Глухов только что вышел от начальника управления и с удовольствием потягивал крепкий чай с сахаром вприкуску. Сегодня день обещал быть трудным: центр города поражен квартирными кражами, оперативники уверены, что орудуют воры-гастролеры. Поэтому руководство решило выставить везде, где можно, скрытные посты и наблюдать за подозрительными элементами. Кражи начинались с десяти утра и заканчивались к пяти вечера с перерывом на обед – воры знали распорядок дня своих жертв. Взглянув на настенные часы, которые показывали без пяти минут девять, Глухов нажал кнопку прямой связи:
– Всем сотрудникам, задействованным в операции, зайти ко мне на инструктаж.
Когда инструктаж был в полном разгаре, в кабинет заглянул Максимов.
– Андрей, труп, я собираю группу.
– Где?
– В лесу по тракту в сторону Табаги.
– Криминальный?
– Не знаю, но он лежит на кострище.
– А может быть, просто уснул по пьяни и сгорел?
– Хочется верить, неохота вешать еще один «глухарь».
– Давай выезжай, потом доложишь. А мы тут будем заниматься квартирными ворами.
Максимов забрал из прокуратуры Лику, заехал за экспертом-криминалистом, по пути они захватили еще судебного медика, и вся группа направилась к месту обнаружения трупа.
Старушки-грибники ждали следственно-оперативную группу в деревеньке возле шоссе, оттуда они и звонили в милицию по поводу страшной находки.
– Здравствуйте, дорогие женщины, – поприветствовал Максимов взволнованных старушек. – Далеко отсюда до трупа?
– Километра четыре-пять, – отозвалась одна из подружек. – Мы в деревню приехали на попутке, сразу позвонили в милицию.
– Место сможете показать?
– Покажем, березовая роща… – ответила та же старушка, а вторая безмолвствовала, словно в рот воды набрала.
– Ну, тогда поехали, – предложил сыщик. – Как-нибудь потеснимся в машине.
– Я поеду одна, – ответила разговорчивая старушка. – Моей подруге дурно, пусть она посидит, подождет меня здесь.
– Тем лучше, – обрадовался сыщик, меряя глазами испуганную, молчащую старушку. – Тогда места всем хватит, нам еще надо прихватить понятых.
Двух понятых, не совсем трезвых работников пилорамы, поместили в багажное отделение безразмерного «уазика».
На том месте, где подруги сошли с автобуса, группа застала сельского участкового инспектора на желтом милицейском мотоцикле «Урал».
– Вот это отлично, – воскликнул Максимов, увидев издалека немолодого милиционера, которого все звали Агитычем, – есть кому заняться доставкой трупа в морг!
Место кострища нашли сразу – чувствовалось, что старушка хорошо знакома с местами. Очевидно, не раз побывала здесь, собирая грибы. Достаточно целый, но хорошо обугленный труп лежал лицом вверх. «Если это криминал, то злоумышленники действовали достаточно неопытно, пытались скрыть следы преступления. На костре тело уничтожить невозможно», – думал сыщик, обходя место происшествия и невольно вспоминая случай, произошедший примерно год назад и вызвавший большой переполох с международным скандалом.
В советские времена на лесозаготовках трудились северные корейцы. Дисциплина у них была железная: эти суровые мужчины, сыны великого вождя Ким Ир Сена, жили обособленно, не контактировали с местным населением, трудились днями и ночами на благо своей родины под руководством Трудовой партии Северной Кореи. Бригадиры этих отрядов ежемесячно отправляли отчет в органы безопасности КНДР о настроении рабочих. Если кто-то подозревался в нелояльности к Трудовой партии и его вождю, его немедленно отправляли на родину, где судьба его представлялась незавидной. С развалом Советского Союза некоторые корейцы разбежались из своего трудового лагеря, не думая возвращаться обратно в родные края. Несколько таких отщепенцев, как их прозвали у них на родине, обосновались в Якутске.
Китайцы, постепенно заполонившие столицу Якутии, панически, до дрожи в коленях боялись корейцев. Своим крутым нравом, жестокостью, непоколебимостью веры в правоту учений своего вождя, сохранявшие преданность ему, даже будучи в бегах, они наводили ужас на китайцев, привыкших торговать и улаживать любые проблемы путем преподношения подарков и взяток.
Однажды пятеро китайцев решили поехать к себе на родину и, на свое горе, наняли корейца, располагавшего личным микроавтобусом. Когда все разместились в салоне автобуса, никто особо не обратил внимания на одного пассажира, скромно притулившегося на заднем сиденье. Китайцы при себе имели крупные суммы денег, вырученные от торговли на рынках города, и им не терпелось приехать на родину и похвастаться перед соседями и друзьями своими большими доходами.
Выехав из города и проехав чуть более сотни километров, водитель велел китайцам выйти из автобуса и со своим другом, тем самым притулившимся на заднем сиденье пассажиром, размозжили всем пятерым головы заранее приготовленными дубинками. Наскоро спрятав трупы в лесу недалеко от шоссе, корейцы как ни в чем не бывало с награбленным имуществом и деньгами продолжили свой путь.
