Файтах только высокомерно пожала плечами, не иначе удивляясь бесстыжим йооранским нравам. Отвернувшись, она сделала вид, что мы ее совсем не интересуем и она всецело поглощена созерцанием стоявшего у дверей гостиной старинного доспеха необычного вида, мало похожего на знакомые мне по Земле. Как мельком упомянул Яригго, эту семейную реликвию привезли много веков назад из Европы его далекие предки. Набранная из стальных ромбов куртка с бронзовым нагрудником и кольчужными рукавами. Плетенные из колец штаны и короткие стальные башмаки с приклепанными намертво к пяткам длинными шипами шпор… Налокотники, украшенные глубоко вдавленными в сталь узорами. Кольчужная перчатка обхватила рукоять длинной булавы, будто бы рыцарь только что готов был обрушить ее на неведомого врага, но вдруг таинственным образом испарился из брони. Шлем (тоже украшенный грубой чеканкой, изображающей сражающихся чудовищ) странной формы, напоминающий шляпку шампиньона, со спускающимся на грудь выгнутым забралом. В оружейном зале замка есть фреска: отряд всадников в таких доспехах с длинными пиками атакует толпу звероватого вида индейцев — европейцы переплыли через Атлантику восемь с половиной столетий назад, задолго до изобретения пороха.
Чистокровные индейцы остались теперь только в самых глухих тропических лесах континента да в северных лесотундрах, хотя кровь аборигенов течет в жилах очень многих обитателей и Ангрона, и соседних стран. Хоть и у той же Файтах в разрезе карих глаз и чуть более заметной, чем следовало бы, горбинке носа чувствуется их наследие.
Имел ли продолжение разговор о моде, я так и не узнал — в дверях, не переступая порога, как и положено вышколенному слуге, появился лакей и сообщил, что досточтимого — последовали мои искаженные почти до неузнаваемости имя и фамилия — хочет видеть капитан военного флота, а посему мне надлежит следовать за ним.
То, что это не обычный любопытствующий моряк и вообще не кто-нибудь безвредный, а человек из ведомства, я понял почти сразу. Почему? Ну, как-никак я не первый год живу на свете и в людях худо-бедно, а разбираться научился. Да и общение с Мидарой не прошло бесследно.
Он представился, назвав свое полное имя — длинное и закрученное — и дворянский ранг — виконт.
По своему титулу он был много ниже Яригго, и это, надо сказать, меня несколько успокоило: все-таки в сословном обществе иметь знатного покровителя — не последнее дело. Грудь его двухцветного сине-зеленого мундира украшали разнообразные знаки сложной формы — должно быть, местная разновидность орденов. Если он заработал их все на своей нынешней службе — дела наши неважные. Старый опытный волчара, и перед ним мы все (не исключая капитана) несмышленые щенки.
Он говорил со мной вежливо и даже доброжелательно.
Если бы не доклад адмирала, да еще не кое-что из наших вещей, которые он видел своими глазами, он бы не поверил ни единому слову. Но он вынужден был поверить. «Нет, лично к вам и вашим товарищам у нас никаких претензий нет». Более того, по его мнению, наше дело — вообще вне их компетенции; собственно, почти так же думают и его начальники. Так что это скорее — формальность. Тем не менее не соблаговолит ли уважаемый ответить на некоторые вопросы…
Вопросы он задавал явно по заранее составленному списку, хотя в руках его не было никакой бумажки и пометок он тоже не делал. Судя по вопросам, записи наших с Яригго бесед были им хорошо изучены.
И я отвечал, твердо помня уроки Мидары, которую еще у нее дома учили, что хорошая ложь должна на девять десятых состоять из правды.
Да, все верно — я и мои товарищи принадлежали к числу торговцев, что странствовали из мира в мир.
Да, с помощью таких предметов, как исчезнувший кристалл, и с помощью колдунов из мира, который называется Эораттаном.
Нет, как их делают — не знаю, даже краем уха не слышал; говорят, что это вообще не их изделие, а изготовлено давно вымершей цивилизацией. У нас вообще об этом говорить не особо было принято.
Боялись? Ну, не без этого, милостивый государь. Почему? Да как вам сказать? Волшебство — оно и есть волшебство.
Почему сбежали? Да просто надоело нам служить у этих торгашей. Неволя есть неволя. Да и вообще — ходили разные слухи насчет того, куда деваются те из нас, кто больше не может служить…
Что думаем делать теперь — даже и не знаем… Я лично полагаюсь на милость ангронской власти, которой мы не причинили никакого вреда. Да, разумеется, все мы готовы рассказать все, что знаем, все, что может пойти на пользу Ангрону — ведь ему суждено, как мы надеемся, стать нашей новой родиной. Почтенный Яригго этим и занимается — нашими рассказами. Только вот увы — толку с нас немного. Мы не ученые и не инженеры. Мидару с Ингольфом и Таисией так вообще на рабском рынке купили. А из оставшихся — трое из миров, которые куда примитивнее, чем мой.
— Вот, кстати, — словно между прочим припомнил барон, с непроницаемо-благожелательным видом выслушавший мои объяснения, — среди вашего оружия есть одно любопытное изделие. Такой, знаете ли, длинный автомат с изогнутым магазином и деревянным прикладом. Наши оружейники нашли его выше всяких похвал, и уже решено поставить его на вооружение, переделав под наш патрон. Думаю, через пару месяцев в войска поступит опытная партия.
