Понимая, что Сергея все равно из кухни не выманить, Иосик поручил ему и Юре приготовление праздничного обеда, а сам занялся уборкой. Пылесос барахлил, чихал, тянул слабо. Иосик разобрал агрегат, долго ковырялся во внутренностях, затем собрал, после чего снаружи осталась половина деталей.
Когда он его включил, тот взревел, как недобитый тигр, застучал прооперированными внутренностями и активно заработал, только почему-то наоборот, стал выдувать воздух через щётку. От мощной воздушной струи шланг вытянулся, приподнялся и стал совершать вращательные движения. Он сбил со стола вазу, подсвечники и дал Иосику пинка, от которого тот отлетел в дальний угол…
А Юра и Сергей осваивали кухню. Они нашли большие запасы муки, дрожжей, яиц, молока.
– Могу пироги испечь, – предложил Серёжка.
– Пеки, – согласился Юра, с интересом рассматривая бутылку с какой-то густой красноватой жидкостью. На этикетке почерком жены было написано: «Вишнёвый к».
– Как думаешь, что это?
– Вишнёвый концентрат! – догадался Сергей.
– Верно! – обрадовался Юра.
– Я сварю кисель.
Юра считал себя опытным кулинаром после того, как однажды сварил манную кашу из стирального порошка. Он был уверен, что каша удалась, особенно после того, как жена отстирала с помощью этой каши его заношенный шарфик, который с тех пор стали называть «кашне».
Юра и Сергей достали большой эмалированный таз и высыпали туда имеющуюся муку.
– Сколько у нас дрожжей? – спросил Сергей.
– Восемь пачек, – сосчитал Юра.
– Давай!..
Накидали все дрожжи, раскололи два десятка яиц, влили бидон молока, плеснули воды – и Сергей стал избивать тесто кулаками, как боксёр на тренировке.
А Юра развёл в кастрюле крахмал, поставил её на огонь и стал вливать туда вишнёвый концентрат. Если бы он надел очки, то наверняка увидел бы ещё три полустертые буквы, стоящие следом за буквой «к»: «Вишнёвый к» был вишнёвым клеем.
В это время в гостиной Иосик безуспешно пытался остановить обезумевший пылесос: ни к нему, ни к выключателю даже подползти было невозможно: тяжёлая щётка со свистом лупила по спине, по голове, по ногам, награждая синяками. Большим кухонным ножом Иосик пытался отрубить щётку, как голову дракона, но промахивался.
…Готовый кисель Юра поставил на подоконник, помешивая его ложкой. Когда кисель остыл, Юра попытался выдернуть ложку – это ему не удалось.
– Добавь ещё концентрата, – посоветовал Сергей, и Юра влил в кастрюлю остаток из бутылки.
Тесто, замешанное Сергеем, уже жило своей жизнью: оно выперло из таза и продолжало разбухать на глазах.
– Зачем его столько? – в испуге спросил Юра.
– Это прекрасно! – успокоил Сергей. – Не надо будет покупать хлеб – я испеку несколько буханок.
– А торт умеешь? – спросил Юра.
– Конечно. Даже с кремом!
Сергей поставил на огонь кастрюлю с водой и положил туда банку сгущёнки:
– Покипит, покипит – и будет крем.
…Наконец, Иосику удалось рубануть по шлангу: щётка-голова отлетела в сторону, а шланг, избавившись от лишней тяжести, стал вращаться с космической скоростью. Пару раз ему удалось хлестануть и по спине Иосика, от чего тот пронзительно завыл. На шум примчались перепуганные Сергей и Юра и увидели такую картину: в одном углу гостиной бился в конвульсиях обезглавленный пылесос, сметая и сдувая на пол остатки посуды, а в другом углу стонал избитый Иосик.
– Почему мирный домашний пылесос вдруг взбесился? – спросил Сергей. – Ты его укусил?
– Его нельзя выключить – он к себе не подпускает.
– А чего ты на него бросаешься, как Добрыня на Змея Горыныча?.. Скажи спасибо, что вместо одной отрубленной щетки не выросли три новых!
Винни-Пух попытался дотянуться до выключателя, но получив пощечину шлангом, отказался от своей попытки.
В этот момент из передней раздался испуганный крик Юры:
– Ребята! Ой!..
Все бросились к нему и остолбенели: кухонная дверь медленно открылась под напором потока теста. Оно уже заполнило маленькую кухню слоем, наверное, с ладонь.
– Надо его простудить! Раскрой окно! – приказал опытный Сергей.
– Как до него добраться? – тоскливо произнес Юра, отступая перед наползающей белой массой.
Сергей бросился в гостиную и, не обращая внимания на побои, навалился на пылесос и выключил его. Приволок агрегат в переднюю, сунул в наступающее тесто и, открыв входную дверь, направил шланг на лестницу.
– Включай!
Пылесос снова зарычал, зазвенел и стал, давясь и чавкая, заглатывать тесто и выплёвывать его на лестничную площадку.
В этот момент в дверном проёме появились Лида, Лена и Рая, красивые, причёсанные, нарядные, готовые принимать поздравления мужей, комплименты и подарки. Сперва они онемели от изумления. Но -женщины есть женщины: они быстро сообразили, в чём дело, не сговариваясь сбросили туфли и, шлёпая босыми ногами по вязкому потоку, кинулись в кухню и настежь распахнули окно. Смертельно простуженное тесто сразу сникло, и, как заболевший мужчина, потеряло свою агрессивность, стало тихим и покорным.
– Что всё это значит? – спросила Лида.
– Как это понимать? – повторила её вопрос Рая.
Только Лена молчала: она уже попробовала кисель.
