ь устроена просто, если ты умный от природы.
– На моей родине их называют так – партнёры.
По-русски назвал.
Все трое тут же попробовали произнести незнакомое слово – получилось легко, разве что с «Ы» не очень.
– И всё-таки, Гика, почему ты так решил?
– Если есть бараны, то где-то рядом должен быть пастух, так мне говаривал покойный папаша… А у серых есть Орден, что тут размышлять, хозяин? И этот паломник – человек необычный, это сразу видно было, ещё в таверне. Как он бросился в бой с призраками! Заурядные бродяги-духовники такой решимостью не отличаются, себе на уме людишки.
По-моему, исчерпывающее объяснение.
– Постойте! Ведь этот чёртов хитрюга Орон совсем недавно был далеко отсюда, явившись в Грандур всего на день-другой раньше нас! – опять подхватился Геллерт.
– Мы надолго задержались в Бикаде, – напомнил я всем. – Но тайна есть. Утром того дня, когда мы разъезжались от славной таверны Деза Спири, паломник направился не на юг, а в Балместри, теперь-то я это понимаю… Пробыл он там недолго – и обогнал нас, вполне может быть, и вовсе не заглядывая в Бикаду. А вот серые шли следом.
– Ты хочешь сказать, что Орон что-то замышляет и в родном городке Ланы?
Господи, Геллерт, зачем опять пугаешь девчонку, даже если ты и уловил суть? А тебя, Марк, кто за язык тянет? Я посмотрел на неё. Лана Картич сидела на стуле, приоткрыв губы, и взволнованно покусывала край куртки.
– Не согласен, Гел. Балместри – вольный посёлок, там давно всё налажено, и изменить порядок вещей будет очень непросто.
Но она меня не услышала.
– Пречистый Ванк, что же будет с моим бедным Балместри? – спросила она. – Боюсь, что сказанное вами сулит ему мало хорошего…
Я молча отвернулся.
Напротив того окна, где стоял, – стена без проёмов.
Очень старое здание без заведений, неоднократно надстраивающееся, с одной эмблемой над крыльцом, в таких живут династиями, поколениями. Год за годом старый дом переживал с хозяевами все горести и радости, редкие праздники и тяжёлые будни. Стена кое-где дала извилистые трещины, в изобилии обрамлённые махристой плесенью, – отсюда её зелёные пятна причудливо разрастались во все стороны. Дикий крепостной плющ с густой, подобной мозаике листвой, цепляясь воздушными корнями за каждую неровность поверхности, годами старательно отыскивал для себя путь наверх, к свету, всё шире и шире расползаясь по серому камню.
Чем больше стареет здание, тем быстрей на его основе зарождается новая жизнь.
Этот процесс хорошо заметен в заброшенных фортах и в руинах старых укреплений больших городов. Люди уходят на новое место, перестав ухаживать за постройками, и природа тут же берёт своё. Постепенно в кавернах начинают скапливаться пригоршни почвы, здесь и там прорастает трава, а потом к разрушительному действу подключается и молодая поросль деревьев, которая по мере роста всё энергичней разваливает крепнущими корнями потрескавшийся камень.
Новое из тления. Это нормально, идёт мягкое восстановление, с возможностью шага назад, если человек опомнится и вернётся. В чём-то это даже красиво.
Однако ржавчина – тоже восстановительный процесс. Быстрый и безжалостный. И в нём нет никакой прелести.
Какое тихое было местечко…
Почему-то все замолчали.
Геллерт Де Вельд обвел взглядом увешанную гобеленами комнату, простенькие декоративные щиты с аляповатой росписью, резной стол, столик между кроватями с изображениями святых Пречистого Ванка, буфет с медными подносами и нас, сидящих вокруг в странном оцепенении. Стояла тревожная тишина, в которой слышалось только учащенное дыхание Ланы и легкое подвывание холодного ветра за приоткрытыми окнами, внезапно донесшего резкий звук дудок стражников стены. Местные дудки эти похожи на вувузелы, только изогнутые, не знаю, как называются. По центральной улице быстро пробежала группа возбуждённых людей, в нашем переулке кто-то коротко захохотал, в соседнем доме торопливо застучал молоток: наиболее предусмотрительные горожане начали наглухо заколачивать ставни.
– На улицах всё опасней и опасней, – с какой-то обречённостью прошептала девушка.
Представляю, что она испытывает! С трудом уговорив отца, человека властного и ортодоксального, Лана готовилась изо всех сил, приехала поступать, надеясь получить качественное обучение в почтенном лицее и в обществе сверстников из приличных семей, а тут такое…
– Уличные опасности пусть подождут, – заявил Геллерт, пожав широкими плечами. – А теперь, Марк, скажи нам, что делать, ведь у тебя наверняка есть план, ты учёный.
Дался тебе этот «учёный»! Нет у меня плана!
– Вырваться из города будет очень нелегко, – честно признался я. – Можно, конечно, попробовать…
Закончить мысль мне не дали, внизу раздался громкий треск и грохот. Бам! Стук в дерево, и почти сразу зазвенело разбитое сильным ударом оконное стекло, следом последовал истошный женский вопль. Тотчас же в тихой гостинице, казалось бы, вполне надёжно спрятанной от всех неприятностей, поднялась невообразимая суматоха! Послышался топот ног, отчаянная ругань и лязг оружия.
