Упомяну здесь и о моем собственном опыте. После каждого посещения старца, каким бы измученным и подавленным я ни был, я всегда возвращался утешенным, словно меня ничто и не тревожило. И когда я шагал по тропинке, ведущей из его кельи в город, ощущал легкость: отпущение грехов и разных искушений, которые я ему открыл, а он, как любящий отец, взял на себя; я чувствовал это и телесно. Такова была сила его молитвы. Проблема его брата, его духовного сына становилась его собственной проблемой. Поэтому он нам часто говорил: «Когда я молюсь о своих братьях, то мое сердце обливается кровью из сочувствия к ним».
В 1927 году приехала на Эгину иммигрировавшая из Константинополя монахиня Евпраксия. Был обмен населением, и она должна была уехать из города еще в 1922 году. Но тетя старца, помогавшая ей, скрывала ее на протяжении пяти лет в своем доме. Она думала, что когда-нибудь обстановка улучшится и она сможет построить монастырь. Но надежды ее обманули. Монахиня Евпраксия уехала в Грецию, не зная, где находятся ее родственники или старец, на помощь которого она надеялась.
Когда она приехала в Афины, то узнала от каких-то своих знакомых, что старец живет на Эгине, и отправилась повидаться с ним. Поскольку она была бедной, неопытной и лишенной покровительства, старец хотел послать ее на время, до тех пор, пока она не выберет для себя монастырь, к родственникам. Монахиня Евпраксия слышала, что ее родные после обмена населением остановились в Фессалониках. Как добрый и любящий отец, он поехал с ней в Солунь. Они искали везде, подавали заявления в Красный Крест, публиковали объявления в газетах, но так никого и не нашли.
– Господь взвалил тебя на мои плечи, – сказал старец, и они вернулись на Эгину.
Он снял для нее комнату и при помощи своих знакомых заботился, чтобы у нее всегда были еда и хорошее окружение. Позже, им все-таки сообщили, что ее родня остановилась в Драме. Но прежде, чем монахиня успела их навестить, она тяжело заболела и была вынуждена лечь в афинскую больницу. Старец заботился обо всем, и особенно, боясь, что от страданий и болезни она потеряет терпение, старался укрепить ее веру и терпение.
В одном из писем он утешал ее: «Господь нас испытывает, но не оставляет. Будь внимательна, ведь многая печаль отравляет человека, а этого Бог не хочет. Господь свыше смотрит на все и правит всем, так пребудем же мы верны Ему, будем терпеть то, что Он посылает нам…».
Монахиня Евпраксия через некоторое время вышла из больницы, и поскольку нуждалась в уходе, то поехала к своим родственникам в Драму, где окончательно поправилась. Туда старец писал ей: «Помни всегда, что мы – монахи и должны иметь огромное терпение».
Старец по-прежнему не оставлял своих обязанностей в больнице. Он стал «всем вся», все успевая. В больничном храме пел и читал проповеди, принимал там всех приходящих исповедоваться и не прекращал ежедневно посещать палаты, чтобы увидеть больных, подбодрить их, сказать ласковое слово. И больные ожидали его прихода как Божьего посещения.
Тем временем архиепископ Афинский, который являлся главным смотрителем эгинской больницы, назначил о. Иеронима своим представителем в больнице и немного позже сделал его игуменом монастыря Хризолеонтиссы на Эгине.
Администрация больницы, видя, какую пользу приносит о. Иероним, решила провозгласить его своим «великим благодетелем».
Архиепископ Афинский позволил ему каждый раз, когда он приезжает в Афины, проповедовать слово Божие в митрополичьем храме. И старец продолжительное время приезжал в Афины каждое воскресенье после обеда и говорил проповеди. В митрополии собирались тогда многие его духовные дети и соотечественники. Он говорил просто, ясно, но и очень умилительно, никогда не говорил без слез, стараясь передать слушателям свой опыт, научить их умной молитве и подвижничеству.
После каждой проповеди все ждали его, чтобы увидеть, взять благословение и услышать слово утешения.
Там узнавал он о скорбях и страданиях своих соотечественников, чтобы затем найти их и помочь. В нем сочетались и молчальник, и неутомимый общественный деятель. Жар любви к Богу исполнял его душу и любовью к ближним. Его жизнь превратилась в непрерывное самопожертвование, это был неистощимый источник добра и любви.
Значительную часть того времени, что оставалось от разнообразных занятий, он посвящал изучению Священного писания и святоотеческих книг, особенно подвижнических. Особенно любил он читать «Слова подвижнические» св. Исаака Сирина. Не проходило дня без того, чтобы не прочесть хоть страницы, что он советовал и своим духовным детям:
– Не оставляйте и одного дня без прочтения хотя бы страницы из книги аввы Исаака. Я его очень люблю и считаю своим наставником. И ты, когда читаешь, то внимательно следи и спрашивай себя: «А я делаю это?», так ты будешь переходить от чтения к деянию.
– Старче, я читаю, но вижу, что не исправляюсь,– сказал я однажды.
– Послушай, чем чаще моют сосуд, тем становится он чище. Не переставай читать, и польза придет. Когда вливаешь воду в сосуд, то он очищается, даже если в нем не остается никакой воды.
