Троица вновь взялась за перебирание документов, и спустя короткое время список восьми пассажиров, сидевших, согласно выделенным местам, вокруг Шанцева, был в руках у правоохранителей.
– Давай устанавливай всех, может быть, кто-то уже вернулся обратно. Надо показать им фотографию Шанцева, – приказал Глухов Максимову. – Подключи всех оперов, мы будем ждать здесь, в кабинете.
Обсудив насущные дела, еще раз выпив чаю, друзья, дабы скоротать время, взялись за нарды. В середине этой восточной игры появился Максимов в сопровождении женщины среднего возраста в красном кашемировом пальто и в иссиня-черной шляпе.
– Вот, гражданка Петерсонс, – представил женщину сыщик. – Она летела тем же рейсом в Иркутск лечить глаза, вернулась в Якутск сегодня утром. Остальных пассажиров пока не можем найти.
– Как к вам обращаться? – спросил Семин у женщины.
– Лайма.
– Отчество?
– Обращайтесь так.
– Лайма, скажите, пожалуйста, когда вы летели в Иркутск, вы запомнили своего соседа? – с этими словами Семин положил перед женщиной несколько фотографий, в том числе и Шанцева. Женщина внимательно посмотрела фотографии и отрицательно покачала головой:
– Нет, на этих фотографиях я его не вижу.
– Вы уверены? Вы хорошо его запомнили?
– Как я могла не запомнить этого хама? – обиженно произнесла женщина. – Он занял мое место возле окна и долго не хотел уступать. Пришлось вызвать стюардессу.
Семин незаметно подмигнул Глухову и задал следующий вопрос:
– Значит, стюардесса его тоже хорошо запомнила?
– Конечно! Я сама была стюардессой, летала на международных рейсах. Мы хорошо запоминаем людей, этому нас учат.
– Лайма, скажите, ничего необычного вы не заметили в облике, поведении мужчины?
– Необычного… – задумалась женщина. – Он старался не привлекать внимание, прикрывал лицо картузом… По-моему, надеялся, что я не буду скандалить и тихо уступлю ему место, но не на ту нарвался. Я на своем веку видала-перевидала таких наглецов, вмиг призвала его к порядку!
– Значит, он не хотел себя «светить»?
– Абсолютно верно. Мне уже тогда это показалось подозрительным, а теперь, когда вы им интересуетесь, я понимаю, что он преступник… Боже мой, я летела с преступником в одном самолете! А вдруг он решил бы угнать судно?! Или взорвать?!
– Успокойтесь, Лайма, он не террорист, а просто подозревается в убийстве, – с улыбкой утешил женщину Семин. – Вашей жизни ничто не угрожало.
– Как это не угрожало?! Рядом сидел убийца, а мне ничто не угрожало?! – продолжала нагнетать обстановку женщина, и Семин решил закончить разговор.
– Лайма, вы нам сегодня здорово помогли, мы вам очень признательны. Теперь идите домой, и, если будете нам еще нужны, мы вас вызовем.
Когда женщина вышла из кабинета, Глухов обратил свой взор в сторону Максимова, чтобы дать ему поручение, но тот опередил его:
– Понял, еду за стюардессой.
Стюардесса полностью подтвердила слова Лаймы, не признав на предъявленных фотографиях Шанцева. Отпустив ее, Семин обратился к оперативникам:
– Ну что, товарищи сыщики, дело становится все интереснее и интереснее. Кто же полетел вместо Шанцева? И зачем нужна такая комбинация с перелетами? Вопросов накопилось очень и очень много.
– Надо пробить по АБД все связи Шанцева, но прежде всего двух гаишников, которые сильно опекали его, – предложил Максимов. – Тот, кто летел по документам Шанцева, наверняка вернется в Якутск по своим документам.
– По своим документам? – осенило Семина. – Значит, Шанцева убили и, чтобы запутать нас, сделали инсценировку с перелетом, а потом подбросили письмо!
– Но третьего сентября Шанцев был еще жив, – засомневался Глухов. – Эксперт говорит, его убили примерно шестого-седьмого.
– Значит, его где-то держали, пока проворачивали операцию по якобы его перелету, а затем убили, – предположил Семин.
– А почему сразу не убили того же третьего числа? – задался вопросом Максимов.
– Если бы провалилась афера с перелетом – например, во время регистрации, – человека задержали бы и, узнав, что реальный хозяин паспорта пропал без вести, закрыли бы его, – резюмировал Семин. – Поэтому Шанцева преступники пока держали живым, а когда операция удалась, они его умертвили и уничтожили труп путем сожжения, надеясь, что от него останется только прах, не подлежащий идентификации. Но мы-то знаем, что тело человека полностью уничтожить на костре невозможно. Может быть, фигурант даже не подозревал, что стал жертвой для заклания, думая, что его заботливо прячут от обэповцев.
– Вполне резонно, – задумчиво проговорил Глухов и обратился к Максимову: – Ты уже понял, что надо сделать. Мы ждем.
Когда прерванная игра в нарды подходила к концу, в кабинет влетел взбудораженный Максимов и сообщил ошеломляющую новость:
– Нашелся гаишник!
– Который из них?! – от неожиданности вскрикнул Глухов.
– Племяш братьев Сосновых! Он купил билет на рейс Иркутск – Якутск четвертого сентября!
– Напомни, как фамилия гаишника? – быстро спросил Семин у сыщика.
