяния и обиды. Размазывал ладонью перепачканное лицо - мешая своислезы с чужой кровью. И не было в этот миг на свете человека несчастней его.
Забыл БогСлавку, забыл его родную весь, да и всю Русь забыл!.. - только и думал сгоречью он.
Когда онвыбежал из подлеска, его встретил сильный ветер со снегом, сдувающий с поля всеследы.
Начиналась непогода,которую, видать, и впрямь, задолго до человека, чувствует рыба.
Луна топряталась в лохматых облаках, то выныривала обратно, чуть приосвещая округу.
Но Славко ибез нее знал, куда ему идти.
Осиновка былауже в нескольких десятках шагов. Ни одного дома – одни землянки, которыепротапливали по-чёрному на ночь, готовящиеся спать люди.
И чем ближеона была, тем медленнее становились его шаги.
Мало того, чтоон возвращался с пустыми руками, так еще и нес весть о половецком набеге. Да иесли бы просто о нем!..
Первым, каквсегда, его услышал и бросился навстречу мохнатый пес по кличке Тиун. Егопрозвали так за то, что он, подобно настоящему княжескому тиуну всегдавынюхивал добычу в домах и стягивал все съестное, что плохо лежит или простопопадалось ему на глаза.
- Нечемурадоваться, Тиун! – вздохнул, виновато разводя руками, Славко. – Опять я ничегоне принес. Вернее, принес, но такое, что лучше бы потерял!
Сказал, и какбудто немного легче стало. Высказанное о тяжелой новости первое слово, пустьдаже собаке, всегда облегчает душу.
Славкособрался благодарно погладить Тиуна, но тот вдруг отстранился, весь въерошилсяи зарычал.
- Что это стобой?! Даже ты меня домой не пускаешь? – с горечью усмехнулся Славко, и толькотут увидел свои руки – все в ханской крови. – А-а… Вон ты из-за чего!Половецкую кровь почуял? Видел бы ты самого хана!
Он тщательновымыл лицо с руками пригоршней снега, затем слепил из него снежок и забросилего, как можно дальше. Тиун даже с места не тронулся, не то, чтобы кинуться заним.
- Правильно! -похвалил его Славко и погладил по голове. - А теперь бежим скорей к дедуЗавиду…
Но Тиуностался стоять на месте.
- Ты чего? –снова не понял Славко. Оглянулся и увидел, что дед Завид сам идет к нимнавстречу. Да что-то, слишком уж торопясь, чуть не падая. Видно, сердце старикауже почуяло беду, хотя сам он еще не ведал об этом…
- Дед! –рванулся к нему Славко.
- Вижу-вижу! –проворчал дед Завид. – Завтра сам верши пойду проверять!
- Да при чемтут завтра? Какое проверять?
Славко набралпобольше воздуха в грудь и выпалил:
- Там –половцы!
- Какиеполовцы? Где – там?
- Ну там, умоста!
Дед Завидпосмотрел на Славку и отмахнулся своей единственной рукой:
- Не пустоши!В этом году уже был их набег. Хан Боняк прошел по всей Переяславльской земле. Адва раза они испокон веков по пепелищам не ходят! То, небось, какой-нибудьотряд княжеский был, а тебе и померещилось!
- Да сначала ия так подумал! - стукнул себя кулаком в грудь Славко. - А потом, когда наберег-то вылазить стал, гляжу…
- Погоди! Какиемогут быть половцы, когда все тихо и даже зарева нигде нет?! - перебил его дедЗавид и, хитровато прищурившись, погрозил пальцем. - Ты все это, наверное,выдумал, чтобы я тебя и впрямь в лес ночевать не отправил? Так это я так, дляострастки… А что рыбы нет, это все непогода. Метель стихнет, рыба сама в вершиполезет! А что ты с пустыми руками пришел, так я ничего, так уж и быть, прощаю!
- Да видел же,видел я их! – едва не плача, не знал, как доказать свою правоту Славко - онпонимал, что дед Завид цепляется сейчас за последнюю надежду.
И тут заподлеском, где стояли стога, вспыхнуло сразу несколько ярких, высоких костров.Огромные золотые искры от них медленно поползи в небо.
Несколькосекунд старик и мальчик, как завороженные, смотрели на них. Лежавший у их ногТиун вскочил и яростно залаял.
- Вот видишь,половцы то, ей-Богу, половцы! – первым приходя в себя, вскричал Славко. - Ивовсе не хан Боняк!
- А кто же? –упавшим голосом спросил дед Завид.
- Белдуз!
- Как! ХанЛаска?
На деда Завидастало страшно смотреть. Лицо его вдруг исказилось, смертельно побледнело. И он,вцепившись в плечо Славки, затряс его:
- Быстровыводи людей из домов! Да смотри, чтобы никого не осталось! И Тиуна привяжи!Только некрепко! Так, чтобы, если от нас никого не останется, сам смог к утруразвязаться! А я – за конем!
