1
Лейтенант Таль пытался заглушить рокот толпы, недовольной и злой, как шум моря, подстегнутого надвигающимся штормом.
– Спокойствие, спокойствие!
Гурин, гарцевавший на лошади сзади, следил за реакцией горожан. Флек приказал ему быть здесь, несмотря на то, что им нужно поскорее решить, как они покинут этот разворошенный муравейник, пусть и подаривший им удачу, муравейник, в чреве которого где-то находились талхи, чего не сбросишь со счетов, несмотря на многочисленность гвардейцев. Здесь был кто-то из Совета Ордена, одно это говорило, что эти псы пойдут на все, что угодно. Плевать они хотели на открытую конфронтацию с Правителем.
Они обсудят, как действовать, но после того, как лейтенант Таль сообщит народу, когда откроют ворота. Кто знает, не сочтут ли талхи этот момент наиболее удобным, чтобы нанести удар. Комендант, как и Флек, придерживался мнения, что монахам выгоднее откупорить клетку прежде, чем гвардейцы покинут город с добычей. Гурин не был в этом уверен, но приказы не обсуждают. Он не хотел бы вызвать и каплю гнева у Флека после того, как все удачно завершилось.
Булох с Камнем и Шрамом были сейчас у Восточных ворот. Комендант хотел послать туда кого-нибудь, кто произнес бы речь одновременно с Талем, посланным к Западным воротам, но Флек отговорил его. Он посчитал это за лишнее, и с этим Гурин согласился. Несмотря на величину Антонии, можно не сомневаться, слух разнесется также быстро, как если бы ораторы выступили у обоих ворот.
Гурин беспокоился. Он знал, что такое талхи, тем более, если им нечего терять. То же самое понимал каждый из воинов в заграждении Западных ворот. Они ощетинились копьями, приставили друг к другу щиты. Лошади фыркали. Пешие воины жались к всадникам, поглядывая на них с завистью. Гурин испытал несвойственное для себя чувство, когда на секунду подумал о том, что у Восточных ворот, скорее всего, спокойнее. Там никто не сообщит время открытия ворот, и волнение горожан, которое, прежде всего, и захотят использовать талхи, вряд ли будет так сильно.
Хотя талхи могли пойти вопреки логике, как часто и делали. И это у них получалось.
– Помоги нам Небо, – прошептал Гурин, когда увидел, что Таль готов заговорить.
Лейтенант потребовал тишины, и Гурин почувствовал к нему уважение за дальновидность. Таль сбил первую волну, самую насыщенную, именно она грозила перелиться через край. Это получилось не сразу, что заставило воинов нервничать, вокруг звучали отдельные выкрики, и шум хотя затихал, но не так, как того хотелось. Самая напряженная минута прелюдии, хотя основное случится после сообщения. Таль проявил завидное хладнокровие и дождался относительной тишины.
Тысячи голов замерли, повернутые к лейтенанту, большинство горожан знали его в лицо.
– Жители Антонии! Вы знаете не хуже меня – все, что сделано нашим комендантом, сделано во имя Правителя Всех Заселенных Земель!
Ропот вновь появился, теперь в нем звучало скорее удовлетворение. Гурин окинул толпу холодным взглядом, спрашивая себя, почему во все времена народ так свято чтит Правителя? Неужели достаточно слухов, что Правитель – посланец Неба, призванный следить за благосостоянием простых людей? Откуда такая вера? Лишь потому, что человеку свойственно во что-то верить, чтобы жизнь не превратилась в пустой, никому не нужный сосуд?
Стоило заикнуться о Правителе, как на Таля большинство посмотрело иначе. Лейтенант умен, подумал Гурин. Нужно намекнуть о нем Флеку, такой партнер по гвардии не помешает.
– То, что сделал комендант нашего города, – говорил Таль. – Сделано на благо каждого из вас. Если бы вы знали о том, что случилось, вы сами, я вас уверяю, попросили бы коменданта закрыть ворота. Не возмущайтесь! К сожалению, вокруг по-прежнему много врагов, и чтобы защитить город пришлось пойти на такое неудобство, как закрытые ворота. К счастью, все позади! Возблагодарим Небо! Позади!
Ропот довольства стал сильнее. Послышались отдельные реплики:
– Откроют, откроют! Сейчас откроют!
