Но пешцыстояли, не поддаваясь ни на шаг. И если кто из них падал, его место тут жезанимал один, а то и два стоявших за ним воина.
- Держись,Онфим! – поднимая коня вместе со всадником на копье, натужно хрипел Сувор,успевший по дороге сдружиться с переяславльским кузнецом и даже померяться сним на ладье силой.
- Держусь! –хэкал тот, тоже вздымая на воздух, тщетно силившегося дотянуться до негосаблей, половца.
Не отставал отних и Милушин муж.
Не отставали иостальные…
Если где ипродвигались половцы на несколько шагов, то следующие шеренги, на которые онинатыкались, снова останавливали их и отбрасывали назад.
Лучшиеполовецкие воины, ни ростом, ни статью не уступавшие русским богатырям,прилагали недюжинные усилия, чтобы хоть где-нибудь разомкнуть и прорвать стройнеуступчивых пешцев.
Один из такихбатыров, расталкивая своих соседей, набросился на Сувора, которому и без тогоприходилось отбиваться от двух наседавших половцев. Батыр обрушил на негострашный удар своей кривой саблей. Но Сувор, пробив насквозь копьем ближайшеговрага, сумел отразить и этот удар затрещавшим щитом. Батыр замахнулся длянового удара. Но тут, к счастью на выручку подоспел Онфим. Он с хрустом вогналкопье в бок могучего половецкого коня, а Сувор, схватив обеими руками боевойтопор, принялся наносить батыру сокрушительные удары, от которых нельзя былозащититься ни щитом, ни саблей, ни тем паче, как попытался тот сделатьнапоследок, стальной боевой рукавицей…
Взмахнувруками, искромсанный половец грохнулся на землю вместе со своим осевшим конем.
Неостанавливаясь, Сувор так же расправился и со вторым врагом, распластавшимсярядом с батыром.
Но тут же нанего вылетело сразу несколько новых всадников…
Сувор едвауспел подхватить свое копье и встретить их – одного, второго, третьего…
А вскоре уже иему надо было выручать Онфима, пока тому передавали новый меч, взаменсломавшегося старого…
Мономаху и егоокружению хорошо было видно, как упорно стоят, словно крепостная стена, русскиепешцы.
Изо всех силбросались на них половцы, но те выстояли, заставив волну первых всадниковприостановить свое страшное движение. Сзади на нее нахлынула, напирая и, давясвоих же, вторая волна.
Половецкоевоинство смешалось, чуть отхлынуло…
И сноваринулось вперед.
Теперь еговело одно лишь яростное отчаяние, и от этого второй натиск оказался еще болеестрашным, чем первый… Судя по замелькавшим в гуще половецкого войска блестящимдоспехам и стягам, уже сами ханы ринулись в бой. И гибли один за другим…
На какое-томгновение показалось, что пешцы не выдержат. Разорвут строй. Прогнутся.Побегут.
- Княже, непора ли ударить и нам?! – не выдержав, воскликнул в волнении Ставр Гордятич.
Он сготовностью схватился за рукоять своего тяжелого меча и с мольбой посмотрел наМономаха.
Но тот лишьсдвинул брови и снова устремил свой взгляд туда, где решался исход сражения.
А там русскиепешцы, как ни трудно пришлось им, и на этот раз выстояли и заставили вражьюконнницу опять смешать ряды.
Половцы сноваотхлынули назад и, толпясь, закружились по полю. Но их скачка была уже совсемне такой бешеной, как перед началом битвы.
Тут уже дажемолодым дружинникам, для которых этот бой был первым, стало видно, как усталиих кони.
А какойполовец без коня? Не зря тогда говорили, что степняк не сделает без него и двухшагов…
Половецкоевойско в третий раз двинулось на строй русских пешцев. Но теперь шло оно вяло,как в спячке. Ноги их вконец обессилевших коней подгибались, и напрасновсадники нещадно стегали их своими плетками…
РасчетМономаха пойти в Степь ранней весной, а не осенью, оказался верным.
Наблюдая забоем, он словно провел видимую лишь ему одному черту и, как только половцыпереступили через нее, произнес первые слова за все это время:
- А вот теперь- пора! С Богом!
И тут жекняжеские дружины, дождавшись, наконец, своего заветного часа, как два крылаогромной птицы, ринулись на вконец растерявшихся половцев.
Увидев это,пешцы вытащили длинные боевые топоры и, взмахивая ими, сами двинулись на врага,круша с каждым ударом половецкие головы…
Это былоначало победы для русской рати и конец для ее врага. Половцы окончательно невыдержали, дрогнули и – уж такова их натура, если не удалось смять врага первымударом, то сразу в их войске начиналась паника, - бросились прочь…
5
Славко поднял сземли половецкое копье и грозно выставил его перед собой.
Двигаясь в заметнопоредевшем ряду пешцев, Онфим шел по-прежнему рядом с Сувором и Милушиныммужем.
Шли, неторопясь, так, как велел им сотский.
Неожиданносреди множества вражеских тел, Онфим вдруг заметил пронзенного стрелой молодогополовецкого воина, совсем еще отрока. Судя по одежде, это мог быть сынкакого-нибудь хана. Он лежал рядом с убитым конем, почему-то прикованный к егоседлу стальной цепочкой, и чудом не был затоптан копытами только чтопромчавшейся здесь сначала половецкой, а затем и русской конницы. Наверное, хантак заботился о сыне, боялся, чтоб не потерялся в бою, да все равно потерял,решил Онфим.