Один раз о. Ф., бывший тогда дьяконом, спросил его:
– Старче, скажите, какие духовные книги мне читать
для пользы?
– Авву Исаака,– ответил он.
– Об авве Исааке вы мне говорили, и я прочел его. Какие еще книги?
– Авву Исаака.
– Хорошо, а кроме него?
– Авву Исаака. Я, если и малую часть от сказанного аввой Исааком смог бы сделать, то не желал бы ничего иного. Так и ты, читай хоть по странице в день со вниманием и получишь большую пользу. Только читай внимательно. Имей его как зеркало, чтобы различать свои немощи.
Настолько он полюбил авву Исаака и проникся его словами, что и сам стал подобен ему. Его жизнь, слова и поучения напоминали этого великого сирийского подвижника. Потому и многие духовные люди, когда знакомились с о. Иеронимом, говорили, что «узнали другого Исаака Сирина». Он не просто читал авву Исаака, но, как советовал и другим, то, что находил в его поучениях, старался применять в жизни. Он был его отображением и непрерывно старался на протяжении всей своей жизни очистить себя все больше и больше, чтобы избавиться и от самых незначительных помыслов и стяжать просвещение свыше.
Но и из других святоотеческих текстов он, как хорошая пчела, собирал все полезное и старался осуществить это на деле. Его проповеди всегда были украшены выдержками из этих текстов. И то, что считал наиболее значимым, он привык выписывать. Сохранилось несколько его рукописей с переписанными отрывками из «Слов» аввы Исаака, св. Симеона нового богослова и др. Приведем здесь одну из таких его выписок, показывающую стремление старца к непрерывному и неослабевающему подвигу: «Теките, теките, братия, чтобы достичь вожделенного. Спешите, спешите, чтобы не убежал зверь из ваших рук. Боритесь, боритесь, чтобы другие не забрали ваш венец. Мал труд, но велико воздаяние. Временны мучения, но вечны ожидающие вас награды. Горька чаша страданий, но сладко наслаждение. Выгодна сия купля, братия, тленное тело даете и нетленное приемлете…»
На Святой Горе
Каждый год со времени своего переезда в Грецию отец Иероним отправлялся в паломничество на Святую Гору: посещал своего духовного отца Иеронима, заходил в монастыри, чтобы поклониться святым мощам и обменяться духовным опытом с святогорскими отцами.
От этих посещений о. Иероним получал большую пользу, но и сам был полезен многим. Часто он нам с любовью рассказывал о своих встречах с подвижниками и пустынниками, и всегда с восторгом говорил о Святой Горе. И когда хотел привести пример благочестия и подвижнического духа святых отцов, часто ссылался на подвижников Святой Горы.
Например, чтобы отметить не только величие, но и ответственность священнического сана, он вспоминал об одном афонском монахе, который ради того, чтобы по своему чрезвычайному благочестию избежать священства, покалечил себя. В другой раз, желая показать величие смирения, он поведал об одном епископе, может, он имел в виду святого Нифонта, который отправился на Святую Гору и стал там подвизаться, никому не открывая своего сана. Ему поручали самые низкие работы, и он не только терпел, но и радовался душой. Однако Бог соблаговолил открыть чудесным образом тайну его архиерейского сана ради пользы монахов, иначе он провел бы всю свою жизнь незамеченным и умер как простой монах.
Отец Иероним считал Святую Гору местом, где живут настоящие святые, оплотом Православия.
Однажды в Карее он услышал, как один монах ругался и бранил патриарха, выкрикивал несвязные слова, вызывавшие смех у окружающих. Его считали ненормальным, над ним смеялись и пренебрегали им. Отец Иероним, будучи духовно рассудительным человеком, почувствовал в его речи некоторый оттенок, не свойственный сумасшедшему. Он отозвал монаха в сторону и спросил:
– Скажи, зачем ты говоришь все это?
– Но патриарх ли он? Я его накажу…
– Послушай, я духовник, и не обманывай меня. Скажи правду, зачем ты так себя ведешь?
– Скажу тебе, отче. Я грешен и немощен и боюсь похвалы людской, чтобы не впасть в гордыню. Поэтому я унижаю себя и притворяюсь безумным, чтобы меня презирали люди, и, может, Господь смилуется надо мной и спасет. Этого я не говорил никому, и тебя прошу, пока я жив, не открывай мою тайну кому-либо.
И он пошел дальше, ругаясь и понося патриарха и начальников. Отец Иероним прославил Бога за то, что Он показал ему человека с редким даром пренебрежения славой людской и смирения ради того, чтобы пожалел его и спас Господь.
Явно, тот монах был одним из тех немногих, кто сподобился славы Горней и разорвал узы мирских норм поведения. Такие люди, избирая безумие Божие, не приспосабливались к установленным порядкам, но становились посмешищем миру. Они притворялись юродивыми, но их жизнь была полна чудес и наставлений, которые для обладающих духовным чутьем были подмогой в обращении к правильному пути и укреплении в вере.
В другой раз, он шел из одного монастыря в другой и встретил пустынника.