Эпидемия
Летучая мышь
1
Когда пала лошадь под Гелом, Уд решил, что Небо отвернулось от Ордена. До этого момента они еще рассчитывали на то, что настигнут гвардейцев, но сейчас это будет особенно тяжело.
Придержав коня, тоже хрипевшего, Уд смотрел, как Гел выбирается из-под издыхающего животного. У него мелькнула мысль мчаться дальше одному, не беспокоясь, что теперь он не пошлет гонца, если настигнет гвардейцев, но не отобьет у них мальчика. В конце концов, важнее не упустить гвардейцев с ребенком, нежели наладить связь со Стархом. Меньшее из зол. И все же Уд рискнул.
Гел вскочил к нему за спину, и Уд пришпорил коня. Его чутье подсказывало: он еще настигнет гвардейцев. Он оставит Гела, когда чутье поблекнет, нашептывая, что разрыв слишком велик. Уд надеялся, что гвардейцы также сбавили темп.
Когда он отыскал Гела в толпе, что окружала вход в Антонию, гвардейцы исчезли из вида. К счастью, двум талхам повезло с лошадьми. Им не пришлось захватывать животных у воинов, отгонявших толпу и пытавшихся обнаружить тех, кто стрелял из арбалета. Лошадей забрали из повозок в стороне. Хозяева отвлеклись, и талхам не понадобилось оставлять после себя трупы или угрозы. Они выжимали из себя все возможное, чтобы догнать отряд с мальчиком. На их стороне было лишь то, что их всего двое и отряд никак не сравнится с ними в скорости.
На одной лошади их шансы резко сокращались. Уд чувствовал, что и его животное вот-вот не выдержит, когда впереди послышались голоса. Талхи спешились. Гел, запыхавшийся, как лошадь, остался с ней, Уд двинулся дальше один.
Им повезло в самый последний момент – у гвардейцев тоже пала лошадь. Похожее назревало с другими животными, что вынудило их на короткую остановку. Этой остановкой воины Правителя рисковали подписать себе смертный приговор. Уд на это надеялся. Их всего восемь человек, и хотя это сильные воины, они не знали, что их настигли. Уд имел преимущество внезапности, и он его использует.
Главное – выбрать подходящий момент. Сейчас гвардейцы стоят возле коней и напряженно вглядываются в лесную чащу. Начать атаку, когда их лошади войдут в галоп, тоже не самый удачный вариант. Уд постарается ликвидировать как можно больше противников с помощью арбалета до непосредственной стычки. Во время скачки он не сможет долго скрываться. Лучший момент – когда они начнут садиться на лошадей. Кто-то вскочит, кто-то останется на своих двух, это внесет неразбериху. В эту минуту они окажутся наиболее уязвимыми.
Уд чувствовал, у него есть несколько минут. Он их использует – ему не помешает помощник. Когда он возвратился сюда с Гелом, гвардейцы готовились продолжить путь. Уд заметил мальчика – его передал воин коменданта, единственный из этой группы, кто не принадлежал к гвардейцам. Именно этот человек скрывал под широким плащом ребенка, когда гвардейцы пробивались с повозкой из города.
Уд и Гел переглянулись. Оба понимали, что не обязательно убить всех восьмерых. Главное – ликвидировать гвардейца с мальчиком в руках и оказаться к нему достаточно близко. Этого достаточно.
Когда гвардеец уселся на лошадь, до нужного момента остались считанные секунды. Гел приник к арбалету, ожидая сигнала от Уда. Сигнала не последовало. Уд уловил неясный шум впереди. Гвардеец приготовился к отправлению, на коней запрыгивали другие воины, и Гел искоса глянул на Уда. Тот не шевелился.
Шум впереди услышали и гвардейцы. Гел отложил арбалет. Ситуация изменилась. Талхи ждали. Как и воины Правителя. Показался еще один отряд гвардейцев, минимум пятьдесят воинов, его послали на помощь тем, кто находился в Антонии.
Теперь атака не могла принести успеха.
Секунду-другую Уд боролся с мыслью, возникшей без видимых причин: не выстрелить ли в мальчика? Ребенок не достался талхам, значит, его нельзя отдать Правителю. Старх ничего не говорил ему на этот счет. Спустя мгновение мальчика закрыли, и Уд, в лучшем случае, ранил бы его в плечо или руку.