Гурин нахмурился. Таль перестарался? Он обнадежил горожан, и надо было сразу сообщить время открытия ворот. Он промедлил, и кто-то посчитал, что ворота вот-вот распахнут. Когда Таль сообщит правду, это вызовет противоположную реакцию, однако Гурин не мог вмешаться. Не на глазах же такого количества людей он сделает Талю замечание!
Опасную мысль могли подкинуть талхи, затесавшиеся в толпу и выдававшие себя за обычных горожан. Он попытался разглядеть кричавших, но тщетно – слишком много лиц, от них рябило в глазах.
– Все позади! – сказал Таль. – Осталось немного, и ворота откроют. Я уверен, вы проявите благоразумие и разойдетесь по домам, чтобы не создавать трудности доблестным гвардейцам Правителя.
Предложение разойтись спланировали заранее, хотя никто – ни комендант, ни Флек, ни Гурин – не верил в это. Горожане не разойдутся хотя бы потому, что в дальнейшем им придется выдержать длинную очередь, прежде чем они покинут город. Каждый из тех, кто находился здесь много часов, стремился как можно быстрее пройти через ворота, и даже пять минут имели значение.
– У вас есть возможность отдохнуть. Вы устали, ожидая здесь этой минуты. Коменданту нужно еще немного времени, чтобы окончательно обезопасить наш город. Завтра утром ворота откроют, это обещает вам сам комендант Антонии.
Хотя Гурин ждал этого момента, время открытия прозвучало неожиданно, как для несведущего горожанина.
Указать время – самое сложное. Ворота могли открыть раньше, но Флек решил создать у талхов иллюзию, что гвардейцы тянут время до последнего. То ли рассчитывая обнаружить монашеских лазутчиков, то ли желая основательнее подготовиться к уходу из города, то ли ожидая подкрепления. Ход, с помощью которого Флек надеялся хоть немного запутать талхов.
Повисла пауза. Казалось, тысячи человек затаили дыхание, и в наступившей противоестественной тишине голос лейтенанта стал пронзительным.
– Меньше суток осталось! Потерпите ради себя и ради Правителя!
Глухой ропот усилился. Даже имя Правителя не стало обезболивающей пилюлей. Людям говорили сладкие речи, и вот они узнают правду. Завтра утром!
Для тех, кто устал ждать, завтрашний день казался следующим месяцем. Только шок от услышанного оказался уздой, сдерживающий общий гнев.
Таль заметил это.
– Это для вашей же безопасности. В городе талхи. Они замышляют недоброе. Ворота нельзя открыть сейчас.
Заявление сбило порыв возмущения.
По поводу этих слов между Флеком и комендантом возник короткий спор. Флек считал, подобное можно использовать, если возмущение в толпе станет слишком заметным. Талхов побаивались, молва приписывала им разные фантастические возможности, хотя, стоило признать, отношение в народе к Ордену было противоречивое.
Ропот спал, толпа, это громоздкое животное, глупое, хотя и опасное, стала ленивой, неповоротливой и уже ничего не требовала. Гурин расслабился. Еще немного – и он направится к дому коменданта.
2
Биш стоял на пороге, переводя взгляд с одного члена Совета Ордена на другого.
– Завтра утром, – сказал он.
Биш слышал, как Уинар заявил, что совершил серьезную ошибку. Это случилось после того, как Уинар отказался от прямой атаки на гвардейцев, когда стало ясно, что те нашли мальчика в соседнем доме. Талхи поздно это осознали, перед этим они отступили и находились на значительном расстоянии, им оставалось лишь пуститься в погоню: командир группы гвардейцев быстро увел своих людей. Гвардейцы действовали быстро, и талхи упустили возможность внезапной атаки.
Луж повернулся к главе Ордена.
– Ты веришь этому?
Старх ответил не сразу.
– Блеф. Флек покинет город с мальчиком раньше.
– Может, они ждут еще один отряд?
– Вряд ли Правитель захочет ждать даже лишний час. Я склоняюсь к мнению, что Он покинет Столицу, но это не значит, что Ему не выйдут навстречу. Они понимают, мы также можем вызвать подкрепление. Неизвестно кто выиграет от сидения в Антонии.
Луж кивнул, признавая правоту доводов.
– Когда же они покинут город?
– Несколько часов им понадобится. После чего это может произойти в любой момент.
Биш шевельнулся, повернул голову, приник к окну. Старх замолчал.
– Что? – спросил Луж.
