– А Дудаев был религиозным человеком? Как он вообще из Эстонии попал в Чечню? Мы изучали в училище его «ковровые» бомбардировки в Афганистане. Сколько безвинных людей погибло под его бомбами… И вдруг афганцы его простили и стали пачками ехать в Чечню помогать Дудаеву. Как-то странно все…
– Дудаеву присвоили звание генерала и тут же отправили в Чечню, поскольку считали его человеком системы и наивно полагали, что он будет служить на Кавказе проводником политики Хасбулатова. О том, как он попал в Чечню, существует несколько версий. Тут и Хасбулатов, и Аслаханов – милицейский генерал, и Гантамиров… Все они приложили руку к тому, чтобы генерал Дудаев приехал на свою историческую родину. И все они приписывают эту сомнительную «заслугу» себе… Кстати, Дудаев стал президентом не сразу. Получив в Москве неограниченные полномочия, он пришел в Чечню председателем КГБ с расчетом занять пост министра обороны. И как «свадебный» генерал немедленно вошел в состав исполкома Чеченского национального съезда. Весь парадокс в том, что он смог через год стать президентом именно потому, что был генералом Советской армии. Он и президентскую присягу принимал одетый в генеральскую форму. Дудаев плохо знал язык своего народа, не исповедовал ислам, за годы службы фактически оторвался от Чечни… Но он был генералом Советской армии.
Пригнувшись, подбежал Батон, держа в руке ларингофон.
– Командир, командующий на связи! – выпалил он, протягивая Седому наушники с микрофоном.
– Ладно, Виталий! – Седой надел на голову наушники. – Как-нибудь потом договорим…
– Каскад на связи! – сказал Седой в микрофон, прячась в тень от наступающего по пятам солнца.
– Слушай внимательно, Каскад! – В наушниках зазвучал хрипловатый голос командующего. – Сперва по Арзамасу… Машина с указанными тобой номерами с завода не выходила, ее в природе не существует! Ни номер двигателя, ни номер шасси в заводских документах не фигурируют. Вот так-то…
– Честно сказать, я чего-то подобного и ожидал. Кстати, один из охранников сказал, что таких БТРов у боевиков два. Второй где-то у «гвардейцев» в районе Гудермеса.
– Будем искать второй, что ж делать, – угрюмо ответил командующий. – Теперь о главном. «Грачи»[14] будут готовы нанести ракетно-бомбовый удар на рассвете. Готовятся два экипажа, которые выполнят по два захода на цель. После них цель обработают «крокодилы». Ваша задача: осмотреть базу после нанесения удара и уходить в точку эвакуации.
– Что делать с БТРом?
– Это я оставляю на твое усмотрение. Если сочтешь возможным пройти через базу на нем, буду только рад. Если такой возможности не будет – взрывай!
– Понял! – сказал Седой. – Во сколько нам ждать «грачей»?
– В 5.00 вылет с базы. Подлетное время к цели – семь минут. Вам лучше отойти на безопасное расстояние.
– А как же мы будем наводить самолеты на удар, если отойдем?
– Авианаводчику придется рисковать…
– Тогда я останусь рядом с ним! – твердо сказал Седой.
– А кто выведет группу в случае чего? – спросил командующий недовольным тоном.
– Прапорщик Паршаков выведет. Да и пацаны все подготовленные…
– Ладно, решай сам! Ведите наблюдение непрерывно, вплоть до нанесения удара. В 5.00 отходите. Удачи вам… СК.
– К черту! – не удержался Седой.
Некоторое время он сидел на камнях, не снимая наушников. Потом повернулся к Виталию:
– Ну что, брат Виталик, работаем? «Добро» получено.
– А у меня все готово, – будничным тоном доложил Мухин. – Координаты на базу переданы, а наводку я проведу с закрытыми глазами. Кто будет работать?
– «Грачи», – ответил Седой. – Два захода. После них – «крокодилы»…
– Нормально! – просиял летчик. – Я этого и ожидал. На «грачах» летают три экипажа, которые прошли Афган. Летчики опытные, они-то точно смогут положить бомбы на цель. Время?
– Завтра в 5.00 они стартуют с базы.
– Так. Лететь им минут семь-восемь. Значит, я должен быть готов в 5.05. Мне нужно найти место, потому что карниз все-таки может обрушиться. Я должен находиться где-то выше этого плато.
– Это мы сейчас поручим Кефиру. Он найдет точку, с которой тебе можно будет работать. – И Седой тут же отправил Батона за Кефиром.
Через пару минут подбежал разведчик. Седой подробно объяснил ему, что нужно сделать, и, подтянув ремни разгрузки, Кефир исчез в разломах камней.
– Пойду на карниз, – сказал командир, поднимаясь. – Посмотрю, что на базе делается.
– Я тоже пойду к приборам, – ответил Виталий, и они разошлись в разные стороны.
Седой отправил Экстрима в тень, едва увидев его промокшую насквозь бандану и черное пятно пота, проступившее даже сквозь разгрузку.
– Спасибо, командир, – тихо сказал Мишка, отползая от гребня.
– Ну, что тут, Андрей? – спросил Седой Паршакова.
– Существенного ничего. Группа ушла, группа пришла. Активность почти нулевая.
– Это плохо. На завтра назначен ракетно-бомбовый удар по базе, а мы не знаем, здесь основные силы боевиков или где-то на выходе.