Это и решило в пользу того, чтобы воздержаться от выстрела. Уду вновь предстояла слежка, и он отправил Гела в Антонию.
Спустя ночь и утро непрекращающейся скачки, когда отряд гвардейцев обогнул Лакаслию, держась в северном направлении, Уд убедился, что они направляются к Столице.
2
Когда вместо Небытия появилось подобие света, первое, что ощутил Дини, была тряска.
Его прижимали к чьему-то телу горячие сухие руки с загрубевшими пятнами мозолей, шершавых, жестких, как камень. Пахло конским потом. Самый сильный запах из множества других, большей частью человеческих. От самого Дини пахло тем же. Казалось, его обернули в конскую шкуру.
То, что происходило с его сознанием, не имело отношения к последствиям прохода сквозь стену дома. Это было что-то другое. И причина была в людях, которые нашли его в том доме. Каким-то образом они ввели его в бессознательное состояние. Чтобы он не ушел от них. Дини чувствовал инородное воздействие где-то внутри. Оно слабело, но уходило слишком медленно. Опасности для жизни не было, если только не испробовать это средство еще несколько раз подряд.
Дини чувствовал, что люди, у которых он сейчас находился, сделают это, не колеблясь. И когда сознание возвратилось, мальчик не выдавал этого.
Постепенно в памяти возникали последние события. Он едва не угодил в руки тех страшных людей в длинных плащах. Чтобы избежать этого, мальчик снова прошел сквозь стену. Смутно он помнил, что в тот момент мог даже идти. Для восстановления понадобилось бы немного времени. На этот раз в отличие от первого опыта, когда он отлеживался более суток, ему не повезло. Женщина испугалась. Испугалась его, Дини, и выбежала. Что привлекло в дом воинов Правителя. Среди них оказались те люди, что однажды лишили его свободы. Они были и сейчас рядом и не спускали с него глаз. Время от времени мальчик чувствовал легкие уколы. Тот, кто держал его, почти не следил за ним, но он казался самым страшным из воинов.
Именно этот воин обнаружил его в доме и даже что-то сказал. Воин подхватил Дини на руки, несмотря на его слабое сопротивление, вскочил на коня и куда-то повез. Вокруг было много всадников, больше чем тех страшных людей, от которых Дини сбежал из подвала. Мальчик рассчитывал, что сбежит и от воинов, как только останется один взаперти. Он уже не боялся того, что сделает ради свободы. Теперь это не казалось страшным. Это казалось почти естественным.
Его планы не сбылись. Как только скачка закончилась и они оказались в просторном дворе, человек, который вез его, приказал что-то принести. Мальчик понял, что сопротивляться бесполезно. Пока он не один, лучше не совершать попыток освободиться. Ему что-то сунули под нос. Он знал, что дышать нельзя, но его застали врасплох. Дини вдохнул и потерял сознание. Последнее, что он слышал – высокий, приятный голос, благодаривший воина за находчивость.
Когда позднее утро превратилось в день, Дини почувствовал близость крупного города. Здесь он уже бывал. Мальчик вздрогнул от голоса человека, который держал его на руках:
– Объезжаем! Так быстрее!
В отличие от подвала, где его рассматривали двое монахов, притворяться на лошади было сложнее. Ему не хватало сил делать вид, что он без сознания. Ему неудобно, хочется изменить положение тела. Останься он без сознания, это не имело бы значения, он не ощутил бы дискомфорта. Это сказывалось все сильнее. Если же он выдаст себя, его накачают тем же веществом.
Сколько продолжится скачка? Дини не знал. Воины могли прибыть в нужное место через час, а может, через день. Последнее казалось более реальным. Они ведь недавно объехали город.
Неудобство положения доставляло мальчику боль, он запаниковал, заворочался. Кажется, воин ничего не заметил. Или сделал вид, что ничего не заметил. Так Дини себя выдаст. Он попытался расслабиться, вспомнил родителей, вызвал их образы, только бы не чувствовать эту ноющую боль, скрючившую тело. В какой-то степени это удалось. И даже больше – Дини задремал.
Дрема затянулась и перешла в затяжной и, как ни странно, крепкий сон. Когда сон оборвался, мальчик не совладал с собой, и тот, что держал его, заметил это.
– Проснулся. Булох, дай-ка мне баночку с мазью. Живее.