«Надо же -даже их дети вышли на оборону своих вежей!» – хмурясь, покачал он головой.
Чертыперепачканного грязью и, то ли своей, то ли чужой кровью, лица убитогопоказались ему больше русскими, чем половецкими, и даже чем-то немного похожимина пропавшего Славку…
«А может, этоиз наших, русских, выкормленный с младенчества этими волками-половцами, какзвереныш?» - подумал он и вдруг заметил, что юноша, вроде бы, как приоткрылглаза и пошевелился. Такой, не задумываясь, может метнуть в спину кинжал,промелькнуло в голове Онфима. Нет, решил он, лучше ударить лишний раз дажемертвеца, чем погибнуть по глупости. Онфим поднял топор, но не успелзамахнуться, как половецкий юноша неожиданно сел, и, отбросив подальше, зажатуюпод мышкой, стрелу, Славкиным голосом окликнул:
- Онфим!Онфимушка! Не убивай! Это же я – Славко!!
- Тьфу ты! Славко!Опять ты? Живой?! – опешив поначалу, обрадовался Онфим.
- Эй, ты чего?– заметив, что он приотстал, окликнул Милушин муж.
- Да тыпосмотри, кто тут!
- Славко?! –удивился Милушин муж и заботливо спросил по-прежнему остававшегося на местеотрока: - Ты что - ранен?
- Да, кажется…нет!
- Откуда тыздесь взялся?
- После, послерасскажу! – отмахнулся Славко и попросил, показывая на стальную цепочку: –Сначала освободите меня от нее! Сможете?
- Да что ж мыне кузнецы, что ли? – слегка обиделся на такой вопрос Онфим, но даже им сМилушиным мужем пришлось повозиться, чтобы перерубить эту цепь.
- Крепкая!Хоть и тонкая…- подивился Милушин муж, разглядывая ее в своих могучих руках. –На востоке ковали. Может, даже в Дамаске!
- Хорошаяработа! – подтвердил Онфим, протягивая отроку цепь: - Держи на память!
Но Славко,даже не поглядев на нее, вскочил на ноги. Не хотелось ему ничего иметь такого,что бы напоминало ему о Белдузе. А вот отомстить ему за все, он сумеет! И прямосейчас!
- Эй! –закричал он скакавшим мимо русским всадникам: - Белдуза еще не поймали?
- Да как жеего теперь узнаешь? – сокрушенно покачал головой один из них. – Говорят, онсвой наличник с себя снял!
- Зато серыйплащ, греческие доспехи со львом на груди, да зеленые сапоги оставил! И во-он вту сторону поскакал! – Славко показал пальцем на один из далеких холмов.
- Ну, по такимприметам, да твоей указке, мы его живо найдем! – обрадовались дружинники,разворачивая коней.
- И найдут! –с облегчением выдохнув, убежденно сказал недоуменно переглянувшимся кузнецамСлавко. – А теперь пошли, смотри, как мы уже от своих отстали!
Он поднял сземли половецкое копье и, грозно выставив его перед собой, с сияющим видом,самым быстрым шагом, почти бегом пошел рядом с Онфимом и Милушиным мужем.
- Куда идемхоть? – спросил он, готовый идти с такими богатырями, да еще и в бою, хоть накрай света, и неожиданно услышал:
- За добычей!
- Что-что? Зачем?.. – разочарованно переспросил Славко.
- За добычей!– повторил Онфим. – Сотский сказал, что скоро половецкие вежи, а там многовсякого добра. Хотя, мне чужого не надо! - сплюнул он. – Я и своими рукамизаработаю.
- Мызаработаем! – поправил Милушин муж. - Только бы половцы снова нам не мешали!
- Да, потому иидем! – подтвердил Сувор таким тоном, словно поставил точку в неприятном длявсех разговоре.
Догнав свойотряд, они какое-то время шагали молча, обходя лежащих лошадей и убитыхвсадников. А затем богатыри не выдержали.
- Что все этозначит? Где ты был? Почему к коню был прикован? – наперебой, принялись, прямона ходу, строго пытать они Славку. – Откуда про Белдуза так много знаешь? Ивообще, что с тобой было?
Глава вторая
1
Две мыслиостанавливали Славку…
А было вот что.
После того,как хан Белдуз отдал приказ развязать Славку и трогаться в путь, вместе с половцами,он прошел в подлесок.
Здесь он сампопросил себе смирную лошадку Тупларя. Ему предлагали быстрого и крепкого коня,принадлежавшего до этого Узлюку. Но не хотелось Славке сидеть в седле, вкотором ездил тот, на совести которого был не один десяток, если не целаясотня, безвинно загубленных душ. Даже седло, и то у него было наше, русское…
Как толькоСлавко забрался на лошадь, хан знаком подозвал его и велел протянуть к немулевую руку. Недоумевая, Славко выполнил приказ. Белдуз надел ему на запястьеширокий блестящий браслет.
- Не давит? –заботливо осведомился он.
- Нет, даже слететьможет! – проверяя, тряхнул рукой Славко.
- Ай-яй-яй! –сокрушенно покачал головой хан и неожиданно надавил на браслет: - А так?
Щелк! – сработалкакой-то хитрый замок, и Славко увидел, что от надетого на него браслета уходитдлинная, не меньше, чем на две-три косых сажени, цепь, другой конец которойприкреплен к седлу жеребца хана.
- Мы быстро пос-скачем!Ноч-чь! Вдруг потеряеш-шься? – объяснил Славке Белдуз и почмокал языком. –