– Вы проводите меня?
Я насупился и молчал.
– Тебе же недалеко, всего один этаж! – буркнула Ленка.
– Хорош итог: дети отказываются проводить отца в последний путь!
– Я провожу тебя, – предложила мама.
В папиных глазах блеснула радость. Секунду он колебался, потом хрипло выдавил «не надо» и выскочил за дверь.
Мама молчала.
– Напиши его маме, брату, всем его родственникам, – предложила Ленка. – Ему станет стыдно, и он вернётся.
Мама покачала головой.
– Это не поможет. Здесь уже никто не поможет.
– А Дед Мороз? – спросил я.
Мама рассмеялась, притянула меня к себе и заплакала.
Мой детский садик находился во дворе, перед нашими окнами. Поэтому меня туда не провожали, я сам бегал. Только на утренники меня всегда сопровождала мама. На этот раз, увидев в зеркале свои заплаканные глаза, попросила:
– Пойди сам. Ты ведь уже большой.
И в младшей, и в средней, и в старшей группе к нам всегда приходил один и тот же Дед Мороз, грузный, нескладный, с одышкой. Он обслуживал все детсады нашего района. Мой садик находился в конце его маршрута, он прибегал к нам всегда с опозданием, потный и растерзанный. Его посох цеплялся за бороду и болтался до тех пор, пока борода не отваливалась вместе с ним.
В день, когда папа насовсем ушёл от мамы, Деду Морозу особенно не везло: это был седьмой, последний утренник, на улицах навалило много снега, ходить было тяжело, он несколько раз падал, зверски устал, еле передвигал ноги – поэтому танцевал сидя. Бороду где-то потерял, вместо неё ему подклеили кусочек кроличьего меха. Мех был серый, выделялся на фоне ватной шубы – всем сразу было видно, что с возрастом дедушка стал чернеть.
Снегурочка развязала мешок. Измочаленный дед нагнулся за подарками, но разогнуться уже не смог: его прихватил радикулит. Так он и просидел до конца утренника, согнувшись над мешком, из которого Снегурочка выдёргивала подарки и вручала их детям. Дед Мороз натужно улыбался каждому, посыпал его конфетти и виновато сообщал:
– Заболел ваш дедушка.
Когда праздник закончился и все разошлись, я, уже одетый, заглянул в зал и увидел такую картину: Снегурочка упёрлась своему партнёру коленом в позвоночник и напряжённо тянула его за плечи. Дед Мороз со скрипом распрямился.
– Всё! Теперь добредёшь сам. А мне ещё за внуком ехать! – Она глянула на часы, потом чмокнула деда в кроличью бородку. – Счастливого Нового года! – И умчалась.
– Дедушка, пойдём к нам, – предложил я.
– Нет, мальчик, дедушка Мороз поедет к себе в лес и ляжет отдыхать в сугроб.
При этих словах он дёрнулся, и зубы его застучали – это он представил себя лежащим в сугробе.
– Пойдём, – настаивал я, – ты ведь должен всем помогать, а у меня мама плачет. – Дед Мороз, уняв зубную дрожь, внимательно посмотрел на меня. Чтобы его окончательно убедить, я добавил. – Мы рядом живём, во дворе. Чаем тебя напоим, с малиновым вареньем.
Этот Дед Мороз обладал очень развитым воображением: я увидел, как он мысленно проглотил варёную малину, и как по его телу разлилось тепло от будущего чая. Он решительно взял меня за руку и сказал:
– Веди!
Мама не могла скрыть удивления.
– О, кто к нам пришёл!
– Извините… Я не сам… Это ваш мальчик.
– Очень хорошо, что пришли. Снимайте шубу.
– Нет, нет, нельзя! – он попытался незаметно кивнуть в мою сторону, давая понять, что не может разоблачить сказку: он по наивности думал, что я всё ещё верю в его лесное происхождение!
Выпив чаю с малиной, Дед Мороз окончательно раскис. Глаза его слипались, он растягивал веки пальцами. Его знобило. Очевидно, ко всему, он ещё и простыл.
– Я вас в таком состоянии не отпущу, – сказала мама. – Ложитесь и поспите, хотя бы часок.
Она бросила на тахту плед и подушку. Дед Мороз был не в состоянии сопротивляться. Бормоча слова благодарности, он повалился на тахту, как стоял, в шубе, в шапке, и сразу захрапел. Мы с Ленкой стянули с его ног валенки и накрыли его пледом.
Прошло два часа. Дед спал глубоким сном ночного сторожа, не повернувшись, не пошевелившись.
И тут вошёл папа.
– Что это? – изумлённо спросил он, указывая на храпящего мужчину в шубе, в шапке, с кроличьей бородой. Мы молчали. Папа повторил свой вопрос. – Я могу узнать, кто это спит в моём доме?
– Это уже не твой дом, – тихо сказала мама.
Папа чуть растерялся.
– Допустим. Но мне обидно: стоит только выйти, как уже кто-то лежит! – Он подскочил к тахте и стал трясти деда за плечи. – Товарищ!.. Товарищ господин!.. Пора вставать!
Дед испуганно вскочил, не понимая, где он и что с ним. От испуга задекламировал:
– Я весёлый Дед Мороз, я подарки вам принёс… – Потом посыпал папину голову конфетти и поздравил его. – С Новым годом!
Окончательно проснувшись, застеснялся и стал поспешно натягивать валенок.
– Это просто чёрт знает что! – возмущался папа. – На минутку выйдешь к соседям – в доме сразу появляются нахальные Деды Морозы!..