Китайцев хватились только через неделю, родственники обратились в китайское консульство во Владивостоке, оттуда в МВД Якутии стали поступать письма с требованием найти пропавших людей. Когда в милиции сопоставили все факты, корейцы попали в круг подозреваемых, но прошло уже достаточно времени, следы убийц давно затерялись на дальневосточных просторах, они словно провалились сквозь землю. Поговаривали, что они вернулись на родину под чужими именами, но все считали этот вариант маловероятным – там их ждала бы смертная казнь за убийство подданных «старшего китайского брата» и за побег из трудового лагеря.
Трупы обнаружил ягодник, случайно набредший на могилу, ранее разрытую медведем. Когда тела были доставлены в морг и исследованы экспертом, встал вопрос о захоронении. Родственники по своему обычаю хотели кремировать останки и провели немало времени, обивая пороги правительства и мэрии. Наконец, им в порядке исключения дали разрешение сжечь трупы, определив местом кремации Зеленый луг[9].
В день кремации начальник управления распорядился, чтобы присутствовала группа милиционеров для исключения любых возможных эксцессов. Максимов напросился в эту группу из спортивного интереса – он хотел узнать, при каких условиях человеческое тело полностью сгорает в огне.
На то у него были причины. По весне пропал коневод. Родственники обнаружили в тайге сгоревшую избушку, где должен был ночевать пропавший, и сообщили об этом в милицию. Прибывшую следственно-оперативную группу, куда входил Максимов, встретила до основания сгоревшая избушка, превратившаяся даже не в угли, а в кучу пепла и золы. Покопавшись в этой массе, но не обнаружив ничего сколь-либо похожего на останки человека, судебный медик изъял пару мелких косточек, готовых рассыпаться при легком дуновении ветра. Один из родственников коневода, заметив это, презрительно фыркнул:
– Зачем подбираете заячьи кости? Человек пропал, а они чепухой занимаются.
Судебный медик через три дня вынес заключение, что обнаруженные кости относятся к кисти руки человека. Очевидно, коневод упал лицом вниз, закрыв руку своим животом, который сгорает в последнюю очередь, и тем самым сохранил мелкие кости, тогда как массивные череп и берцовые кости превратились в тлен. Максимов закрыл дело, но родственники не согласились с данным решением, утверждая, что коневода убили и спрятали в тайге, а избушку сожгли. Теперь сыщик решил воочию убедиться в своей правоте.
Когда китайцы привезли на место кремации не менее десяти кубов бревен, которые обычно используют для столбов забора, сыщик понимающе закивал, обращаясь к участковому:
– Только таким количеством дров можно полностью сжечь тела пяти человек. Никак не меньше.
Китайцы, словно муравьи, быстро сложили из бревен штабель высотой около полутора метров. Затем из автобуса извлекли пять тел, завернутых в белый саван, и разместили их в ряд на штабеле. Все сгрудились возле покойников, один старый китаец произнес какую-то речь на своем языке, а затем, плеснув на дрова бензином, поднес спичку. Максимов засек время и прождал возле ритуального костра шесть часов, в течение которых сородичи кремируемых постоянно подпитывали костер оставшимися бревнами, пока все, что находилось там, не превратилось в пепел. В конце обряда старый китаец маленькой лопаточкой сгреб в кучки условных усопших и разложил их по пяти урнам, немного напоминающим большие китайские термосы (вполне возможно, что в связи с неимением в Якутске урн для праха усопших китайцы под них могли приспособить термосы с широкой горловиной).
Увидев наяву своими глазами сожжение тел, сыщик для себя извлек следующие правила, по которым позже натаскивал молодых оперативников:
1. На обычном костре полностью уничтожить тело человека невозможно, даже если использовать горючие вещества.
2. Даже при сильном пожаре, если воздействие огня на тело длится менее двух-трех часов, останки человека, прежде всего живот, сохраняются.
3. Полное уничтожение тела происходит только в случае, как с коневодом в тайге, когда избушка сгорела, горячие угли иссушили все тело, включая живот, а затем оно полностью сгорело, превратившись в пепел. Для этого процесса необходимо не менее шести часов.
Позже эти наблюдения не раз помогали Максимову и его коллегам распутывать сложные убийства с попыткой уничтожения тела.
4
Кострище уже давно остыло. Судебный медик, исходя из того, что у трупа процесс гниения еще не начался, предположил, что смерть наступила не более трех дней назад и что перед ним труп мужчины. Убирая ошметки сгоревшей одежды и углей, он с грудной клетки трупа оторвал кусок расплавленного полиэтилена и передал его эксперту-криминалисту. Тот, внимательно изучив обнаруженный предмет, пришел к выводу:
– Это от полиэтиленовой канистры. Кто-то положил на грудь человеку канистру с бензином и поджег.
– С бензином? – переспросила Лика, составлявшая протокол под диктовку судебного медика.