Дини знал, что за этим последует. И снова оказался не готов к тому, чтобы провести своих похитителей. С полминуты он сдерживал дыхание. Один из людей, что держали его, что-то приговаривал, успокаивающе-раздраженное. Дини пытался вырваться, хотя это не имело смысла. Он открыл глаза и на горизонте увидел стены города: высокие, казалось, упиравшиеся в небеса, светлые и недосягаемые. За стенами был высокий шпиль, царапавший небо. И еще что-то, менее изящное, скорее уродливое, напоминавшее шляпку тонкого гриба.
Дини сделал вдох, и все померкло, уступая место темноте.
3
Шрам вскидывал голову, убеждался, что все по-прежнему – охранник рядом с решетчатой дверью на месте, и снова проваливался в беспокойный сон. Несмотря на приказ Гурина не упускать мальчика из виду ни на секунду, Шрам считал, что одного охранника, приставленного к темнице, достаточно. Шутка ли, он, Шрам, измучился и в глубине души негодовал, что ему не позволили отоспаться. Так и подохнуть можно, он ведь не талх какой-нибудь, хотя Шрам подозревал, что способность монахов обходиться без сна – не более чем сказка или, на худой конец, преувеличение.
Они находились в Клунсе, от одного этого становилось не по себе.
Поговаривали, тех из гвардейцев, кто оказался по охранным делам в Клунсе, никогда не выпускали отсюда. Чтобы не выдали расположение переходов, камер, подвалов. Эти охранники становились такими же клиентами этой тюрьмы, как и те, кого они охраняли. Шрам присматривался к гвардейцу, оказавшемуся его напарником, но так и не определил, давно ли тот здесь находится. Были слухи, что проявившие особое рвение и заслужившие хорошую репутацию в глазах главного надсмотрщика Клунса Толга получали право выйти из этого недоброго места, но жить в пределах Столицы, что, в общем, не так уж плохо. Шрам надеялся, что с ним, как с Камнем и Булохом, случай особый, и после им не ограничат свободу перемещения. Он стал засыпать, несмотря на то, что с охранником они даже не разговаривали. Похоже, их поставили вдвоем, чтобы контролировать друг друга.
Клунс напоминал громадный уродливый гриб – копия резиденции Правителя в Столице, только не бордового, а красного цвета. Когда-то прапрадед Правителя приказал выстроить тюрьму в виде здания Власти в Столице. Одни говорили, что таким образом Ордену талхов намекнули не пытаться построить что-либо более высокое. Другие считали, Правитель хотел скрыть тюрьму под видом загородной резиденции, где он проводил большую часть свободного времени. То был момент сильной и затяжной смуты, когда бароны ополчились против единоличной власти. Правитель не рисковал убивать всех, кто попадался в руки. Он пытался склонить одних на свою сторону, у других надеялся вытянуть глубинные нити заговора, третьих вообще подозревал в сговоре с талхами. Для этого Ему понадобилось надежное место, куда невозможно пробраться, где охранники постоянны, а подкупить их нереально. Где у Него окажется время, а, обладая временем, меньше шансов совершить непоправимую ошибку.
Задремывая, Шрам не мог остановить перед внутренним взором то, что заново прокручивал не желающий покоя мозг. То, что отряд, ведомый Гуриным, движется к Столице, было известно с самого начала. Правда, Булох заикнулся о том, что Правитель не станет ждать их и выедет навстречу, чтобы скорее получить мальчика. Были и сведения, что в Столице неспокойно. Это не подтвердилось – Правитель ждал их в Столице, никуда не выезжая.
Когда на горизонте показались величественные бордовые стены, равных которым нет на Всех Заселенных Землях, они увидели мчавший навстречу отряд из личной охраны Правителя. Он патрулировал вокруг Города в ожидании отряда Гурина. Командовал отрядом Зург, один из ближайших помощников Флека. Гурину приказали обойти Столицу и направиться в Клунс. Подъемный мост режущего глаза красного цвета, скрепя толстыми, как вековые дубы, цепями, опустился, проложив дорогу надо рвом шириной в сотню локтей, и отряд Гурина оказался в месте, возможно, более неприступном, нежели резиденция самого Правителя. Шрам, веривший, что его ждет полноценный многочасовой сон, такой же шикарный, как и еда, которой он набьет свое брюхо, оказался разочарован – его надежды не сбылись. И он решил, что ничего страшного не случится, если он позволит себе маленькую компенсацию.
