– Я здесь навсегда останусь.
– Нет, ты явно сдвинулся! В лесной глуши одичал!.. А учёба? Год до окончания института!.. А наша идея летающих велосипедов?.. Остался последний рывок, надо дожать, добить, доказать… Мы же мечтали с тобой первыми полететь!..
– Ты прав: в лесу тихо, Я много думал. Учебники, зачёты, экзамены… Проекты, диссертации, защиты… Всю жизнь убеждай, защищай, доказывай… Надоело!.. Пусть летают другие. А мне здесь хорошо. Спокойно! Я доволен, мной довольны… Ещё бы только сменщика найти, а то и днём и ночью приходится сторожить.
– Ясное дело! Кто, кроме тебя, на такую работу польстится.
– А чем плохая работа? Сотня зелёных в месяц, плюс двадцать процентов за опасность, хотя никакой опасности нет. Деньги все остаются в кармане – ни на еду, ни на тряпки тратит не надо: спецодежду выдают два раза в год… Питание бесплатное, из львиного рациона. А их, знаешь, чем кормят?.. Мясо, жиры, витамины!.. И ещё: пенсия на пять лет раньше, опять же, за вредность. А главное – покой, тишина, ни за что не отвечаешь.
– А если львы убегут?
– Ха! Да их отсюда метлой не выгонишь.
– Почему? И вообще, что это за учреждение? Зоопарк не зоопарк…
– Питомник. Читал, как под Туапсе обезьян на волю выпустили, чтоб в лесу жили и размножались? Вот так и у нас под Пензой решили львов разводить. Привезли из джунглей десять самых породистых, подержали здесь месяц, чтоб к людям привыкли, и выпустили на волю. И что ты думаешь? На следующий день все десять возвратились обратно.
– Почему?
– Вкус к спокойной жизни почуяли. На хрена полдня гоняться по лесу за каким-то зайцем, если здесь им два раза в день свинину подносят. Там, в лесу, жизнь под открытым небом, дождь, снег, град… А то ещё лихой браконьер на шкуру польстится… А здесь – отдельные стойла, паровое отопление и никаких забот, никакой опасности.
– А они не мёрзнут? В нашем климате?
– Что ты! Им специальные меховые набрюшники сшили, вот такие.
На Валерии была надета дублёнка-безрукавка, застёгивающаяся на спине.
– Ну, а дальше что? – спросил я.
– Ничего. Уже целый год так живут. Ещё разок пробовали их выгнать в лес и не пускать обратно, так они пять суток под воротами скулили, потом стали без еды доходить, но охотиться никто из них не пошёл. Лежали и демонстративно пухли от голода. Жалко их стало, да и деньги, знаешь, какие уплачены!.. Впустили обратно – вот с тех пор при них и состою.
– А они не тоскуют по родине, по джунглям?
– Да в них уже ничего львиного не осталось. Жирные, как свиньи… Ленивые, как сурки… Не бегают, не охотятся, не дерутся… Даже детей не рожают. Лень!.. Да и незачем им заботиться о продолжении рода – смертности-то нет. Если кто-то из них и захочет подохнуть – мы его новокаином в долгожители вытянем!
В этот момент дверь домика отворилась и вошел огромный лев. Он широко зевнул, обнажив страшные клыки. Я вздрогнул.
– Да не бойся, – успокоил меня Валерий.
– Все-таки царь зверей.
– Какой там царь! В нём уже ни капли гордости не осталось. Валерий поднял с пола туфлю и швырнул её льву в физиономию.
Тот взвизгнул, поджал хвост и удрал.
– Видал? Вот тебе опасность, вот тебе ответственность. А ты говоришь: институт, полёты, мечты… Да если хочешь знать, моя работа и есть голубая мечта цивилизованного человека. Вот только сменщика найти…
Я помолчал, подумал и спросил:
– А сменщику тоже одежду выдадут?
– Конечно. Летнюю и зимнюю.
– И пенсия раньше?
– На пять лет.
– И никакой ответственности?
– Ни-ка-кой!
И Валерий повёл меня в отдел кадров.Я и моя стая (рассказ собаки)
Недавно я завела себе людей, сразу четверых: хозяин, хозяйка, дочь и сын. Породистые, с хорошей родословной. Но им не хватало вожака, то есть, меня. Теперь я ими руковожу. Но не думайте, что это легко: людей надо дрессировать так, чтоб они этого не чувствовали, а считали, что это они тебя дрессируют.
Ну, прежде всего надо было заняться их экстерьером, сбросить лишний вес, укрепить мускулы. Они ведь ходить давно разучились – всё на метро, или на троллейбусе, или на такси. А о том, что существует свежий воздух, давно забыли. Вот я и стала выводить их на прогулки. Это было совсем не просто – они сопротивлялись, ведь у людей отсутствует инстинкт самосохранения. Вот тут-то мы, собаки, должны прийти им на помощь. В семь утра я начинала лаять, скулить, стягивать с них одеяла – делала вид, что мне нужно срочно выйти, никак не могу удержаться. А один раз даже, для убедительности, на балконе… Ладно, не в подробностях дело!.. Главное – своего добилась: они стали по утрам гулять со мной, каждый по очереди, а иногда и все вместе. Вначале, как только я сделаю свои дела, они сразу утаскивали меня домой и прогулка заканчивалась. Тогда я решила хитрить, тянула время и уводила их всё дальше и дальше. Постепенно я стала спускать их с поводка, чтоб они могли походить по траве и поболтать с соседями, которых тоже вывели погулять другие собаки… Таким же способом я приучила их и к вечерним прогулкам. А затем перешла к следующему этапу.
