И он успел уже, верно,
Меня позабыть.
А я все еще надеюсь
И помню давние клятвы…
* * *
Родилась человеком,
А в любовном огне сгорела,
Как летняя мошка.
Только вот ни единый взор
Того, увы, не приметил.
* * *
Все это тоже[51]
Было в далеком прошлом
Предрешено.
Сомнений и быть не может,
Но как тут не сокрушаться!
Человеку, который, придя поздно ночью, ушел рано утром…
Даже снять не успев
С кипарисовой дверцы засовы,
Тут же уйти —
Не так-то легко, но, как видно,
Другие считают иначе.
* * *
Мне казалось всегда —
Это дело рыбачек, живущих
У моря Ёса.
Но сегодня и я добываю соль,
Выжимая свои рукава.
* * *
Нет в нашем мире
Цвета, который бы звали
Цветом любви.
Но ничто не может так ярко
Все предметы вокруг окрасить.
* * *
Вечерней порой
Думы всегда печальнее…
А вдруг только мне
Так грустно? О, если б кого-нибудь
Я могла о том расспросить…
* * *
Слово скажешь одно
Иль другое — все они слуху
Равно привычны.
Только рыдания могут
Выразить чувства сполна.
* * *
О, почему
Я на тебя обижалась
В те давние годы?
Знаю теперь: и сердечные муки —
Залог долгой любви.
Один человек поклялся мне: «Мы должны говорить друг другу все без утайки». А потом, не знаю уж, что пришло ему в голову, только он сказал: «Почему бы и не пошалить иногда, от людских прячась взоров»…
Но, право, где же
Прятаться нам с тобою?[52]
Разве только в душе
Остался случайно какой-нибудь
Неизведанный уголок?
Узнав о том, что Косикибу-но найси[53] впервые посетил бывший министр Двора со Второй линии[54], Правый министр Хорикава[55] прислал…
Таясь от людей,
Досадую — как не досадовать?
Ведь помышлял
Лиловый наряд с прихотливым узором
Надеть сверху, чтоб всем было видно[56].
Ответ:
Только посмей
Лиловый наряд узорчатый
Сверху надеть,
Тут же всем расскажу я,
Что это лишь «мокрое платье»…[57]
Человеку, который ушел, заявив, что слишком поздно открыли ворота…
Быть может, длинна,
Но вовсе не бесконечна
Осенняя ночь,
Подожди, я скоро сниму
С кипарисовой дверцы затворы.
Человек, с которым я встречалась, попросил меня сложить песню, рассчитывая послать ее другой женщине, но сначала я написала о своем…
Бывает и так:
В слова облечешь, и рассеется
Глухая тоска…
Но забуду ли я? — Любовь
Безраздельно царит в моем сердце…
Когда тот же человек порвал со мной…
Сколько же горя
Довелось мне изведать, волны тоски
Не раз подступали к сердцу…
Отчего, несмотря на обиды,
Продолжаю тебя любить?
Однажды человек, который так же, как и я, стремился сохранить нашу связь в тайне, стал пенять мне, мол, со мной так трудно встречаться…
А разве ты сам
Всегда во всем подчиняешься
Велениям сердца?
Поразмысли об этом, тогда
И меня, быть может, поймешь.
Один человек, тайно меня посещавший, на пятый день пятой луны[58] — не знаю, что уж там пришло ему в голову, — покинул меня уже после того, как совсем рассвело, а потом прислал письмо, в котором были такие слова: «Я рад, что сегодня всем стало ясно…» Вот как я ответила:
Пусть и рискнул
Ты ко мне заглянуть случайно,
Люди станут коситься.—
«Уж не успел ли он корни
В доме ее пустить?»
Человек, который время от времени писал ко мне, на восьмую луну прислал письмо, в котором были такие слова: «Роса на моих рукавах. Я ответила:
Что делать — осень…
Печалей людских не ведают
Листья мисканта,
Но взгляни, и они поникли
Под тяжестью хладной росы.
Обидевшись на возлюбленного…
У горных вершин,
Где отступают мысли
О грядущих разладах,
Даже здесь разрастается лес
Бесконечных людских стенаний.
Однажды, когда я беседовала с одним человеком, ко мне пришел еще один, а утром, после того как они оба ушли, я отправила им такую песню…
Эта луна,
Неприкаянно одинокая
В небе пустынном,
Вдруг беспощадным светом
Озарила мою судьбу.
Однажды, когда я была забыта Ясумасой[59], меня посетил Канэфуса…[60]
Тайком от людей
Печалиться и вздыхать —
Как это привычно!
Ведь расставаться с цветами
Приходится каждой весной.
Мы давно не встречались с принцем Ацумити, но однажды осенью он вспомнил обо мне и приехал…[61]
Когда бы тебя
Я ждала, то, верно, страдала бы
Именно так…
Но кто бы мог ожидать,
Что в этот осенний вечер…
Человеку, который, порвав со мной, перестал навещать меня…
Но ведь сердце осталось,
Сердце, полное жгучей обиды.
Так почему
Не приходишь, будто о том
И знать ничего не желаешь…
Однажды в дни восьмой луны один человек, зайдя ко мне, забыл у меня веер, на котором были нарисованы листья бамбука, покрытые росой. Через некоторое время я вернула ему веер, а с ним такую песню…
Ты так быстро ушел —
На рассвете, едва пробудившись.
Даже эта роса,
Окропившая листья бамбука,
Дольше в доме моем задержалась.
Человек, который долго не навещал меня, вдруг прислал привязанное к ветке ямабуки письмо, в котором были такие слова: «Простите мне столь долгое молчание»…
Тебя вовсе не жду,
Но если скажу: «Прощаю»,
Ужели придешь?
Ужели сорвать решишься
Пышный цветок ямабуки?[62]
Узнав, что тот же самый человек вернулся в столицу, привязала к тому же самому цветку и отправила…
Человек, тайно навещавший меня, пришел как-то в дождливую ночь, а потом прислал письмо, в котором писал, что промок…
Невидимый взорам
Дождь все льется и льется…
Что же скажу
Тому, кто узнать захочет —
Отчего мокры рукава?
Один человек постоянно писал ко мне, и я подала ему надежду, что на двадцатый день, непременно… Когда же он ответил: «Как долго ждать…», написала:
Ужели не знаешь
О том, что осенней порою
На двадцатую ночь
Луна явится взору на миг,
Выглянув из-за ветвей?
Я упрекнула одного человека, узнав, что он обменивается письмами с другой женщиной, он же стал все отрицать, тогда я написала ему:
Сердце твое
Опустело, я знаю, и что же —
Дней паутину
Ты и теперь плетешь,
Как плел до этого дня?
Человеку, который сказал, что не забудет меня, пока живет в этом мире…
Вот если бы мне
Удалось задержаться подольше
В этом мире, тогда
Я б, наверно, сумела проверить,
Забудешь меня ты иль нет?
Один человек сказал мне: «Неужели еще когда-нибудь,», — имея в виду женщину, к которой иногда обращал свои речи, но спустя некоторое время в одну дождливую ночь[64] я узнала о том, что он снова отправился к ней, а потому послала ему…
Слышала я:
Ты давно позабыл дорогу
К горе Три зонта,
И можно ли было подумать,
Что даже в дождливую ночь…
Когда человек, который должен был прийти, не пришел…
Будешь вечно любить —
Клялся ты и, видно, той клятве
Готов изменить,
Что ж, пусть так, но хотя бы сегодня