По улице шли мужчина и женщина зрелого возраста, наверное, семейная пара. В них не было ничего необычного, но взгляд Биша, также как через несколько секунд взгляд Лужа, выделил их из числа редких прохожих. Напротив дома, где находились талхи, пара приостановилась, и мужчина окинул взглядом фасад. Слишком пристальный взгляд для обычного прохожего.
Луж сказал:
– Перед домом хозяева.
Никто из талхов не пошевелился. В происходящем не было ничего серьезного. Два человека вернулись домой. К несчастью, их дом временно используют талхи. Вопрос лишь в том, оставлять ли хозяев в живых.
Старх сказал:
– Если не увидите ничего настораживающего, пусть сидят в подвале. Потом ничто не будет иметь значения.
Луж кивнул, хотя предпочел бы сразу уничтожить несчастных. Оставить их в живых – дополнительный, пусть и небольшой риск.
– Подходят, – Луж встал сбоку от двери.
Биш отступил в сторону. По ту сторону двери послышались голоса, раздраженные, уставшие. Скрежет ключа в замке. Дверь распахнулась. Мужчина шагнул в дом и застыл. Он что-то почувствовал, но поздно: его глаза уже смотрели на Старха в углу передней комнаты.
– Спокойно, – Луж стоял на расстоянии вытянутой руки от хозяина. – Проходи и не суетись.
Женщина замешкалась на крыльце и не переступила порог. Она попятилась.
– Заходи, милая. Мы не сделаем тебе больно.
Секунду она смотрела на шапку на голове талха, какие носили большинство горожан, и седую прядь, что выбилась на свободу. Женщина не могла знать, но интуитивно поняла, кто перед ней. Она повернулась с намерением бежать.
Луж, предугадавший это движение, выхватил из-под плаща арбалет. Подумал, не воспользоваться ли хлыстом, затащив тело в дом, не выходя за порог. Но хлыст свернут, для взмаха не осталось времени. Луж выпустил стрелу. Она вошла женщине меж лопаток, несчастная завалилась на бок. Хозяин хотел ударить Лужа по рукам, но Биш, следивший за ним, опередил его. Он сжал ему шею обеими руками, и все кончилось раньше, чем Луж втащил мертвую женщину в дом.
Старх взирал на это с бесстрастным лицом, хотя Уинар по-своему истолковал его мысли: вот до чего мы дошли – убиваем обычных горожан. Похожие мысли были и у него.
Когда тела убрали, Старх сказал:
– Пусть явятся Рафь и Рапфия. Биш, пойдешь с ними. Что бы ни задумал Флек, мы должны действовать в тот момент, когда он попытается выйти из города.
3
Флек привстал в стременах.
– Отправляемся!
Процессия из нескольких десятков всадников, плотным кольцом окружавшая небольшую закрытую повозку, двинулась к распахнутым воротам комендантского дома. Медленно, затем, оказавшись на улице, резко ускорив темп. Когда последний воин окажется снаружи, к ним присоединится Гурин.
Он восседал на черном скакуне, перебиравшем копытами, и ухмылялся, поглядывая на Флека. В этом взгляде таилось восхищение, чего никогда не случалось раньше. Ты – чудовище, стучало в мозгу у Гурина, но какое чудовище! Гениальное! Гурин признал, что задуманное Флеком вознесло его в глазах гвардейца на недосягаемую высоту. Задумка казалась настолько простой, что закрадывался страх: не разгадают ли ее талхи?
Изюминка была в том, что о сути происходящего знали считанные люди. Кроме коменданта и Гурина, Булох с двумя партнерами, Таль с несколькими приближенными стражниками и все. Остальные оставались в неведении.
Маленькую повозку объявили самым ценным, что есть у отряда, покидавшего дом коменданта. Каждый из гвардейцев знал, почему. Там находился мальчик, за которым Правитель устроил охоту. И который, возблагодарим Небо, оказался в руках гвардейцев. Повозку следовало охранять, как собственное сердце, от вероятного нападения талхов. Остальное – неважно. Считанные люди знали, что внутри повозки нет того мальчика. Это и предложил Флек – оставить не у дел даже гвардейцев. Мальчик в повозке был, но не тот, что нужен талхам и Правителю. Его нашли утром по приказу Флека, продумавшего все детали заранее. Похожей комплекции, с тем же цветом волос и глаз. Все получилось как нельзя лучше, и родители мальчика ничего не заметили. Возможно, скоро они поднимут тревогу, но их глас оставит соседей равнодушными – в городе происходили вещи и похуже, чем потерявшийся ребенок. Позже мальчика спишут на происки талхов.