Он изредка открывал глаза, но в очередной раз, когда это случилось, что-то было не так. Охранник, ранее сидевший на грубом деревянном табурете, стоял перед решеткой двери. Спиной к Шраму. Он что – то рассматривал в камере.
Шрам ощутил ноющее беспокойство. Вставать не хотелось. Он хоть и проснулся, остатки сна облепили его теплым расслабляющим тестом, несмотря на прохладу каменного коридора. Хотя Шрам не видел лица охранника, он догадался, что тот озадачен. Ничего не оставалось, как встать и посмотреть, в чем дело. Гурин приказал докладывать обо всех мало-мальски странных симптомах.
– Что там? – Шрам поднялся с пола, морщась от ломоты в теле.
Охранник не ответил, он стоял и следил за чем-то. Шрам почувствовал озноб: что если мальчишка загипнотизировал его? И сделает то же самое со Шрамом, как только тот приблизится к решетке? Говорят, некоторые их талхов способны на это.
Охранник пошевелился, задрав голову кверху, словно что-то увидел на потолке, и иллюзия исчезла. Шрам с облегчением вздохнул.
– Эй! – Шрам шагнул к нему. – Почему меня не позвал?
Охранник обернулся.
– Зачем? Тут просто летучая мышь, – он снова уставился на потолок. – Как тварь сюда залетела?
Шрам увидел на потолке существо, свисавшее маленькой тушкой. Смолистый факел, прикрепленный к стене возле самой решетки, позволял видеть камеру полностью.
– Мышь?
– Я что-то услышал, заглянул и увидел ее. Она села на мальчика. Заметила меня и упорхнула. Теперь на потолке висит.
У Шрама появилось неясное, невесть откуда взявшееся ощущение, что летучая мышь чего-то ждет. Например, когда двое двуногих по ту сторону решетки, наглядевшись, оставят ее в покое.
Наедине с мальчиком, находящимся в бессознательном состоянии.
Шрам в беспокойстве поскреб затылок. Всего лишь летучая мышь, но Гурин требовал сообщать о любой мелочи, что будет иметь отношение к ребенку. Это проблема.
Шрам глянул на песочные часы, висевшие на стене чуть ниже факела. Его должен сменить Камень, но Шрам одолел лишь половину своего дежурства. До смены еще далеко. На Камня это не удастся спихнуть. Существо сорвалось с потолка и упорхнуло… Затем исчезло из вида, будто его и не было.
– Где она? – спросил Шрам. – Видишь ее?
Охранник покачал головой.
– Может, забилась в угол?
– Раздери ее Вепрь.
– Забудь про нее. И как только она сюда пролезла?
Шрама это не успокоило. Он представил, как рассвирепеет Гурин, если Шрам поднимет его среди ночи по такой, казалось бы, никчемной проблеме. Однако по опыту он знал – лучше получить взбучку за излишнее рвение, нежели провиниться в недосмотре. Хотя какой тут недосмотр?
– Скажу-ка своему командиру, – заметив удивленный взгляд, Шрам поспешно сказал. – Он у нас с причудами.
4
Флек замер в поклоне, глядя в спину Правителя.
– Я пришел, отец.
Одетый в белое, Тот, как обычно, стоял лицом к окну, то ли изучая ночь Столицы, пронизанную тусклым светом многочисленных факелов, то ли погруженный в свои мрачные размышления. Похоже, Он не чувствовал себя лучше оттого, что Ему добыли мальчика. Может, еще не поговорил с ним? Мальчик очнется не позднее завтрашнего утра, осталось подождать немного. Он у них, и это главное.
Флек знал, для беспокойства есть причины, веские причины. Получат ли они от мальчика то, что им необходимо? Он в этом не уверен. Несмотря на опасность Болезни Без Названия, чьи симптомы все назойливее простирали свои невидимые руки к Столице, Правитель игнорировал советы сместить свою ставку в один из более южных городов. Даже после того, как Нелч, личный лекарь Правителя, в страхе признался, что есть риск оказаться замкнутым в Столице, как на острове среди непроходимых болот, Он не покинул Город.
Вероятность мрачного прогноза Нелча с каждым днем становилась все более реальной. Неясно, сколько времени оставалось в запасе, но это лишь усугубляло положение.
