Сюжет «Кузари» уже определился в моём воображении. Философ, будучи первым, к кому обратился хазарский царь в поисках истины, сказал, что человек должен уподобиться активному интеллекту: «И тогда ты можешь избрать религию, диктуемую разумом и нравственностью, созданную философами».[89] Однако с помощью подобных рассуждений нельзя достичь уровня пророчества, ибо человеческий разум ограничен без помощи свыше. Одним словом, рассуждения философа не удовлетворили хазарского царя, ибо он и без того знает, что «душа его чиста, а поступки честны». Должна быть не субъективная, а объективная истина.
Вслед за философом Кузари приглашает христианского теолога и тот повторяет истины Святого Писания евреев о том, что мир сотворён в течение шести дней, что первыми людьми были Адам и Ева. Рассказывает о праведном Ное, историю сынов Израилевых: «Это неоспоримые истины, ибо они завоевали всеобщее признание и были открыты Богом в присутствии множества людей».[90] Далее Божественная сущность, по мнению христианина, воплотилась в ребёнке, которого родила еврейская девственница. «И он был как бы пророком, однако в действительности он был Богом. Иисус – мессия, называемый сыном божьим, он же отец, сын и дух святой. Но толпы еврейского народа восстали против мессии и распяли его. Мы, христиане, следуем за Иисусом и его двенадцатью учениками, занявшими место израильских племён. Поэтому каждый человек должен служить спасителю и почитать крест, на котором он был распят».[91]
По мнению Кузари, такая религия вне логики, ибо желаемое выдаётся за действительное. И он пригласил одного из учёных ислама. Тот, подобно христианскому богослову, говорит, что мусульманство также признаёт, что мир был сотворён в течение шести дней и человечество произошло от Адама и Ноя. В отличие от христиан, исламисты не верят, что Бог принимал человеческий облик. При этом считают, что последнее пророчество, превосходящее все прежние, было дано Мухаммеду, который призвал все народы принять ислам. Вознаграждением благочестивого «будет воссоединение души с телом в райском саду, где его ждёт райское блаженство и радость. Там наслаждаются пищей, напитками, женской любовью и всем, чего можно пожелать. Нечестивых ждёт наказание вечным огнём, и кара их бесконечна».[92]
Если еврей ждёт после смерти встречи с Творцом, то правоверный мусульманин ждёт девушек прекрасней наложниц шаха. Ищущий истины хазарский царь попросил подтверждение этих утверждений фактами, ведь, если бы подобные воззрения соответствовали действительности, приверженцы Мухаммеда стремились бы к наслаждениям в загробной жизни, однако они не спешат расставаться с этим миром. Опять же, всякие чудеса должны быть удостоверены присутствием многих людей, а не прозрением отдельного человека, которому ангел продиктовал текст Корана. Мусульманский учёный на эти слова Кузари, подобно христианскому богослову, сослался на предшествующую исламу историю иудеев, где в принятии Закона участвовал весь народ.
Хазарскому царю ничего не остаётся, как обратиться к гонимой и униженной в настоящее время вере евреев. Ведь христианский и мусульманский теолог, утверждая, что их религии ведут своё происхождение от одного человека, «спасителя» или «пророка», ссылаются при этом на Святое Писание иудеев. Рабби рассказывает об иудаизме, об истории евреев и соблюдении заповедей из поколения в поколение.
Конечно же, в уста рабби я вкладываю свои мысли, то есть рабби – это я. Окончив талмудическую академию в Лусене, имею право называть себя законоучителем в иудаизме. Книгой «Кузари» хочу убедить окружающие народы, а мой народ и без того знает, что мы стоим перед лицом Единого и не поколеблется наша вера. Наши знания записаны в Торе, данной народу на горе Синай, где «Весь народ видел громы и пламя, и звук трубный, и гору дымящуюся».[93]
Из слов учёного раввина Кузари делает вывод: «Множество людей, а особенно множество, стоящее близко по времени к событиям, о которых сказано в Писании, не может поддаться заблуждению или обману».[94] Этому библейскому свидетельству и невероятным событиям, случившимся с евреями при выходе из египетского рабства, верят христиане и мусульмане.
«Около девятисот лет после принятия Закона мы были непобедимы, – продолжает раввин. – Когда же народ согрешил, обращаясь к идолам соседних племён, Навуходоносор одержал над нами победу».