Мальчишку уложили спать, как и того, из-за которого его похитили, завернули в тонкое, позволявшее дышать покрывало, уложили в повозку. Это видели некоторые из гвардейцев. Если бы в пылу предполагаемой схватки кто-то из талхов заглянул в повозку, он убедился бы, что там находится мальчик. Это было как бутылка с водой, которую выдавали за вино столетней выдержки – не проверишь прежде, чем раскошелишься и твои денежки окажутся в чужом кармане. Мальчик, который на самом деле нужен талхам, находился неподалеку.
Процессию замыкал отряд из тех, кого освободили от непосредственной охраны повозки. Около двадцати человек. Они окажутся на том участке, который подвергнется нападению. Повозку окружили плотно, лишние всадники создали бы толчею. Но не это являлось основной причиной. В первую очередь ослаблялось внимание к этим воинам. Мальчик находился у одного из них.
Флек разрабатывал план в самых незначительных деталях. Мальчика – он все равно ничего не чувствовал – перекинули через лошадь, и всадник как бы обернул ребенком низ живота. Свисавшие ноги, руки и голову прикрывал плащ. Флек приказал выбрать стражника с полным лицом, и человек в седле просто казался очень крупным. Флек не удовлетворился только этим. Всадника держали в середине арьергарда, чтобы со стороны он не бросался в глаза. За этим приказали следить Булоху, Камню и Шраму. Рядом с ними большую часть времени будет находиться Гурин. Он потребовал от них действовать незаметно. Пусть посторонние видят, что гвардейцы следят за повозкой.
Это сработает, сказал Флек, и Гурин с ним согласился. Вряд ли талхи унюхают ловушку. Дополнительная прелесть плана заключалась в том, что талхов один раз обманули. Заявил же Таль, что ворота откроют завтра утром. Все направили на то, чтобы создать у талхов иллюзию, будто Флек воспользуется своим обманом, ошибочно полагая, что лазутчики Ордена не готовы к столь стремительному уходу гвардейцев из Антонии.
Флек незаметно кивнул, и Гурин пришпорил коня, нагоняя и обгоняя процессию, чтобы возглавить ее вместе с лейтенантом Талем. Еще один маленький штрих, скрывавший обман. Гурин, заметный посторонним, как одно из главных действующих лиц, будет суетиться возле повозки, пока не начнется исход из города. Он являлся одной из первых мишеней, если случится нападение, но Гурин чувствовал себя уверенно. Под плащом был специальный жилет из неизвестного Гурину материала, предохранявший от стрелы, меча или кинжала. О таких жилетах в народе не знали. Их мало из-за сложности производства, и носили жилеты лишь приближенные Правителя. Поговаривали, что талхи отказались от попыток достать жилеты, не считая их достижением. Жилет тяжел, неудобен, ничего не гарантирует, и талху лучше надеяться на собственную силу и ловкость. Что ж, Гурин их понимает и готов благодарить за этот отказ. Он верил, что талх, решившийся поразить его из арбалета, не подумает о жилете.
Водным потоком, стекающим с гор, отряд ворвался на площадь перед Западными воротами. Послышался ропот горожан, по-прежнему дежуривших у ворот в ожидании. Если народ в большинстве своем удивился, Гурин знал, что это вряд ли относится к талхам.
4
Уд искоса глянул на подошедшего к нему мальчика. Талх ничего не спросил, не произнес ни слова, просто смотрел на него.
Мальчик держал корзинку, где недавно лежала отборная черешня. С ее помощью ребенок проник во двор комендантского дома. Черешню купил Уд у торговца фруктами. Талх совершил лишь одну попытку проникнуть во двор, утверждая, что повар коменданта заказывал черешню именно у него. Ничего не вышло. Охранники слишком напуганы присутствием Флека и наотрез отказали молодому человеку с умоляющим взглядом. Они согласны получить нагоняй от хозяйки, нежели вызвать хотя бы намек на неудовольствие со стороны правой руки Правителя.