Все чаще гвардейцы находили людей с симптомами Болезни Без Названия. Некоторые шли к Столице с севера, другие являлись жителями близлежащих деревень. И тех, и других гвардейцы убивали, сжигая тела. В народе поднимался недовольный ропот. Флек знал, что нередко жертвами становились люди с банальной простудой.
Время, когда все изменится и, конечно, не в лучшую сторону, приближалось. Флек поговорил с Нелчем прежде, чем Правитель отправил его лично на поиски мальчика. Тогда признаки Болезни Без Названия, представ в виде нереального фантома, лишь напомнили, что когда-то подобное предсказывали. Нелч, толстый, неповоротливый, но первоклассный специалист в мире, где хорошего лекаря нелегко найти, был очень проницателен. Он давно учуял «особые» отношения между Правителем и Флеком, и разговор тет-а-тет с последним явился чем-то естественным. Нелч даже заискивал. Казалось, он понимал всю выгоду доверительных отношений с правой рукой Правителя. И всю опасность показаться холодным.
Флек спросил его напрямую, что ждет Столицу, вообще весь этот дрянной, неугомонный мир, пытающийся загадить само Небо? Нелч пожевал губами, наверное, пытался изгнать из своего признания неискренность, и выложил то, что думал в действительности. Если нечто подобное хлынет с севера, как утверждают факты, это будет сродни наводнению. С той лишь разницей, что вода, что бы она ни натворила, когда-нибудь схлынет. На воде можно продержаться приличный срок, даже приспособиться. С Болезнью Без Названия такое не пройдет. Островки – город за высокими стенами или же просто территория, какую изолирует особо ретивый барон – рано или поздно окажутся «затопленными», и, скорее всего, рано. Нелч осознавал, что может высказать всю правду, и, наверное, ему хотелось выговориться. Он сам был шокирован тем, во что раньше не верил.
Он признал, что не знает, сколькими способами Болезнь Без Названия прокладывает себе дорогу в человеческом мире. На вопрос Флека, передается ли это воздушным путем, например, вместе с ветром, Нелч сказал, что нельзя утверждать что-либо категорично. И добавил, что это происходит разными способами. Болезнь Без Названия подобна умной, проницательной, опытной твари, которая обладает неисчерпаемым запасом методов, действенных и неумолимых. О большинстве из которых люди не имеют представления. Скорее всего, в ее арсенале есть такие простые средства, как передача инфекции воздушно-капельным путем, передача через непосредственный контакт, через воду и продукты. Однако будь у нее лишь это, Болезнь Без Названия не стала бы тем, чем стала. Она несла в себе что-то непостижимое, как сама Смерть, и против нее нет спасения.
«Нет спасения». Нелч повторил это трижды, пока Флек не попросил его заткнуться, впрочем, достаточно вежливо.
Позже, оказавшись в южных областях, Флек поражался тому, как воспринимают слухи о Болезни Без Названия местные жители. Казалось, для них это был некий кошмар, приснившийся предыдущей ночью: неприятный, заставивший покрыться потом, но остававшийся всего лишь сном. Они знали не меньше, чем, например, жители Столицы, но эти знания никак не сказывались. Эти люди находились далеко от мест, где возникли первые симптомы Болезни Без Названия, вернее, они думали, что далеко. И продолжали прежнюю жизнь так, будто ничего не происходило. Нелч заявил, что расстояние не играет никакой роли. Как поток воды покрывает за час мили и мили, так в один прекрасный день не будет разницы, где находится человек.
Флек смотрел в спину Правителя и понимал, что, совершив невозможное – опередив талхов и захватив ребенка, он не избавил себя и своего хозяина от проблем.
Правитель повернулся. По лицу стало ясно, что Он не ложился. На секунду Флек решил, что его вызвали без веской причины. Правитель захотел выговориться, как уже бывало раньше. Действительно, в данный момент все достаточно ясно – поговорить с мальчиком. Дождаться, когда он очнется, и поговорить.
Флек ошибся.
– Ты уже спал? – спросил Правитель.
Флек качнул головой.
– Ничего страшного, отец.
– Мне надо увидеть этого мальчика. Поговорить с ним. Сейчас.
Флек заколебался.
– Отец, мальчик…
– Так растормошите его. Приведите в чувство.