Работа над «Кузари» занимает не только всё свободное от медицинской практики время, но и время ночного сна. Я не ропщу, ибо цель оправдывает средства – познакомившись с «Кузари», власть имущие христиане и мусульмане признают за иудеями равные права. Душа болит, когда кто-то из моих единоверцев, не выдержав отверженности, принимает ту или иную господствующую религию. Новообращённый при этом утешается тем, что это временная мера, всего лишь для видимости, чтобы получить равные права, работу, а по сути он остаётся иудеем. Ведь так просто доказать свою приверженность исламу: всего лишь время от времени появляться в мечети и пять раз в день, стараться при свидетелях, произнести: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомед – пророк его». Также немного усилий требуется и для перехода в христианство. Отрёкшийся от своей веры утешается тем, что может тайно соблюдать наши предписания. Но если стоит вопрос о спасении жизни, полной отверженности, можно ли судить такого человека? Только и остаётся молить Всевышнего, чтобы не посылал моим единоверцам чрезмерных испытаний, чтобы смирение и вера отцов наших оказались сильнее невзгод.
Душа моя покорна Тебе и верна,
Благоговейно Тебе благодарна она.
Устану ль в трудах иль в скитаниях я, –
Ты мне утеха. Ты – радость моя!
Куда ни иду, на что ни смотрю,
Каждым движеньем Тебя благодарю…[95]
При любой возможности, когда не требуется в повседневной работе врача чрезмерного напряжения ума, мысленно выстраиваю диалог с царём Хазарского царства:
Сказал Кузари еврейскому мудрецу:
– Ваше смирение не добровольное, оно навязано вам, при первой же возможности вы постараетесь уничтожить всех ваших врагов.[96]
Сказал рабби:
– Муки изгнания заслуживают воздаяния, ибо каждый из нас, если бы захотел, сменил бы религию, то есть мог бы стать другом недруга; этого можно достигнуть без всяких усилий. Однако большинство из нас хранит свою веру, чистоту души. Молитва, которую знают даже женщины и дети, не говоря уже об учёных, начинается словами: «Боже, душа, которую Ты дал мне, чиста. Ты её сотворил, Ты её создал, Ты вдохнул её в меня, Ты хранишь её во мне, и Ты в своё время возьмёшь её от меня и возвратишь мне её в грядущее время. И пока душа моя во мне, я Тебя благодарю, Всевышний Боже…»[97]
Казалось бы, я нашёл наконец пристанище в Толедо: есть работа, жильё и есть возможность работать над «Кузари». Однако недолго пришлось тешить себя надеждой обрести приют в христианской Испании. В 1109 году Альфонсо VI умер, между царствованиями начались беспорядки. Подстрекаемые проповедями монахов, разноплеменные жители города безнаказанно грабят и громят еврейские кварталы. Феодалы-крестоносцы также не считаются с установленными порядками. Фанатичные католики убили пригласившего меня в Толедо Шломо ибн Фарузиэля; он возвращался после важной дипломатической поездки. Убили из засады… неважно, были ли то солдаты или ненавидящие иноверцев вооружённые простолюдины, так называемые мирные жители. Я всего лишь могу вместо торжественного стихотворения, которое я сочинил по случаю возвращения Шломо ибн Фарузиэля, писать траурную элегию. Еврейская община Толедо погрузилась в траур.
Как всё повторяется в стране, где мы, иудеи, всего лишь служим властителям! Вот так же, но при мусульманском правлении был убит советник короля Сарагосы, Иекутиэль бен Ицхак – покровитель и друг ибн Гвироля. Мусульмане и христиане воюют между собой, мы же становимся их жертвами, и не имеет значения, кто из них возьмёт верх. Первые слова по случаю смерти Шломо ибн Фарузиэля сложились сразу, как только пришёл вестник несчастья:
Ой мне! Ты не принёс доброй вести, брат мой,
Сказав, что Шломо мёртв.
О моё сердце, смени погребальным плачем песню,
Написанную в честь его возвращения…
Только и остаётся призывать на христианскую Испанию гнев Божий. Альфонсо Арагонский, наследник Альфонсо VI, путём уступок мятежникам восстановил относительный порядок, при этом освободил их от выплаты штрафов за убийство еврея. «Уехать, уехать из Толедо…» – твержу я себе. Однако не могу решиться: здесь есть работа, есть возможность посылать деньги родителям и Моше. Целители из евреев по-прежнему пользуются особенным спросом, больные советуют друг другу: «Сходи к иудеям, они вылечат». Церковь запрещает прибегать к услугам наших врачей, однако носители креста пренебрегают запретом, и первый из них – сам король.
Сколько бы я ни перебирал в уме, куда можно податься, не приходит ни одной спасительной мысли, ведь неизвестно, что меня ждёт в другом месте. В Толедо, подобно прочим городам, живу в еврейском квартале, который называется здесь «иудейский город». Быт моих единоверцев на узких улочках недалеко от моста Сан-Мартин через реку Тахо ничем не отличается от будней в других городах. Однако здесь, как нигде в другом месте, меня не оставляет ощущение усталости. И не только оттого, что приходится много работать, но и потому, что при христианских властителях особенно осознаю себя узником, томящимся в неволе.