Уд не настаивал, это ослабило бы дальнейшие варианты. Талх вернулся к ближайшему кустарнику, где сложил оружие, прежде чем явиться охране на глаза, вооружился и подумал, что делать. Вскоре возник очередной вариант. Уд заметил вертлявого мальчишку лет семи-восьми. Он крутился среди зевак не только ради любопытства, Уд сразу это понял. Мальчишка пытался вытащить из карманов хоть что-то из денег. Он только начинал подобный промысел, кроме человека, который привлек его, мальчик никого не замечал.
Уд приблизился к нему, схватил за руку. Мальчишка сжался и, несмотря на то, что его поймали едва ли не с поличным, приготовился кричать. Талх опередил его.
– Хочешь монету?
Глаза мальчика округлились. Монета для него целое состояние, но недоверие осталось.
– У меня к тебе дело.
Спустя минуту в глазах мальчика остался лишь алчный блеск. Он даже вызвался сказать вслух охранникам имя хозяйки, жены коменданта. На вопрос талха, не боится ли он, что кто-то из охранников проверит, заказывала ли ягоды сама госпожа, пока мальчик будет находиться во дворе, мальчишка отмахнулся.
– Главное, чтобы я получил монету, когда меня выпустят.
Губы Уда изобразили нечто похожее на ухмылку. Из мальчишки вырастет настоящий проныра. Даже если обнаружат, что мальчишка соврал насчет хозяйки, его не казнят. Ребенок лишь хотел заработать таким скверным и вызывающим способом. Кто увидит в этом связь с одним из сильнейших лазутчиков Ордена?
Уд дал ему последние напутствия, подсказав, как лучше держаться со стражей.
– Запоминай все, что увидишь. Все.
Талх пристроился к зевакам и видел, как мальчика пропустили внутрь. Мальчишка старался ради монеты. Как и сказал ему странный мужчина, чья фигура и голос почему-то не соответствовали внешности, мальчик высыпал черешню в траву, когда понял, что всадники вот-вот тронутся прочь со двора. Он мог бы всучить черешню кому-нибудь из прислуги – лишняя копеечка, но опасался, что опоздав, не получит от мужчины монету.
На выходе он получил подзатыльник от стражника, но даже не нахмурился.
– Опять ты здесь шастаешь. Не мог подождать.
Странный наниматель смотрел на него равнодушно, и мальчик растерялся. Тот ли это человек? Не откажется ли он платить?
Мальчик заговорил. Странный здоровяк молча слушал. Мальчик указал количество всадников, рассказал про крытую повозку. Про то, как туда отнесли ребенка, закутанного в покрывало. Как гвардейцам приказали окружить эту повозку. Он едва закончил, ворота распахнулись, и со двора хлынули первые всадники.
Мальчик испуганно посмотрел на здоровяка. Казалось, тот забыл о своем обещании. Ребенок хотел напомнить ему об этом, но страх лишил способности говорить. Неуловимым движением руки мужчина извлек из кармана монету, поднес к лицу ребенка.
– Ступай отсюда.
Мальчик схватил монету, едва не выронил ее из дрожащих пальцев и побежал.
Уд тут же забыл о нем. Он сосредоточился на лицах всадников. Он колебался, какую тактику ему избрать. Он отказался от попытки проникнуть в дом коменданта, понимая, что территория надежно охраняется, и после проникновения он ограничит себя во времени.
Когда эскорт гвардейцев доставил мальчика сюда, Уд подавил желание войти следом под видом одного из гвардейцев, которого в сутолоке мог бы ликвидировать. Он не знал, как скоро Флек решит уходить из Антонии, это могло затянуться, и Уд не мог играть другого человека без последствий продолжительное время. Даже его мастерство не выдержит такого испытания. Талх ждал, хотя при этом рисковал оказаться не у дел.
Была еще одна причина. Самая важная. Захвати он мальчика в доме коменданта, оттуда надо еще выйти. Сейчас там не только много гвардейцев, они настраивались на каверзы талхов, они взвинчены, чтобы Уду рассчитывать на некие оплошности в качестве подарка. И выйти из комендантского дома, не означало выйти из Антонии. В городе он затаится и найдет способ одолеть крепостные стены, но не надежнее ли сделать все за один раз?
Захватить мальчика вне пределов Антонии.
Для этого надо покинуть город самому, но Уд не сомневался, это ему под силу.