– Штурм! – с необъяснимой радостью взревел Геллерт. – Все вниз, презренные негодяи лезут к нам! Клянусь спасением души, как же мне этого не хватало, Марк!
«Твою ты душу!» – подумал я, на ходу вытаскивая меч.
Битва так битва!
– За мной, воины! – проорал охотник за головами, отшвыривая в сторону испуганную молодую служанку, нечаянно преградившую ему путь, и большими прыжками помчался по коридору.
Сбежав по лестнице, я очутился в гуще событий.
Ого! В фойе было светло, как днем, – факелы захватчиков чадили в руках нападавших, свет их дрожал, и украшения на стенах отбрасывали мечущиеся призрачные тени. В прямоугольной прихожей с тиковым паркетом, которая начиналась сразу за дверями парадного входа, разверзся настоящий ад. Рубка и резня!
В двух шагах от прихожей, выпустив из руки меч, на самом пороге фойе лежал несчастный хозяин гостиницы «Свет в ночи» с разрубленной головой, алая кровь стекала по синей жилетке. Рядом с ним стоял коренастый рыжебородый человек, на моих глазах сильным ударом топора отрубивший Рамару голову. Сбоку, схватившись за распоротый живот обеими руками, корчился один из слуг. Распорядитель отеля с парой работников бестолково тыкали вперёд длинными палками.
Заметив несущегося к нему Геллерта, негодяй, не обращающий особого внимания на прислугу, резко выпрямился и сделал пару шагов назад, мощным телом тесня подручных и занимая удобную для схватки позицию. Мельком глянув на бездыханное тело хозяина гостиницы, Геллерт с рычанием взмахнул тяжёлым мечом и тут же понял, что оказался в очень неприятной ситуации – клинок, прорубив тканевую обшивку, со звоном ударил в камень стены. Тесно, как в гробу! Рыжебородый бандит, вооружённый небольшим овальным щитом и коротким топором с широким лезвием, напротив, чувствовал себя очень комфортно, ему теснота прихожей ничуть не мешала.
– Проклятье! – крикнул воин и неловко ткнул мечом вперёд, но его удар был легко парирован выставленным под углом щитом, и теперь уже Геллерт был вынужден отступить, чтобы не попасть под короткий и быстрый рубящий удар.
За спиной у предводителя, сбившись в две группы, в прихожую лезли на время отступившие вслед за командиром озверевшие люди. Ну и компания!
Мира и добра?
Тоже бородатые, в коротких шерстяных куртках бывшие свинопасы и мирные крестьяне со свирепыми рожами торопились пробраться к своим жертвам. Ввалившиеся от злобы глаза сверкали лютой ненавистью к любому горожанину, к любому кошельку и чистому камзолу. Ярость масс!
Их вопли, длинные косматые волосы, ощерившиеся рты и потёки грязи на лицах делали нападавших похожими на зомби из триллеров, но никак не на простых смертных из плоти и крови.
– И вся кротость его!!! – охотник за головами проревел свой боевой клич и ударил ещё раз, опять бестолково.
– Подвинься, Гел! – крикнул я и толкнул друга плечом в сторону.
«А кольчугу-то ты и не надел, остолоп!»
– Сам! – прохрипел воин.
Наглецы уже лезли по бокам. Свет факелов, которые теперь горели на улице, ослабел. Но я заметил, как блеснуло лезвие самодельной рогатины, наскоро собранной всего несколько часов назад на стойбище перед крепостью. Тычковые удары такой штукой очень опасны!
– Их всего шестеро! – сообщил откуда-то захлёбывающийся голосок Ланы. Молодец, девчонка, посчитала!
Тук!
В воздухе мимо моего уха просвистел снаряд из тяжёлого и твёрдого дерева, которое здесь называют железным; бросок возничего был очень точен, удар пришёлся прямо в висок мародёра. Выронив древко, владелец рогатины мешком свалился на паркет, и это сразу изменило ход схватки.
– Подвинься же, Гел! – выкрикнул я.
Хорошо, что на этот раз он понял.
Я встал в классическую фехтовальную стойку, изрядно удивив рыжебородого, и сразу обозначил два укола в лицо, заставив его закрыться щитом. Однако узкий и длинный клинок моего меча его не напугал, и он снова замахнулся топором. Зря, приятель, оружие типа шпаги только того и ждёт!
Выпад, и от его правого локтя на пол полилась кровь, я часто практикую удары по незащищённым конечностям. Он выругался, кисть рабочей руки сразу потеряла силу, тяжёлый топор клюнул за спину. Я вообще люблю работать по конечностям. Не разобрав, что происходит, не оценивая, как быстро меняется картина боя, ещё четверо ублюдков с хриплым воем попытались продраться вперёд.
Гика танцевал справа, пытаясь улучить момент для ещё одного точного броска, при этом не размозжив голову мне.
– Ты готов умереть? – осведомился я у рыжебородого.
– Мы посадим тебя на кол, тварь! – хриплым басом пообещал погромщик, отбрасывая щит и с удивительной ловкостью перекидывая грозное оружие в левую руку. И сразу начал резкий замах для широкого нижнего удара на уровне пояса.
– А тебя на шампур! – с этими словами я сделал молниеносный прямой выпад, послав острие ему прямо в горло.