– Объясните, пожалуйста, кто мне заказал деда Мороза?.. И эти подарки?
– Наш педагог, доцент Галустян.
– Он меня ещё помнит? – Она радостно улыбнулась и сразу очень помолодела. Понюхала принесенный флакон. – Это были тогда мои любимые духи. – И снова улыбнулась.
– У вас завтра премьера? – спросил Свирид.
– Увы. Сегодня вечером генералка. Мне надо заболеть – я совершенно не готова.
– Значит, так, – решил юный дед. – Вы закрываетесь в спальне и до вечера работаете над ролью. А я сделаю уборку и приготовлю обед. – И, опережая возражения, добавил: – В конце концов, ведь я – из фирмы «Сюрприз»! – Снял шубу, шапку, валенки и надел передник. – Усы потом отмочу – сильно приклеились.
Тамара ещё секунду поколебалась, потом тряхнула рыжеватой гривой и лихо щелкнула пальцами.
– А что?.. Может же и у меня быть праздник!
И по-деловому сообщила:
– Овощи за окном, мясо в холодильнике. Голубцы готовить умеете?
– Да.
– Сделайте побольше, он их обожает. Для моего мужа главное – это еда, впрочем, как и для всех женатых мужчин. Наверное, в женихах они так изголодались, что теперь всю жизнь не могут насытиться… Ну, дедушка Свиридушка, адью!
Она засмеялась, послала ему воздушный поцелуй и скрылась в спальне. Свирид вышел в переднюю, раскрыл лежащий у телефона блокнот, поискал и набрал нужный номер.
– Товарищ Майорский?.. Сегодня придите домой пораньше, сегодня у вас голубцы, а у вашей жены генеральная репетиция… И не забудьте купить ей цветы… Кто говорит?.. Дед Мороз.
Потом он подметал, натирал, чистил, резал, кипятил и жарил.
Часам к пяти из садика пришёл Димка, с удивлением уставился на Свирида.
– Ты – усатый нянь?
– Да.
– А нам сегодня показывали сказку про Красную Шапочку. А почему волк её сразу не съел?
– Он наелся бабушкой. Ты буквы знаешь?
– Ага.
– Будешь писать маме поздравление с Новым годом. Где её фотография?
Через полчаса Димка под руководством Свирида закончил выпуск домашней стенгазеты. На листе ватмана были наклеены фотографии Майорской в разных ролях, а под ними – две фразы из разноцветных букв: «Актриса мамочка моя, гордюся мамой очень я».
Ровно в шесть пришел муж Тамары, Сергей Майорский.
– Это вы мне звонили? – спросил он у Свирида.
– Да.
– А кто вы, извините, такой?
– Это нянь – внук Деда Мороза, – пояснил Димка.
– Очень приятно. Я пришёл рано, как вы требовали, удрал с совещания. Наш трест строит самые плохие дома, но зато проводит самые длинные совещания по улучшению качества строительства… Как вкусно пахнет… Неужели голубцы?
Он стоял в передней, не снимая дублёнки, удивлённый, что жена не выбежала ему навстречу, как обычно.
Димка забарабанил в дверь спальни.
– Папа пришёл!.. Папа пришёл!.. Папа при…
И замер, потрясённый. Из спальни вышла Тамара в блестящей короткой тунике до колен, в ярких высоких сапогах. Из-под сверкающей диадемы прорвался рыжий водопад волос… Она вышла, напевая: «Помнишь ли ты, как счастье нам улыбалось», стройная, красивая, ослепительная…
– Костюмы, как всегда, привезли в последний день. Режиссёр просил носить их дома, чтобы скорее освоить.
– Мамочка! – восторженно выдохнул Димка. – Какая ты у нас ногастенькая!
Тамара погладила его по голове и обратилась к ошеломлённому мужу, который ещё не произнес ни слова.
– Обед тебя ждёт. Диму уложишь в девять.
– Ты уходишь? – наконец выдавил из себя Сергей.
– Сегодня генеральная репетиция «Сильвы», помнишь ли ты об этом?
– Помню ли я! – почти пропел Сергей, раскрыл портфель и вытащил оттуда букет гвоздик. – С наступающим Новым годом и новой премьерой!
– Какой дивный сон! – продолжила Тамара их дуэт и с благодарностью обняла мужа.
А он, а шапке, в дублёнке, с букетом в руках, виновато отворачивался, чтобы не встретиться взглядом со Свиридом, который час назад снова звонил ему и напоминал…
Эх, если бы Деды Морозы навещали нас не раз в году, а ежедневно!
Небритый кактус
Кира Петровна глянула на часы и заторопилась.
– Пора украшать!
Стёпа открыл балконную дверь: за окном стояла нормальная предновогодняя жара, термометр показывал плюс тридцать восемь градусов в тени. Они втащили в комнату огромный кактус, который должен был заменить им ёлку.
– Опять замусорили балкон! – проворчал Стёпа.
– Кир-р-ра!.. Кир-р-ра!.. – радостно загалдели птицы, чем-то похожие на наших ворон. Они целовались, как голуби, а потом часами сидели прижавшись друг к другу – образцово-показательная семейная пара.
Когда появились птенцы, преданные папа и мама с утра до вечера таскали в гнездо всевозможную пищу и бросали её в бездонные глотки орущих детенышей. Кира сочувствовала усталым родителям и перед уходом в больницу оставляла для них на балконе куски сыра, яблоки, колбасные обрезки. Те с радостью подхватывали всё это и тут же скармливали прожорливому потомству.