Уд ощупывал взглядом каждое лицо, будто трогал их руками. В происходящем было какое-то несоответствие. Для такого вывода у талха не было сколько-нибудь заметных причин. Лишь глубинное чутье. Будь времени больше, Уд справился бы с задачей, но всадники спешили. Все, как и положено. Всадники жмутся к повозке, их лица напряжены. И Уд чувствует, что они, прежде всего, сосредоточены на защите повозки. Обмана не было. Мальчик в повозке, его туда отнесли, больше ни у кого из всадников его нет. Если даже предположить, что в самый последний момент мальчика забрали из повозки, Уд уловил бы это в лицах всадников. Незачем Флеку играть в такие игры, если мальчик все равно останется в городе. Это вынудит пролить кровь его людей, но кто-то из талхов останется в городе, и все начнется сначала.
Откуда же ощущение несоответствия?
За охраной повозки группа всадников. Они двигаются быстрее, но и в этом нет ничего странного. Они не отягощены охраной повозки, они – резерв защиты в случае нападения. Их внимание также направлено на повозку.
И все же что-то неуловимое промелькнуло, когда хвост кавалькады пронесся мимо. Все выглядело нормально, лишь его чутье недовольно шевельнулось. Если бы все происходило не так быстро…
Уд медлил. Что задумал Флек? Где подвох? Неужели сзади пойдет еще одна повозка? Или кто-то поскачет с мальчиком, перекинутым через лошадь? Уд ждал. Всадники скрылись из виду. Он рисковал и знал это. Он мог опоздать к воротам.
Наконец, он решился. Поспешил к маленькой улочке, где в густом кустарнике привязал коня с чехлом на морде. Коня Уд выкрал и теперь готовился с ним расстаться, когда окажется у Западных ворот.
5
Уинар прислушался и, несмотря на гомон тысяч людей, уловил конский топот. Недолгое ожидание, как и предполагал Старх. Флек стремился покинуть Антонию как можно быстрее. Конечно, вместе с мальчиком.
Они расположились на своих теперешних местах несколько часов назад. Рапфия возле самых стен, готовый, как только все начнется, взобраться на стену и открыть стрельбу из арбалета, привлекая основное внимание к себе. Наверняка он погибнет. Но без этого у них не будет шансов отбить мальчика у превосходящих по численности гвардейцев.
Кроме Рапфии есть Биш и Рафь. Биш находился в первых рядах горожан и должен начать рукопашную схватку. Рафь располагался с другой стороны, слева, также в первых рядах. Это были те клещи, которые оттянут на себя большинство всадников. Конечно, они не остались в одиночестве. Каждого поддержит по три талха, затесавшихся в толпу. Старх планировал, что люди не отхлынут сразу. Как только они увидят, что процессия гвардейцев рвется к воротам, они волей-неволей потянутся следом. Что сократит расстояние для талхов, приготовивших арбалеты, до минимума. Пока гвардейцы выяснят, что кроме открыто напавших монахов есть те, кто стреляет из толпы, пройдет некоторое время.
Уинар приготовился, освобождая арбалет, висевший под плащом, перекинулся взглядом с Лужем, стоявшим поблизости. Луж страхует его. Атаку начнет Уинар. Начнет с тыла. Продолжение последует впереди. Чтобы он не отвлекался на людей, что его окружают, рядом расположился Луж. Оба выглядели обычными горожанами, разве что запахнулись в широкие плащи, но на это никто не обращал внимания.
Уинар попытался обнаружить взглядом Рапфию, но тот оставался вне поля зрения. Рафь и Биша тем более не видно.
Показались первые всадники.
Уинар медленно, отстраненно, словно находился в густых зарослях, и его никто не видел, отвел полу плаща, поднял арбалет. Люди вокруг зашумели, указывая на процессию, сближавшуюся с толпой, как стена пыли, поднятая сильным ветром. Их взгляды приковали всадники.
– Дорогу! – властный крик. – Дорогу!
Уинар освободил арбалет. Луж не сделал этого – пока все замечательно, и ни один из горожан, окружавших Уинара, не видит оружия, приготовленного к бою.
Толпа неуверенно отхлынула. В образовавшийся проход втянулась кавалькада. Уинар, как щепка в прибое, отпрянул вместе со всеми, вновь подался вперед. Люди шарахались от лошадей, сзади, проводив взглядом последних всадников, горожане спешили восстановить собственную целостность.
Мимо Уинара промчался авангард, и талх понял: пора. Он приложил арбалет к плечу, прицелился. И выпустил стрелу.