«Спокойно, Марк».
Зря я дёргаюсь, утро уже. Скоро люди проснутся!
«Вот когда проснутся…»
Занавесей нет… И уютной герани на подоконнике – тоже. Не знаю, что на меня нашло: я снова приблизился к загадочной двери, шагнул влево и с опаской заглянул в шестисекционное окно, силясь разглядеть, что же там, внутри. Сначала не увидел ничего. Вообще. Потом мне показалось, что в комнате что-то сдвинулось… вроде бы стол стоит, массивный, пара высоких стульев… точно, кто-то подошёл к шкафу. Кто-то в светлом. Нет формы, как сгусток тумана. Тут «сгусток» заметил бесцеремонного наблюдателя, стекло завибрировало, объект странно задрожал и неожиданно с завидной прытью метнулся к окну!
Я с криком и ругательствами отскочил подальше, отряхивая руки неизвестно от чего. Будто к заразе прикоснулся!
– Призрачья сыть, чтоб тебя!
Рука торопливо нащупала грибок застёжки подвеса меча – на месте, удобно.
Дверь нехорошо вздрогнула. За окном опять что-то мелькнуло.
– Да иди ты к приморским русалкам… Сюда высунуться боишься, нечисть?
Всем известно, привидения очень не любят выходить за контур строения. Практически невозможно встретить их вдоль дорог, например, или в лесу, где их с превеликим удовольствием ловят и жрут призраки предгорий. А на равнине – свои призраки, поменьше, но от того не менее опасные. Вот ведь странная планета: одна нечисть пожирает другую!
– Бывай, хозяйка пансиона, лезь обратно в стылый камин, спи себе, пока чистильщики не пришли, – пробурчал я и направился дальше.
Дождь временно прекратился.
Заметил: как это ни странно, нечисть в дождь не унимается, небесной воды она почему-то не боится. Для некоторых поселений привидения – настоящая проблема. Пугают детей, воруют что попало, некоторые даже нападают. Ну, да чистильщики есть в каждом городе Ванкоры, они так же привычны людям, как золотари, которых фриланы весьма непоэтично называют «ночными кондитерами», а многие вообще считают воплощением тьмы. Есть и могильщики, и трубочисты… Невесёлая работка у таких ребят. Предлагали мне как-то раз подобное счастье – поработать чистильщиком дымоходов, я прошёл собеседование, курсы, даже стажировался и… передумал после первого же рабочего дня.
Сразу скажу: золотарём не пробовал!
Через две минуты я встретил крепкого мужчину верхом на соловой лошади, в правой руке воин держал белый талисман удачи. Меча нет. Короткая шипастая булава – метательная, тяжеленная, удар такой может опрокинуть не только всадника, но и лошадь! Круглый щит за спиной – мне был виден лишь краешек. Два коротких копья приторочены к седлу.
Боевой топор с узким лезвием и клевцом глухо позвякивал о железное стремя. Конник в чёрной накидке и ламеллярном доспехе под ней неспешно правил коня на выезд из города. Ещё одна ранняя пташка… Какой-то орден? Впрочем, может, он и одиночка. Я сжал кулак в трубочку и поднял левую руку к плечу, направил на него, как подзорную трубу, – универсальное приветствие тех, кто всегда готов подраться, но разбойным промыслом не грешит. Почти сословное.
Встречный понимающе кивнул.
Проезжая мимо, всадник значительно поднял два пальца и что-то произнёс на незнакомом языке – может, благословил? Порой неведение ценнее точного знания. Кто знает, что он там буркнул себе под нос… Боевое заклятие? Очень сомневаюсь. Любое заклятие не срабатывает мгновенно, для концентрации вызванной вербально энергии требуется большое время, порой до часа. Согласитесь, этого вполне достаточно, чтобы противник воткнул тебе в висок что-нибудь остренькое.
Интереснейшая планета! И магия тут имеется, и не управляемые никем и никоим способом мистические силы, и нежить, как её здесь называют… В общем, всякой чертовщины хватает. А хвалёная земная наука, которая, как принято считать, «в последнее время поднялась на невиданные высоты», даже примерно не может объяснить хотя бы толику загадок далёкой Ванкоры.
Огромный боевой конь, поначалу не проявлявший ко мне интереса, неожиданно повернул косматую светлую голову и, одним вдохом обнюхав куртку, кивнул, словно бы говоря: «Живи дальше, смертный. Топчи грешную землю…»
Фу… Не укусил, и на том спасибо.
Мы оглянулись одновременно. Всадник показал рукой на мои двуцветные ножны и поднял вверх большой палец. Я с благодарностью за оценку поклонился, приподняв левой несуществующую шляпу. Проклятье, когда куплю?! Это уже неприлично.
Вот и главная улица нашлась!
Шагая дальше, я укреплял свою душу и смелость короткими кивками встречным прохожим, которых становилось всё больше и больше.
Зрелище сжимающих душу мрачных готических домов сменилось видом относительно широкой улицы. С юга стала подниматься большая туча, сквозь край которой просвечивало поднимающееся солнышко, на гранит мостовой звонко шлепнулось несколько крупных капель – и опять зарядил ливень, на этот раз короткий. Озираясь в поисках убежища, я увидел серый навес над лавкой, похоже, бочарной, судя по некрашеной жестяной вывеске. Там, сидя на низких бочонках, уже пережидали удар стихии двое местных, которые, распалившись и бодро жестикулируя, сердито о чём-то спорили. Что не помешало им синхронно махнуть мне руками: присоединяйся, мол, чего медлишь, деревня!