Когда птенцы выросли и улетели, Кира Петровна стала находить на балконе огрызки фруктов, шкурки от колбасы, требуху. Это благодарные птицы теперь «подкармливали» её. Кира была тронута до слёз, а её сосед Стёпа ругался:
– Или отучи их от этого, или переходи жить к ним в гнездо!
У них был общий балкон, и он ежедневно с ворчанием сметал шваброй эти дары. Но, в общем, он был славным парнем и очень любил свою жену Аллу. Это была дружная, спокойная семья, поэтому Кира Петровна охотно согласилась лететь вместе с ними в Аден и работать в одной больнице. Правда, должен был лететь и её муж Сергей, но в последний момент защита его диссертации была перенесена, и он остался дома. «Наверное, уже набегался на лыжах, а сейчас вместе с Алёнкой вешает лампочки на ёлку». Кира представила мужа и дочку в предновогодних хлопотах, улыбнулась и вдохнула скипидарный запах ёлочки, причем так явственно, что даже в сердце что-то защемило. Она принесла свой любимый шампунь «Тайга» и побрызгала кактус.
– Ты его купать собираешься? – спросил Стёпа.
– Чтоб ёлкой пахло!
Стёпа украшал кактус мандаринами и конфетами в ярких обёртках, царапая руки о колючки.
– А ты его побрей, – посоветовала Алла.
– У меня нет лезвий, а электробритва не возьмет.
Как назло, с утра барахлил кондиционер, и жара проникала в комнату, хотя окна были наглухо заклеены от комаров. Кира Петровна принесла белую накидку с нашитым ватным воротником и попросила Стёпу:
– Примерь.
– Ни за что!
– Эта шуба – из марли.
– Неважно из чего – слово «шуба» в этой духоте приводит меня в ужас.
– Но нельзя же в Новый год без Деда Мороза.
– Почему именно Дед Мороз? Это же условность! Надень её ты, и будет Баба Мороз. В крайнем случае, я согласен быть Снегурчиком, в плавках и майке.
Ровно в одиннадцать вечера по московскому времени они проводили Старый год, выпили по бокалу шампанского, зажгли на кактусе лампочки и поводили вокруг него хоровод, напевая «В лесу родился кактушка…». Потом поймали Москву и слушали бой курантов. С последним ударом в передней зазвенел звонок. Удивлённо переглянувшись, бросились открывать и дружно ахнули: в дверях стоял смеющийся Сергей.
– Не зря я минут десять топтался под дверью! Судя по вашим физиономиям, новогодний сюрприз удался! Но это не всё, чудеса продолжаются. Оп-ля! – и он эффектно извлёк из-за спины маленькую пушистую ёлочку в целлофановом пакете. – Мы с ней провели двенадцать часов в воздухе и очень подружились. Но, кажется, от жары она уже осыпается.
– Сейчас оживим!
Стёпа утащил ёлочку на кухню и втиснул её в холодильник. Затем крикнул всё ещё стоявшим в прихожей Сергею и Кире:
– Вам дается десять минут на объятия и беспорядочные вопросы. Затем – снова к столу!
Минут через пятнадцать все опять собрались в гостиной. На краю стола, рядом с небритым кактусом, стояла охлаждённая ёлочка, как хрупкая сестричка рядом с мускулистым братом.
– Слово имеет Баба Мороз! – объявил Стёпа.
– Мне сейчас так радостно! – сказала Кира. – Вдали от снега, в этой жаркой стране – и вдруг настоящая ёлка. Как будто кусочек Родины. Спасибо вам! – она чокнулась сперва с Сергеем, а потом и с ёлочкой.
– И тебе спасибо! – сказал Стёпа и чокнулся с кактусом.
Когда расходились, Кира перенесла ёлочку на подоконник.
– Пускай птички, когда прилетят, полюбуются: они же никогда ёлки не видели!
Проснулась она от ударившего в глаза солнца и громкого карканья.
– Кир-р-ра!.. Кир-р-ра!.. – благодарно кричали птицы. Было ясно, что ёлка им очень понравилась.
И за учителей своих (Новогодний тост)
Друзья мои! Позвольте сегодня, за этим праздничным столом произнести свой первый тост за моих настоящих, истинных врагов, которые помогали мне двигаться по жизни и научили всему самому нужному, самому мудрому и самому полезному.
Начну с тебя, Вилька Козырев, наш классный хулиган и приставала, который всегда издевался над моим хилым телосложением и позорил меня перед девчонками. Я долго терпел. Но когда в наш седьмой «Б» перешла Линочка Яралова, в которую мы все немедленно влюбились, твои издевательства стали мне невмоготу. Тайком я стал посещать секцию бокса, и уже через полгода изметелил тебя на переменке под одобрительные аплодисменты Линочки. И хотя ты стал обходить меня третьей дорогой, спорт я уже не бросил и с тех пор регулярно занимался боксом. Как часто потом это выручало меня в жизни. Спасибо тебе, мой заботливый, мой дальновидный хулиган!..
Низкий поклон вам, неуважаемый Константин Иванович! С детства я был вспыльчив и невыдержан, взрывался из-за пустяков, устраивал скандалы. Но когда, после института, я попал к вам в отдел, где вы, пользуясь своим положением, ежедневно орали и оскорбляли подчиненных, в том числе и меня, я на собственном примере понял, как тяжело тому, на кого кричат, и как мерзок тот, кто себе это позволяет. Я стал следить за собой, гасить в себе вспышки ярости, воспитывать сдержанность. Говорят, что мне это удалось, я стал выдержанней и корректней – благодаря вам, мой почтенный хам. Спасибо!..