– Я – не нахал, я – из фирмы «Радость» – оправдывался дедуля, натягивая второй валенок.
Мама протянула ему банку с вареньем.
– Это вам новогодний подарок. Придёте домой, попарьтесь в ванне, ложитесь под тёплое одеяло и пусть жена даст вам в постели выпить чай с малиной.
– У меня нет жены. А за подарок спасибо. – Дед Мороз взял баночку, поклонился маме и направился к дверям.
– Может, останетесь с нами встретить новый год?
– Нет, нет, благодарю. Дед Мороз должен вернуться в свой лес и спать в сугробе. – Он улыбнулся мне, подмигнул и вышел.
– Он ещё и холостой! – продолжал возмущаться папа, вытряхивая из волос конфетти.
– Тебе что-то нужно? – спросила мама.
– Я забыл молоток.
Мама принесла ему любимый инструмент. Но папа не уходил. Он потоптался у двери, потом решительно вытащил из «дипломата» большую коробку конфет и протянул её маме.
– Я вспомнил, что не поздравил тебя с Новым годом. Это дорогие конфеты, сто двадцать рублей коробка, называются «Теремок».
– За эту цену они могли бы называться «Небоскрёб», – сказала мама, раскрывая коробку. – Угощайся.
– Спасибо. – Папа взял одну конфету и проглотил её, не разжёвывая. – Я хочу погулять по улицам. Кто пойдёт со мной? – спросил он, отвернувшись от мамы, глядя в нашу сторону. Мы молчали. Папа не уходил. Молчание затянулось.
– придётся мне пойти с тобой, – сказала мама и начала одеваться.
Я подошёл к ней и тихонько прошептал:
– Видишь, Дед Мороз всё-таки помог.
Мама притянула меня к себе и стала целовать, но уже не плакала, а смеялась.Внук Мороз
Спектакль восстанавливался к Новому году. Сильву играла Майорская. Когда-то это была её коронная роль, она получала премии, её показывали по телевизору. Но теперь… Нескладная, суетливая, она путала тексты, забывала мизансцены. На репетиции являлась с кошёлками овощей, в стоптанных сандалиях. Режиссёр кривился, мучился и умолял:
– Голубушка, улыбайтесь!.. Ведь вы же влюблённая женщина, а не бухгалтер-ревизор.
А сегодня она подслушала, как её партнёр жаловался режиссёру:
– Заставьте её мыть руки! После её объятий я полдня пахну луком.
Она шла по весёлым предновогодним улицам и глотала слёзы. Войдя в квартиру, не раздеваясь, устало опустилась на стул.
Раздался звонок. Когда она открыла дверь, в переднюю ввалился Дед Мороз, в огромной белой шубе, с мешком за плечами.
– Здрасьте, девочка Тамарочка!
Получите два подарочка!..
Он склонился над мешком, стал что-то вынимать, приговаривая:
– Это вам духи «Успех»,
Это вам конфеты.
Чтоб играли лучше всех
В театре оперетты!..
И тут она разрыдалась, громко, истерично, взахлёб.
Дед Мороз растерялся.
– Что с вами?.. Я вас чем-то обидел?.. Ну, пожалуйста, перестаньте!..
Он искал, чем бы утереть ей слёзы. Не найдя ничего подходящего, стал промокать их кончиком своей бороды. Майорская уткнулась лицом в его накрахмаленный ватный воротник и со слезами стала выплескивать все свои обиды.
– Конечно, не учу роль, не работаю над пластикой… А когда?.. Когда?.. Утром сына в садик отправить, мужу завтрак подать… Днём успеть что-нибудь купить, до репетиции… Потом сварить, убрать, постирать… Никто не помогает. Разве я актриса?.. Я – нянька, кухарка, домработница!
Она последний раз жалобно всхлипнула и стала приводить себя в порядок. Дед Мороз снял с себя бороду и протянул ей, чтобы она могла вытереть мокрое лицо. Без бороды, несмотря на приклеенные усы, было видно, что он очень молод. Майорская всплеснула руками.
– Господи!.. Совсем ребёнок!.. Не дед, а внук… Внук Мороз!..
Она засмеялась сквозь слёзы.
– Как вас зовут?
– У меня странное имя – Свирид. Родители оригинальничали.
– Спасибо, дед Свирид! – она снова рассмеялась и протянула ему его бороду.
– Я студент музыкального училища. Решил подработать от фирмы «Сюрприз»… А если честно, специально к вам напросился… Я ещё школьником бегал на все спектакли, где вы играли… Мы были в вас влюблены, всем классом… Зачем вы надели парик?
– Меньше возни с прической.
– Но у вас же прекрасные волосы!.. Когда вы распускали их, получалась пелерина из волос…
– Это было, было, – грустно произнесла она и машинально сдёрнула парик.
– А глаза?.. Почему вы вдруг стали щуриться?.. Откройте их шире – у вас же глаза дикой серны… Вы видели когда-нибудь серну?
– Нет, – растерянно ответила Тамара и подошла к зеркалу.
– Я тоже нет, – признался Свирид. – Но мы все считали, что у серны именно такие глаза!
Майорская внимательно рассматривала своё лицо.
– Тушь размазалась… А глаза, действительно, ничего.
– Почему вы носите широкие одежды? – продолжал наступать Свирид. – У вас же классная фигура!.. Когда вы выходили в амазонке, все девчонки стонали от зависти…
– Да?..
Тамара внимательно осмотрела себя с ног до головы и крутанулась у зеркала.