Пауза.
– Это может сказаться на его здоровье, его способностях.
– Проклятье!
Правитель вышагивал вдоль окна, заложив руки за спину.
– Нелч не верит, что мальчик избавит нас от Болезни Без Названия. Как считаешь, если держать его рядом, все время в Клунсе, нам ведь ничего не грозит?
Флек не знал, что сказать. Гадать он не любил, а кто сейчас мог утверждать что-либо уверенно? Его больше беспокоило, что делать после того, как мальчик придет в сознание. Как он себя поведет? Выполнит все, что от него потребует Правитель? Флек сомневался в этом. Его смущал тот факт, что мальчик однажды сбежал от гвардейцев, а после от талхов. И хотя в случае с гвардейцами хоть что-то прояснилось, бегство от монахов оставалось зловещей загадкой.
– Так что? – в Его голосе послышалось раздражение.
– Я верю в лучшее. Мальчик у нас, и мы знаем, что ему подвластна любая болезнь. Значит, мы в силах…
За дверями послышался какой-то шум, кто-то спорил, при этом стараясь не повышать голос. Правитель нахмурился. Флек шагнул к дверям, приоткрыл их. Снаружи находился Гурин и два побледневших охранника.
– Я говорил ему, – один из них склонил голову. – Правителя нельзя беспокоить.
Гурин отмахнулся.
– Я из-за мальчика. Там что-то происходит.
5
Флек шел по коридору, сдерживая шаг, чтобы, не приведи Небо, не наступить Правителю на плащ, край которого волочился по полу. Впереди шагал Гурин, ведя их, хотя и Правитель, и Флек лучше его знали направление. Правитель изъявил желание лично спуститься к мальчику. Флек не хотел этого, но воздержался отговаривать Его.
У камеры, где находился мальчик, стояли Булох и охранник. Они поклонились, заметив Правителя, и оставались в таких позах, пока с ними не заговорил Флек.
– Расскажите подробнее.
Гурин взглянул на Булоха, заметил растерянность и решил, что не ошибется, ответив сам. Флек, как и Правитель, смотрел на мальчика, казавшегося спящим.
– Они увидели летучую мышь. Она опустилась на мальчика, потом взлетела к потолку. Потом исчезла.
Пауза. Ни Флек, ни Правитель не проронили ни слова. Сам факт того, что некая живность пробралась в темницу, не был чем-то невероятным, хотя ранее подобного не случалось. Суть была в другом.
– Когда в прошлый раз… – Гурин глянул на Правителя. – Мы упустили мальчишку в Лакаслии, там была замешана летучая мышь. Я лично казнил охранников, упустивших мальчишку. Именно они рассказали про летучую мышь, которая отвлекла их от ворот. Комендантский лекарь высказал мнение, что укусы, из-за которых умер один из воинов, несших в ту ночь охрану, нанесла именно летучая мышь. Единственное, чего он не объяснил, почему человек умер. Летучая мышь не в силах довести дело до смертельного исхода.
Правитель, слушавший монолог Гурина в полнейшей неподвижности, шевельнулся. Сделал два шага, остановился на пороге камеры. Булох и охранник снова поклонились. Эти двое сейчас думали лишь о том, не навлечет ли что-либо на их головы гнев Правителя?
Гурин молчал, следя за Правителем. Тот рассматривал потолок, по-прежнему ничего не спрашивая.
Паузу прервал Флек:
– Кроме того случая, летучая мышь появлялась еще где-нибудь?
Гурин помедлил, покачал головой.
– Кажется, нет. Но это не значит, что ее больше не было.
Они посмотрели друг другу в глаза. Флек перевел взгляд на Правителя. Тот перестал разглядывать камеру и жадно изучал мальчика.
– Эта тварь как-то связана с мальчиком, – сказал Гурин. – От нее могли быть неприятности.
– Что ты предлагаешь? – спросил Флек. – Летучей мыши здесь уже нет.
Гурин понимал, Флек сам знает, что делать, но решил, пусть инициатива исходит от него.
– Поменять камеру. Проверить в новой все щели и следить, чтобы даже комар не пролетел. Пусть будет трое охранников.
Флек кивнул.
– Действуй.
Правитель обернулся.
– Я последую твоему совету, Флек, и дождусь утра. Пусть сразу доложат, как только мальчик придет в сознание.