– Это сюрприз, – стал объяснять Иосик. – Мы хотели поздравить вас и…
Ему не удалось закончить фразу: раздался взрыв – это, как праздничный салют, бабахнула банка сгущёнки в раскалённой кастрюле, из которой давно выкипела вода. Сотни тягучих сосулек повисли на стенах, на потолке, на полках – кухня стала напоминать диковинную пещеру в сталактитах.
– Ну что же, девчонки, начнём праздновать, – спокойно произнесла Лида, надела домашний халат и закатала рукава. Подруги последовали её примеру.
Иосик озабоченно поглядел на часы и сокрушённо заметил:
– Боюсь, сегодня они уже не успеют поразмыслить о том, как им повезло в жизни…
Лена продолжала молчать.
Пластилиновая машина
Приятель Серёжки Винни-Пуха ехал торгпредом в одну из африканских стран. У него пошаливало сердце, он боялся жары и беспокоился, будет ли там в его машине кондиционная установка.
– Зачем тебе кондиционер? Купи машину у Юры Матусевича, – посоветовал Сергей. – Там дырки и в полу, и в крыльях – когда едешь, такой сквозняк, что никакая жара не страшна. Даже когда стоишь.
И действительно, Юрина «Лада» уже давно напоминала дуршлаг на колёсах: ржавчина с аппетитом сжирала кузов, выплёвывая его сквозь дырки. Юра был в отчаянии.
– Чего страдаешь?! – покрикивал на него верный друг Иосик. – Сыт, обут, здоров, молод!.. Живи и радуйся!
– Для полного счастья мне не хватает денег, – ответил Юра.
– Зачем тебе деньги?
– Чтобы сделать капитальный ремонт машине – иначе мои ноги скоро выпадут на мостовую.
– Пластилин – вот твоё спасение! Универсальное средство! Дёшево и сердито!
В воскресенье Иосик принёс несколько коробок пластилина, и друзья принялись за работу. К вечеру во всех дырках торчали пластилиновые пробки и все ржавые пятна были запластилинены.
– Всегда вози с собой, – приказал Иосик. – Увидел ржавчину – мажь!
С тех пор Юра так и поступал. В багажнике он возил такой запас пластилина, которого хватило бы трём детским садикам на всю жизнь. Как только краска облупливалась и из-под неё выпячивалось родимое пятно, Юра тут же нашлёпывал на него блин из пластилина, пластиблин, как назвал своё изобретение Иосик. Сперва машина напоминала залатанный пиджак беспризорника, но с каждым днём количество заплат увеличивалось, они соединились, и пластилина стало больше, чем металла. Со временем остатки металла доржавели и рассыпались – теперь кузов целиком состоял из пластилина. И это дало машине массу преимуществ.
Во-первых, она не боялась столкновений, после любого удара её можно было легко отрихтовать одними ладонями. И ещё плюс: от каждого дорожного происшествия машина меняла марку. Лобовое столкновение превратило её в тупоносый «Фольксваген», после удара в зад она долгое время была укороченным «рафиком», а когда её пытались вытянуть до прежней длины, то перестарались и дотянули до «Роллс-ройса».
Во-вторых: раньше в багажнике было полно воды, у Юры никогда не хватало ни сил, ни времени её вычерпывать, там даже водились головастики. А теперь он пальцем легко протыкал дно, делал несколько дырок, сквозь которые вода быстро вытекала, и тут же эти дырки заделывал кусочками пластилина.
В-третьих: теперь машину не надо было мыть – пыль прилипала, въедалась в пластилиновый кузов, тем самым утолщая его и укрепляя. Отпала необходимость и в покраске: машина сама меняла свой цвет. Когда-то, в период девичества, она была кофейной, и Юра замазывал её такого же цвета пластилином. От серой дорожной пыли машина через неделю стала цвета кофе с молоком, а через месяц – кофе с чернозёмом.
Ездить в ней теперь было просто удовольствием: ничто не звякало, не звенело. Дверцы не хлопали оглушительно, как прежде, а тихо и нежно шмякали. Правда, от сильного броска они влипали в кузов, и после этого открыть дверцу можно было только по частям. Но если хорошо надавить, то выйти из машины удавалось и не открывая дверцы.
Летом, в хорошую погоду, можно было любоваться природой, прободав головой крышу, а потом «вдёрнуть» голову обратно и замазать за собой отверстие.
Единственное неудобство ощущалось при ночной езде: от включённых фар пластилин разогревался, размягчался, и фары выпадали из глазниц. Поэтому Юра их не включал: жена Лида, высунувшись из кабины, освещала дорогу карманным фонарём.
– Мой приятель согласен её купить, – сообщил Юре Винни-Пух. – Продашь?
– Ни за что! – отверг это предложение Юра, для убедительности рубанул ладонью, задел за что-то и поранил себе руку. Показалась кровь.
– Замажь пластилином, – посоветовал Иосик.
Юра так и сделал – рана затянулась.
С тех пор друзья стали замечать в Юре изменения: у него вдруг резко раздались плечи, на руках и ногах выросли рельефные мускулы. Курносый нос выровнялся, на нём даже выросла аристократическая горбинка. Когда играли в баскетбол, Юра легко вытягивался, становился выше всех и забрасывал, вернее, закладывал мяч в корзину. Когда надо было переносить тяжёлые вещи, Юра сжимался, становился широким и приземистым. И в квартире у него произошли заметные перемены: комнаты были обставлены теперь самой модной, самой дорогой мебелью, причём, разноцветной. Её можно было либо сплюснуть, либо растянуть – в зависимости от размеров комнаты. А на садовом участке выросла шикарная дача с башенками, литыми воротами, зубчатыми стенами. Для сходства со старинным замком достраивался подвесной мостик. Он был ещё недоделан. Возле него стоял мрачный Юра.