Глава вторая
1
Милушавнимательно посмотрела на Славку…
Поднять людей,привыкших жить в постоянной тревоге, Славке не составило особого труда. Узнав онабеге, они сами принялись передавать друг другу эту страшную весть и,захватывая самое ценное, выскакивать из землянок.
Три старухи,две женщины… десяток малышей от трех до семи лет.
С иконами,узелками…
Пока Славковозился с Тиуном, изо всех сил мешавшим привязать его так, чтобы ему же,глупому, самому удобнее было потом сорваться с ремня, к ним прибавилось ещенесколько человек. И тоже с котомками, образами…
Не было толькоМилуши.
То ли все былиуверены, что он первой предупредил ее, как свою вторую мать, то ли забыли о нейв суматохе.
Но, как никрути, а звать Милушу должен был Славко.
Легко сказать– звать.
Проще былопривязать Тиуна, чем идти к ней…
И даже уже неидти – бежать!
Дед Завид,судя по старческому покашливанию, спрятав в ближайшей роще коня, ужевозвращался обратно.
Славко обвелглазами собравшихся людей и строго, на правах второго по старшинству, последеда Завида, человека, предупредив никому никуда не отходить, направился кзнакомой землянке…
Милушавстретила его, как обычно, торопливым шепотом:
- Скорейзаходи, а то все тепло выйдет!
Славко вздохнули послушно затворил за собой маленькую плотную дверь.
С больюогляделся: как будто теперь это что-то изменит!
Жилище укузнеца с Милушей – всей Осиновке на зависть.
Снаружи,вроде, землянка, а внутри – настоящий дом! Да что дом – терем! Полы не земляные,как у всех, а – деревянные. Печь не глинобитная, а из камня. Стены в волчьих ипардовых шкурах. Шкафчик-посудник, разукрашенный по бокам затейливой резьбой,весь заставлен посудой – сверху мелкой, а внизу – большой. А еще - стол начетырех коротких толстых ножках с подстольем; сделанная по городской моде,перекидная скамья, которую легко превратить в кровать для гостя, хозяйскиеполати, с подушкой, пуховиком, одеялом! И мало этого, на полу - огромнаямедвежья шкура!
Сидя наскамье, Милуша убаюкивала в люльке плачущего сына.
- Спи,сыночек, мама тут, - тихо напевала она. – А то половцы придут!
- Уже пришли…-чуть слышно прошептал Славко и осторожно окликнул: - Слышь, Милуша!
- Спи, моймилый, мама здесь, - не буди родную весь!.. – не отзываясь, продолжала та.
- Да ты что,сама уснула, что ли? – уже громко позвал Славко.
- Что? –вздрогнув, обернулась она, и столько тепла и мира была в ее огромных глазах,что не повернулся язык у Славки сказать ей сразу всю правду.
- Это… непринес я рыбу- то! - только и смог пробормотать он.
- Ничего, вдругой раз принесешь! – певучим голосом отозвалась молодая женщина и с ласковымупреком обратилась к сыну: - Да что ж мне с тобой делать! Хочешь, одолень-травудам?
Милуша сняла со стенывисевший на гвоздике маленький кожаный мешочек и повесила на шею сына.
Малыш взялего в ручонки и, заигравшись, замолчал.
- Ну вот,слава Богу! – с облегчением вздохнула Милуша и перекрестилась на стоявшую вкрасном углу перед горящим глиняным светильником икону. – Ты только, смотри,деду Завиду ничего не говори! Меня так прабабка учила, а она еще до крещенияРуси жила!
- Да не скажуя! Милуш… - снова начал Славко.
- Да?
- Уходить надоскорей… собирайся!
- Куда?
Милуша внимательнопосмотрела на Славку и сама прочла у него в глазах то, о чем он боялся сказатьей.
- Что - половцы?!
- Они… -словно был виноват в этом, опустил голову Славко.
- Неужтоопять?!
- Да…
- Но ведь дедЗавид сказал, что до осени их больше не будет!..
- Что онтебе, главный половецкий хан, чтобы знать все их планы?
- О, Господи!И что же нам теперь делать?
- Собираться!– помогая Милуше как можно теплее одеть сына, заторопил Славко. – И скорее,скорей! Наши, небось, уже все ушли. Это ведь… не обычный набег!
- А… какой? –испуганно взглянула на него Милуша.
Но у Славки уже небыло времени объяснять ей всего. Он только помог Милуше собрать все необходимоев узелок, положить на верх икону и вместе с сыном, которого она крепко прижалак груди, чуть ли не вытолкнул из дома…
2
- Стой, ты куда? –только и успела крикнул вслед Славке Милуша.
Они успели как развовремя.
Жители Осиновки ужепотянулись вереницей к полю, за которым находился не раз и не два спасавший ихлес.
Обычно они шлитуда с надеждой, переждав беду, вскоре пойти обратно в свои разоренные дома.