– Коляев Никита.
– А второго?
– Ширкин Бронислав. Но он по АБД не значится как приобретший авиабилет.
– Что из всего этого получается? – Семин испытующе посмотрел на оперативников. – Наша версия потихоньку приобретает очертания. Получается так: гаишники где-то держали Шанцева, а в это время Коляев, скорее всего, переклеив свою фотографию на паспорт потерпевшего, вылетел в Иркутск и оттуда вернулся на следующий день уже по своему паспорту. Затем они убили Шанцева, сожгли на костре, пытаясь уничтожить тело. Если бы им это удалось, они провернули бы блестящую комбинацию, сняв с себя все подозрения – разыскиваемый ведь уехал в Иркутск! Шанцева ОБЭП объявил бы в розыск как мошенника и искал бы долго и безуспешно. А почему убили Шанцева? Он слишком завяз в делах о мошенничестве. В случае поимки он мог выдать гаишников, а еще хуже – обэповцы могли выйти и на братьев Сосновых. Тогда бы им точно не поздоровилось.
– Так и есть, – согласился со следователем Глухов. – А убить его без санкции братьев Сосновых гаишники вряд ли решились бы.
– Чем дальше в лес, тем больше трупов, – зловеще усмехнулся Максимов. – Представляется отличный повод похлопать всю верхушку криминала и их милицейские связи. Такой шанс упускать нельзя.
8
После обеда Глухов и Максимов создали три группы по шесть сотрудников и направили их на задержание и обыск двух гаишников и братьев Сосновых. Максимов поехал с группой, которая направилась к Коляеву. Увидев оперативников, Коляев побледнел как лист бумаги и пробормотал:
– Вы по какому вопросу?
– По вопросу убийства вами вместе с Ширкиным гражданина Шанцева, – жестко бросил Максимов, предъявляя гаишнику постановление об обыске. – Знаете такого?
– З… з… знаю, п… п… приходилось в… видеться, – начал заикаться Коляев. – Но… но… но я его не у… убивал.
– А кто тогда убил? – спросил его сыщик. – Ширкин?
– Н… не знаю, – пожал плечами гаишник. – С… спросите его с… самого. Вы у… уже с… спрашивали его?
– Спросим, не сомневайся, – хлестко ответил сыщик и объявил хозяину квартиры и двум понятым: – Согласно постановлению прокурора мы будем проводить обыск у гражданина Коляева. Он подозревается в совершении убийства гражданина Шанцева. Гражданин Коляев, перед началом обыска я спрашиваю вас: имеются ли в квартире предметы, оружие, документы, касающиеся убийства Шанцева?
– Нет, конечно, – уже без заикания ответил Коляев, очевидно, отходя от первого испуга. – Ищите, пожалуйста, но это какое-то недоразумение.
Обыск подходил к концу, ничего интересного у гаишника не было обнаружено. Максимов еле скрывал чувство досады, перелистывая последнюю книгу на полке. Закончив с книгой, он обвел взглядом комнату и вдруг обратил внимание на битком набитую мусорную корзину. Внутри виднелись скомканная газетная бумага, пакет, пустая консервная банка и бутылка из-под водки. «Видно, мусор не выносили давно, надо порыться там», – без особой надежды подумал Максимов и, взяв корзину в руки, высыпал содержимое на пол.
То, что он увидел среди мусора, ошеломило не только его, но и самого Коляева: на полу вместе с содержимым мусорной корзины валялись две половинки порванной посередине фотографии из паспорта Шанцева. Максимов бережно взял половинки, совместил их и, облегченно вздохнув, обратился к понятым:
– Товарищи, посмотрите, что обнаружено в мусорной корзине… – Понятые внимательно посмотрели на фотографию, сыщик продолжил: – Я сейчас занесу в протокол факт, что в мусорной корзине обнаружена порванная фотография из паспорта неизвестного вам мужчины, а вы подтвердите это своей подписью.
Побагровевший от такой неожиданности Коляев не проронил ни слова. Скорее всего, он сам не ожидал, что такую важную, разоблачающую его улику он мог оставить в корзине, вовремя не опустошив ее в контейнере во дворе дома. На озадаченном лице Коляева отразились мысли, которыми он ругал самого себя: «Так тебе и надо, хряк ленивый, мусор поганый… помойку надо выносить вовремя!»
Закончив обыск, Максимов вместе с задержанным Коляевым вернулся в управление и застал там группу, выезжавшую на задержание Ширкина. Увидев Максимова, от группы отделился один из оперативников, отвел его в сторону и шепнул:
– У Ширкина нашли обрез. У вас как?
– Нашли фотографию из паспорта Шанцева, – в ответ шепнул Максимов. – Как там группа, которая выехала к братьям?
– Еще не вернулась.
Заслушав доклад Максимова, Глухов позвонил Семину, который уже успел уехать в прокуратуру:
– Коля, возвращайся, задержали двух гаишников, по обоим имеются неопровержимые улики.
– Сейчас буду!
Через полчаса Семин допрашивал Коляева в кабинете Максимова. Перед ним сидел полный, несколько обрюзгший мужчина тридцати лет в милицейской рубашке с погонами капитана. Перед допросом Максимов подошел к милиционеру и сорвал погоны, процедив сквозь зубы:
– Ты недостоин их носить. Другие рискуют жизнью, нося эти погоны, а ты…