Приблизившись к традиционно высокомерным горожанам, я увидел, что перед ними стоит глиняный кувшин и пара вяленых рыбин. Значит, пиво. Одежда мирная, из оружия только обязательные городские кинжалы на поясе.
Вот и отлично! Кто там переживал из-за отсутствия схемы? Через минуту я, отхлебнув из дружески предложенного кувшина, уже задавал вопросы, а они с охотой отвечали. Вернее, отвечал всё больше долговязый, громко и уверенно, второй же, толстенький, тихо сидел с меланхолическим выражением лица, размышляя о сути поставленного на паузу спора.
А память у меня отличная, профессиональная.
Я всё думал: как можно было столь большой город забрать в единый периметр крепостной стены? Вдруг случится прорыв вражеского войска! И что прикажете делать? Оказывается, Бикада предусмотрительно разделена строителями на две практически автономные части: нижнюю и верхнюю. Той самой речкой Йендали, где караванщики устроили массовое купание, сдобренное попытками разглядывания спрятанных за ширмой девичьих прелестей.
Планировка частей города незамысловатая: повдоль идут три относительно длинные и широкие «авеню», поперёк – множественные «стриты», кварталы разбиты прямоугольниками. Удобная для понимания нарезка весьма коварна на практике: дома, да и улочки во многом похожи, и с непривычки запросто можно заплутать. Некоторые строения всем своим видом гордо демонстрируют прохожим многозначительную древность: давным-давно отвалившаяся штукатурка никого не смущает, а наполовину разрушенный недавним пожаром дом пока не собираются восстанавливать, в уцелевшей части так и живут люди. Несмотря на некоторую запущенность, эти детали органично вписываются в городской колорит; после ремонта свежевыкрашенные дома выглядели бы неестественно, без присущего таким городам-крепостям нуара…
Улица становилась всё шире и оживлённей, вот здесь лавочек и питейных заведений предостаточно. Их парадные фасады поддерживаются в относительном порядке. И снова я зашлёпал по мостовой. Нужная лавка артефактов находится в Верхнем, или, по-другому, Старом Городе, туда мне и дорога.
Похоже, дождя больше не будет, небо прояснилось! И действительно, природа, прекращай, пора бы и честь знать…
Далеко впереди, на фоне пока безоблачного, по-летнему голубого неба Старого Города, однозначно показывая, кто тут главный, выступает острый белый шпиль городской ратуши. Там, на смотровой площадке, – высшая точка, да ещё в самом центре цитадели, с прекрасным обзором, ценный военный объект… Так оно и есть, вот только что на солнце бликануло стекло подзорной трубы наблюдателя!
Я бы себе тоже такую вещичку приобрёл, очень полезна она в дальних странствиях без прикрытия, но в Маймече не потянул по финансам, может, здесь удастся добыть подешевле? Тоже местный хай-тек.
Неторопливо и с неизменным любопытством разглядывая всё вокруг, я подошёл к широкому, на две повозки, каменному мосту через облицованный плоскими красноватыми плитами канал, пропускающий реку. Верхний Город – настоящий остров, перейти на который можно сначала по этому мосту, а потом по его продолжению, деревянной площадке, поднимаемой на цепях. Чувствую, вот сюда бы мы посреди ночи ни за что не проникли… Интересное дополнение: этот канал получил славу места само-убийств по причине неразделенной любви, парни, пережидавшие ливень на бочках, даже успели рассказать мне о нескольких наиболее скандальных случаях из числа последних.
Посреди моста я остановился, опёрся локтями на каменную балюстраду и попытался разглядеть своё лицо, отражавшееся в почти зеркальной воде, но увидел только средних размеров форелей, серебристыми зигзагами пролетавших над зеленоватым дном.
Вопреки моим ожиданиям, гранитные стены канала – продолжение крепостных стен – не обрывались в воду реки отвесно. По обоим берегам имеются травянистые полки, возле которых теснится местный маломерный флот. Там же примитивные хижины-боксы.
– Знакомо. По выходным от жён убегаем? – понимающе хмыкнул я, представив себе нехитрые мужские гулянки из серии: «А пошёл-ка я чинить лодку!»
Внизу же у берега находилось здание побольше, с яхтой у причала, и маленький пляж из жёлтого песка. Тропинка вдоль левого берега ведёт к куче каменных блоков, частью аккуратно сложенных, а частью обвалившихся. Это запас для ремонта стен. Ступенчатые спуски со стен я сразу не обнаружил, да и не интересно, ясно же, что они тут есть. Надо полагать, сделаны они так, чтобы противник не мог набежать быстро и внезапно.
Посередине реки медленно плыла узкая низенькая лодчонка, в которой сидел юнец в белой рубахе. Опустив жестяную трубу в воду, мальчишка старательно высматривал добычу. Хлоп! Лёгкий гарпун пробил воду, рывок, осторожный взмах, и серебристая рыбина поплыла по воздуху к удачливому рыбаку.