– Чего опять киснешь? – спросил приехавший в гости Иосик. – Чего тебе ещё не хватает?
– Для полного счастья мне опять не хватает денег.
– Зачем тебе деньги?
– Чтобы купить ещё пластилина, – грустно ответил Юра.Что-нибудь пушистенькое
В семье Иосика существовала традиция: дети сами решали, какой новогодний подарок им преподнесут родители. Причём, каким бы неординарным не было их желание, оно выполнялось, иначе энергичные детки выражали такой активный протест, что квартира превращалась в камеру пыток: из детской нёсся пронзительный дружный вой, причём, круглосуточно, ни на секунду не прерываясь: дети разбивались на две группы и выли посменно – пока одна группа выла, другая отдыхала, потом наоборот. Не раз среди ночи Иосик выскакивал из тёплой постели, заткнув уши, выбегал из дому и остаток ночи досыпал в скверике на скамейке.
В прошлом году, двадцать пятого декабря, старший сын Емельян от имени всех братьев и сестёр потребовал:
– Подарите нам что-нибудь живое и пушистенькое.
Его поддержали все братья и сёстры: Ермак, Епифан, Лука, Пульхерия и Фёкла. (С помощью своих детей Иосик и Рая возрождали старые российские имена).
На следующий день Иосик принёс в дом два жёлтых пушистых комочка, которые оказались новорожденными цыплятами. Дети были счастливы. Они кормили их крупой, хлебом, сыром. Цыплята оказались прожорливыми, как крокодилы: они безостановочно заглатывали все приношения и в благодарность выдавали такое количество удобрений, которого хватило бы поднять урожайность во всей Аравийской пустыне. Но поскольку они удобряли не почву, а ковры, то разъярённая Рая водворила их в тёмную кладовую, строго-настрого запретив детям выпускать пленников.
Цыплята росли в своей темнице не по дням, а по часам и вскоре превратились в двух крупных разноцветных петухов, которых дети назвали Мюллер и Штирлиц.
То ли от темноты, то ли от одиночества – у петухов сформировались мерзейшие характеры, они просто озверели: круглосуточно дрались друг с другом, оттачивая своё мастерство профессиональных хулиганов. Когда раз в неделю Рая открывала кладовку, чтобы почистить «Авгиевы конюшни», оба петуха пулями выстреливали наружу и, понимая, что время на свободе у них очень ограничено, старались успеть сделать как можно больше пакостей: гонялись за детьми, атаковали Раю, перевернули аквариум с рыбами, а кошку Марью доклевали до того, что она выбросилась из окна шестого этажа. С каждым днём петухи становились социально опасными. В довершение всех бед они стали дуэтом петь. Пели по ночам, в самое, казалось бы, непетушиное время: в полночь, в два часа, В половине четвёртого… Причём, очевидно, назло, пели мерзкими, скрипучими голосами, от которых просыпался весь дом, и жильцы начинали стучать в двери и скандалить. А сосед-мусульманин пригрозил устроить под дверью теракт, если они не перестанут передразнивать муэдзинов. Надо было срочно что-то предпринимать, но избавиться от петухов было сложно: они пользовались любовью детей, потому что отвлекали на себя внимание родителей. Да и кто бы купил или принял в подарок такое проклятие: слух об этих хулиганах уже разнёсся по всему городу.
– В конце концов, кто царь природы?! – возмутился Иосик. – Распустили пернатых! Дрессировать их надо, вот что!
И Иосик стал готовиться к дрессуре. У приятеля-фехтовальщика он одолжил металлическую сетку и надел её на лицо. Потом потребовал ремень. Дети принесли тяжёлый плетённый пояс.
– От чего этот ремень? – поинтересовался Иосик.
– От попки, – ответил самый маленький Иосикович, который часто с этим ремнём соприкасался.
Чтобы дети видели триумф отца, но были в безопасности, Иосик усадил их высоко на шкаф, как на трибуну. Потом подошёл к кладовке, приоткрыл дверь, щёлкнул ремнём о пол и выкрикнул:
– Ну-ка, выходите, Пети-петушки, золотые гре…
Больше он ничего сказать не успел, будучи сбит с ног двумя ударами петушиных тел. Он ещё умудрился взмахнуть ремнём, но это было его последнее осмысленное действие: Мюллер за секунду выклевал ему в туфле дырку, а Штирлиц в виртуозном прыжке вскочил ему на грудь, вцепился когтями в галстук и, оттолкнувшись от груди, взлетел, затягивая петлю на шее противника, который стал синеть и хрипеть. Если бы петух ещё несколько секунд продержался в воздухе, Иосик бы, конечно, задохнулся, подвешенный на собственном галстуке. Но курица не птица, а петух не вертолёт: Штирлиц стал падать. Правда, пролетая мимо лица Иосика, он успел крыльями надавать ему пощёчин. В это время Мюллер, продолбив в туфлях ещё несколько дырок, выклёвывал Иосику мозоли.
От этого зрелища дети были в восторге. Они спорили, кто победит, устраивали пари. Большинство ставило на петухов, потому что «у папочки нет клюва».
Штирлиц, всё ещё не выпуская галстук из когтей, повис на нём вниз головой и клювом вырывал клочья из брюк Иосика, добираясь до самых болевых точек. Это вызвало повышенное Раино беспокойство и заставило её действовать. С криком «Не позволю!» она вцепилась в петуха, оторвала его от Иосика вместе с галстуком и бросила в кладовую. Туда же с помощью вызванных на помощь соседей был водворён взбесившийся Мюллер. Захлопнув дверь кладовки, Рая повернулась к мужу:
– Ты победил – ложись и отдохни.