У них в доме не было горячей пищи, они никогда вместе не обедали: кто в столовке, кто в кафе, кто в буфете. В лучшем случае купит хозяйка мне колбасу или консервы – и они это едят. Я поняла, что так они долго не протянут, и приняла срочные меры: перестала есть эту сухомятку, делаю вид, что не нравится, хоть у самой слюна изо рта капает. Хочу, мол, косточек. Когда хозяйка первый раз сварила курицу, я выдала такую собачью радость, что они даже прослезились. А по правде, куриные кости – это не собачья еда, ими можно подавиться. Но я ела, рискуя своим здоровьем, чтоб они и дальше кур готовили. Потом такой же спектакль устроила по поводу супа, борща, манной каши и даже тушённой капусты, которую ненавижу… Так незаметно я их приучила обедать дома, каждый вечер, всей семьёй.
Но впереди были ещё заботы.
По вечерам они все разбегались. Хозяин у приятелей до ночи в преферанс играл, хозяйка шла к соседям посплетничать, сын-подросток в подъезде песни орал, дочь-студентка убегала на очередную вечеринку. Стая на моих глазах распадалась. Тогда я сделала вид, что ужасно нервничаю, когда кто-то из них уходит: лаяла, рычала, бросалась к дверям, хватала за одежду… Они растрогаются: – «Как она из-за нас волнуется!» – и остаются. Стали друзей приглашать, мою преданность демонстрировать. «Смотрите, – говорит кто-то из них, – сейчас я начну одеваться, а она меня не будет выпускать». Ладно, думаю, делайте из меня клоуна, только привыкайте к дому – и лаю до одурения, а они счастливы.
Постепенно им дома бывать понравилось, сидят все вместе, пьют чай, общие дела обсуждают. А я лежу рядом на ковре и на стенные часы поглядываю. Когда наступает одиннадцать, начинаю демонстративно зевать и на люстру лаять, мол, спать хочется, а свет мешает. Тогда они свет гасят и сами тоже ложатся. Прошло немного времени, и они привыкли к такому режиму…
Ну, что ещё?
Дочке-студентке я нашла хорошего парня. Сделала вид, что мне его боксёр понравился. Стали мы с ним гоняться друг за другом – вот они и познакомились. А боксёр вовсе не в моём вкусе: хамоват, нахален, сразу лизаться лезет. Но я вижу, что его хозяин моей студентке приглянулся – терплю. Он уже несколько месяцев к нам в дом ходит, чай с нами пьёт… Надеюсь, быть свадьбе.
Словом, забот у меня теперь поубавилось, появилось больше свободного времени. Я уже о своей личной жизни подумываю, хочу щенков завести. Кстати, тот боксёр в общем-то оказался не таким уж большим нахалом – внимателен и, даже, симпатичен. А то, что лизаться любит, так это нормально: мужчина есть мужчина… Словом, мы с ним тоже встречаемся. Но главное – стая у меня теперь что надо: дружная и выдрессированная. Всё понимают с полулая, любую мою команду сходу выполняют… Я вам так скажу, не хвастаясь: если бы проводились выставки хозяев, мои бы получали золотые медали. Поверьте! Честное собачье слово!Техосмотр
Гурнов очень торопился, а Зильбер мешал ему своими жалобами на здоровье. Зильбер всем надоел. Он вечно был недоволен своими врачами и приставал к каждому сотруднику с просьбой порекомендовать ему хорошего специалиста. А сегодня он привязался к Гурнову и именно в такой момент, когда тот собирался уезжать.
– Никаких денег не пожалею, – канючил Зильбер, – только бы он мне что-нибудь путное прописал.
– Ладно, чёрт с тобой! – Гурнов махнул рукой. – Для себя берёг, но поделюсь… Профессор! Все видит насквозь без рентгена. Пиши: Даниил Рубин.
– Ой, спасибо! – возликовал Зильбер. – Он терапевт или хирург? – Он – всё. Специалист широкого профиля. Скажешь, что от меня. Счастливый Зильбер записал адрес, ещё раз поблагодарил и, наконец, ушёл к себе в отдел.
– Откуда вы знаете этого профессора? – спросила бухгалтер Сонечка, выдававшая Гурнову деньги на поездку.
– Какой там профессор! – Гурнов рассмеялся. – Я ему дал адрес техника, который мою машину ремонтирует. Чтоб больше не приставал.
– Ой, не могу! – Сонечка тоже рассмеялась.
А ничего не подозревающий Зильбер этим же вечером уже звонил в квартиру Рубина.
– Здравствуйте. Я от Гурнова. Мне нужна ваша помощь.
– Вы на машине? – спросил техник.
– Да. На автобусе добрался. Хочу с вами проконсультироваться.
– А машина где?
– Уехала, – ответил Зильбер, имея в виду автобус.
– Странный клиент, – подумал хозяин. – Заочник.
Потом спросил, подразумевая марку автомобиля:
– Японец?
– Да нет, москвич, – ответил Зильбер, уверенный, что речь идёт о нём.
– «Москвичи» уже долго не тянут, – авторитетно заявил техник.
– Это почему? – похолодел от страха Зильбер.
– Двигатели рассыпаются. Они и раньше были недолговечны.
– Спасите! – чуть не простонал Зильбер.
– Сколько отмахали?
– Пятьдесят.
– Это не так уж много, – упокоил его Рубин, имея в виду километраж. – При хорошем уходе до ста дотянете, а то и до ста двадцати, без капитального ремонта.