После этих слов я только грустно усмехнулся про себя. Вот, значит, как… Достоинства АК-47 сполна оценены. Единственный дар, который мы смогли преподнести этому миру.
— Так что, — говорил барон по-прежнему ровно и доброжелательно, — возможно, у нас могут возникнуть еще вопросы. Мы вот изучили вашу радиоаппаратуру — ее детали совершенно непонятны нам. Наш лучший специалист в этой области признался в разговоре со мной, что даже не представляет, как такое можно создать. Толком даже не разобрались, что к чему в этих устройствах.
Делаю удрученное лицо.
— Честно говоря, я тоже не особенно хорошо это понимаю. Поверьте, я на самом деле не знаю, как их изготовлять, хотя у меня дома и делали что-то подобное.
Гость вновь кивнул, заявив, что верит мне, и вновь пообещал, что нам ничего не грозит и довольно скоро мы обретем свободу. На этом позвольте откланяться, но, возможно, это не последняя встреча…
После того как за ним закрылась дверь, я довольно долго сидел в задумчивости, но так ничего и не надумал.
Теплым тихим вечером того же дня, за поздним обедом (или, если угодно, обедо-ужином) Яригго, оборвав на полуслове свои расспросы, поднялся из-за стола и вдруг как будто что-то вспомнил:
— Да, вот еще что. С вами, вернее, с тобой, уважаемая, — это к Мидаре, — хочет повидаться одна женщина, между прочим, родственница того самого капитана, который, скажем так, задержал вашу шхуну. Пойдемте.
Спустившись в сад, мы направились к гостевой беседке, из которой при нашем появлении вышла женщина.
Я не поверил своим глазам. Навстречу нам шла Мидара Акар. Я обернулся — и встретил недоумевающий — да что там! — потрясенный взгляд Мидары.
Вновь посмотрел вперед.
Нет, та была не совсем такой.
Она скорее выглядела так, как должна была бы выглядеть наша предводительница, если бы покорилась судьбе, стала у себя дома супругой знатного человека и почтенной матерью семейства.
Вот они уже стоят друг напротив друга, молча глядя друг другу в лицо.
— Здравствуй, — начала гостья, тщательно скрывая за показным спокойствием нешуточное волнение, — Я Эолис каф Терке нун Тере йо Бие, баронесса Ама. А как зовут тебя?
— Мидара, — поджав губы, коротко бросила капитан.
— А… твое родовое имя?
— Его нет. Меня изгнали из рода, — с какой-то болезненно злой улыбкой произнесла Мидара.
В молчании они смотрели друг на друга. Лицо гостьи выражало мучительное ожидание и вместе с тем некую непонятную робость, какая всегда бывает при прикосновении к великим тайнам мира.
— А скажи-ка, сестра, — вдруг спросила Мидара. — Если мы искупаемся без ничего, это, надеюсь, не нарушит ваши обычаи?
Брови Эолис сошлись на переносице.
— Вообще-то, женщинам положено заниматься домом и семьей, а не тратить время на пустые забавы, — натянуто усмехнувшись, произнесла она, — но если рядом нет мужских глаз, то…
Повернувшись, они направились туда, где располагался один из парковых водоемов. Следом за ними, подумав немного, зашагала и Таисия.
Мы все устроились в той самой беседке, где ожидала нас странная гостья, тихо переговариваясь. Вернуться «домой» без капитана нам даже не пришло в голову.
Яригго тоже устроился поодаль, время от времени что-то черкая в своем блокноте, который представлял собой два маленьких свитка бумаги, перематываемой движением рычага, как пленка в фотоаппарате.
Прошло больше часа, прежде чем за деревьями мы услышали приближающиеся голоса. Они возвращались. Издали они смотрелись сестрами-близнецами, только одетыми по-разному.
Таисия тащилась позади, как комнатная собачка.
— Послушай, Мидара, ну постарайся вспомнить… — донеслось до нас. — Может быть, у тебя остались какие-то странные воспоминания о детстве?
— Да нет же, Эолис, говорю тебе — я не помню ничего такого. Только Йоорана и ничего больше.
— Ты понимаешь, — продолжала гостья, — ведь когда отец и мама с сестренкой пропали в последнюю войну, в тех краях такое творилось… Но все равно не удалось найти никаких следов, а ведь было потрачено столько сил и денег… Ты ведь говорила, что между мирами есть проходы.
Что ответила Мидара, я не расслышал, но ее собеседница повысила голос:
— Ну, во имя Четырехзвездья! Какие еще нужны гарантии?! Я ищу хоть какие-то их следы с восемнадцати лет!.. Просто явлюсь с тобой в герольдию и сообщу, что нашла сестру. Кто будет спорить? Я уверена — ты все вспомнишь…
Они отошли, скрывшись за разросшимися кустами, и дальнейший разговор остался неуслышанным. Лишь Таисия, как-то обреченно уставившись в землю, присела на корточки у беседки.
Поздним вечером, в гостиной, наш капитан выглядела так, словно была слегка не в себе.