Иосик сделал неопределённое движение руками, но с места не сдвинулся: оказывается, петухи успели обгадить сетку, и он ничего не видел.
– Это в них молодая кровь бунтует, – объяснил Серёжка Винни-Пух. – Им требуется женское общество. Вспомни, как ты в их возрасте петушился.
Иосик незаметно указал глазами на Раю, мол, не выступай, а вслух заявил:
– Мы собираемся отвезти детей в деревню к тёще – возьмём с собой петухов: у тёщи полно кур.
Раина мама, Полина Марковна, имела домик и маленький дворик, в котором развела небольшое хозяйство: десятка два кур-несушек, красавец-петух Лёва и собака Шарик. Она обрадовалась двум молодым петушкам, очень весёлым, как заочно представил их Иосик, предусмотрительно скрыв подробности их характеров.
Мюллера и Штирлица привезли в специально купленной клетке, используемой для перевозки собак, и поставили в центре двора. Клетку обступили куры. Петух Лёва степенно направился к приезжим.
– Пусть познакомятся и подружатся, – с этими словами Полина Марковна открыла клетку.
Иосиковы дети только было собрались поспорить, как долго продержится петух-хозяин, но не успели: две шаровые молнии вырвались из клетки и ударили в петуха – из Лёвы веером полетели перья. Через несколько минут ощипанный красавец превратился в лысого урода с голой пупыристой спиной и с полным отсутствием того, что когда-то называлось хвостом. Увидев своё отражение в оконном стекле, Лёва охнул и стремглав бросился со двора. Больше он не появлялся. В окрестностях многие видели голого петуха, который прятался под кустами, скрываясь от позора.
Изгнав Лёву, Мюллер и Штирлиц стали безраздельно властвовать во дворе. Пёс Шарик, который все годы считался самым злым сторожем, теперь в шоковом состоянии, с выклеванным носом тихо дрожал в своей будке. Впрочем, потребность в стороже отпала напрочь – во двор никого нельзя было даже калачом заманить: петухи с восторгом садистов набрасывались на каждую новую жертву. Полина Марковна перед тем, как выйти во двор, несмотря на жару, надевала высокие резиновые сапоги и ватную телогрейку, но и эта спецодежда была уже вся изодрана в клочья. Что же касается взаимоотношений с курами, то тут просто надвигалась катастрофа: Штирлиц и Мюллер были инкубаторными петухами, росли без отца – их никто не научил, как надо обращаться со слабым полом, не объяснили их мужских обязанностей. Поэтому они восприняли кур, как враждебную армию, которую надо извести и уничтожить: с утра до вечера, не давая ни секунды покоя, гоняли их по двору, по кругу, вдоль заборчика, с таким остервенением, как-будто готовили их на олимпийские соревнования по бегу. Куры чахли, худели, теряли перья. Конечно, о яйцах уже и речи быть не могло: преследователи не давали несушкам присесть ни на секунду.
Правда, некоторые умудрялись снести яичко набегу, но петухи тут же яростно растаптывали его. Стало ясно, что со Штирлицем и Мюллером надо кончать.
Полина Марковна вручила Иосику огромный кухонный нож и потребовала, чтобы он немедленно зарезал «своих бандитов». При виде ножа Иосик полез за валидолом и стал белым, как таблетка. Рая попыталась его морально поддержать:
– Считай, что ты на охоте.
Иосик создал себе репутацию опытного охотника, рассказывая детям, как в молодости он ходил с рогатиной на медведя. На самом деле медведя он видел только в зоопарке и до сих пор был уверен, что рогатина – это большая рогатка… Чтобы оттянуть время, он стал точить нож и точил его до захода солнца, пока нож не превратился в скальпель.
– Они уже в сарае, – сообщила Полина Марковна, снимая остатки ватника.
Откладывать дальше было невозможно. Детей уложили спать пораньше. Иосик съел ещё две таблетки валидола и направился к сараю. Женщины с крыльца подбадривали его.
Открыв дверь, Иосик сразу увидел обоих петухов. Они стояли рядом, прижавшись друг к другу, крыло к крылу, и смотрели на Иосика. Не пробовали удрать, не пытались молить о пощаде, а продолжали, не мигая смотреть прямо в глаза приближающейся опасности. И «опасность» не выдержала: остановилась на ватных ногах, выронила нож и с криком «Не могу! Они всё понимают!» в истерике выскочила во двор. Её, то есть его, трясущегося Иосика, увели в дом, напоили мятой и уложили в постель под тёплое одеяло. Потом, вспомнив о петухах, женщины с прежними предосторожностями направились в сарай. Но ни Штирлица, ни Мюллера там не было. Как они смогли выйти из запертого сарая – непонятно. Их долго искали и в подвале, и на чердаке – братья-разбойники исчезли навсегда.
– Убеждён, что это пришельцы из космоса, – заявил приехавший в гости Серёжка Винни-Пух. – Они ещё вернутся на летающей тарелке в виде цыплят-табака.
Постепенно возвращался покой и порядок. Осторожно высунул из будки зарубцевавшийся нос сторожевой пёс Шарик. Куры ещё некоторое время по инерции носились по кругу, а потом стали тормозить. Появился новый степенный петух Виля и тут же приступил к своим обязанностям. Детям снова стали давать на завтрак свежие яйца всмятку.