– Пока что я с уверенностью могу сказать, что видел порядка двадцати – двадцати пяти «духов». Но, возможно, где-то есть и другие, хорошо замаскированные выходы с территории базы. И их мы отследить отсюда не можем. Вон там, смотри, у кромки леса – тропа. А получается, уходит она в никуда. Видишь?
– Вижу… Похоже, действительно там есть запасные лазы… И их мы не видим. И чтобы отследить их, нам нужно быть внизу. А это самоубийство…
– Вот и я о том же! Посмотрим ночью. Может, они выходят с наступлением темноты?
– Будем смотреть. В любом случае до 5.00 ведем наблюдение. В 5.00 – всем отход. Останусь только я с наводчиком.
– Какая в этом необходимость? – Дрюня спросил, зная ответ, и переубеждать Седого не собирался.
– Я не оставлю его одного. Как не оставил бы никого из группы в подобной ситуации.
– А отход группы прикрыть? Тоже сам?
– Дрюня, тебе что, просто поговорить охота? Ты чего такие вопросы задаешь? Прикрытие отхода – это совсем другая ситуация! Тебе ли об этом рассказывать?
– Завелся! – пробурчал прапорщик. – Я чисто беседу поддержать, а ты сразу в драку лезешь…
– Так говори о чем-нибудь другом! Что ты об очевидном?
– Ну, давай о бабах поговорим. – Паршаков улыбался в усы.
– Не хочу я о бабах. – Седой отвернулся. – Больная тема.
– Извини, брат! – Дрюня огорчился от своей бестактности. Он-то знал, что жена Седого ушла от него, забрав маленькую дочку, которую тот обожал. – Извини…
– Ладно, проехали. – Седой тяжело вздохнул. – Работай давай!
Сзади зашуршали камни. Седой оглянулся и увидел Кефира, который тихо подползал к НП.
– Нашел! – сказал он. – Место укрытое и безопасное. Идти до него минут двадцать. Подъем больно крутой. Я на всякий случай кинул там веревку, чтоб уверенней подниматься.
– Молодец, солдат! – сказал Седой. – Правильно сделал. Отдохни минут двадцать, потом отведешь меня туда.
– Да я не устал. – Кефир сверкнул белозубой улыбкой. – Можем идти хоть сейчас.
– Тогда берите с Мухиным его оборудование и пошли. Переносим его НП.
– Понял! – ответил Кефир и, пригнувшись, ушел…
«Грачи» вылетели в условленное время.
В 5.05 Мухин начал работать с ними со своей рации, выводя на цель. В 5.08 пара штурмовиков пролетела над базой, оставив в небе две четких белых полосы разреженного двигателями воздуха. И в следующий миг Седой увидел, как вспучилась и поднялась горбом крыша базы. Только потом из-под козырька вырвался столб пламени с черным дымом, и звук взрыва больно стеганул по барабанным перепонкам. А «грачи» уже заходили на новый удар. От пилонов под крыльями отделились две тяжелые сигары бетонобойных бомб и устремились к крыше. Новый сдвоенный взрыв сотряс горы. Седому показалось, что скала под ними валится, и он инстинктивно ухватился за ветки чахлого кустарника, в тени которого они с Мухиным оборудовали свой НП. Но скала устояла. В отличие от капитальных строений базы, которые вдруг провалились куда-то вниз… И тотчас же новый страшный взрыв, идущий, казалось, из недр земли, сотряс воздух и горы. Огромная огненная астра выросла из-под земли и устремилась ввысь, окутанная густым облаком серо-желтого дыма, которое, разрастаясь, приняло форму какого-то уродливо-громадного гриба. С завыванием ушли вверх куски рваной арматуры, металлические осколки и камни. Густая завеса серой пыли окутала руины базы.
Через минуту из-за гребня горного хребта, скрывающего базу, выплыли два «крокодила». Они зависли над руинами, рокоча двигателями, и вдруг ощерились яркими вспышками пусковых установок. Оставляя за собою дымный след, с пилонов сорвались НУРСы и ушли в пыльное облако, довершая разгром…
Мухин потряс головой, прогоняя глухоту, вызванную взрывами. Повернув к Седому запорошенное серой пылью лицо, он кивнул на шляпу дымного гриба, все еще плывущую в синеву утреннего неба, и спросил, кашляя:
– Седой, блин, что это было?
– В подземных бункерах сдетонировали боеприпасы. А их там, видать, затарено было немало…
– Я, грешным делом, подумал, что там ядерная бомба была припрятана… – Мухин снова потряс головой. – Я такие грибы только в документальных фильмах о взрывах ядерной бомбы видел.
– Нет, Виталий, это был не атомный взрыв. Такой гриб вспухает даже при не очень мощных подземных взрывах. Или при взрывах боеприпасов с зажигательными смесями…
Пыль из размолоченных в пудру бетонных блоков висела в воздухе тяжелой неподвижной кисеей, мешая рассмотреть результаты бомбометания. Прошло минут десять, но внизу ничего не изменилось.
Седой щелкнул ногтем по поводку микрофона и вызвал Кефира.
– Готовьтесь к спуску, Кефир. Старший – прапорщик Паршаков. Мы спустимся с авианаводчиком на плато и прикроем вас сверху. Готовь снаряжение.
– Понял, командир! СК.
И вдруг со стороны карниза раздался какой-то жесткий треск. Скала, на которой был НП, в очередной раз дрогнула и задрожала мелкой дрожью. Мухин испуганно зыркнул на Седого, но тот не сводил напряженного взгляда с карниза, нависшего над базой.