– Это скокпит срамолета, который воткнулся в землю?
Очевидно, что нет, но понятно, откуда у мальчика взялось такое впечатление. На самом деле он смотрел на зеленоватое лобовое стекло из плексигласа от мотоциклетной коляски, которое вкопали в склон, а потом замазали бурой грязью, чтобы скрыть все следы. Это была идея Красавчика Джона – штришок из его армейского прошлого.
– Не. Эт окошко нашего логова. Как-то раз мы тут играли и нашли кроличьи ходы, и решили, что они все ведут в одну большущую нору. Мальчишки притащили лопаты, и мы зарылись под теми листами железа в холм. Не сразу, но наконец мы проломились в лабиринт кроликов, но там уже блесть пусто. Мы сломали все стенки и копали, покамест не получилась большущая воронка, будто сюда снаряд угодил. Потом мы расширили самую большую кроличью нору, чтоб было окно, и поставили стекло от коляски. Приволокли старые двери с округи и наложили на яму, чтоб блесть крыша, а со стороны казалось, что эт ток куча хлама.
Она кивнула, и Реджи Котелок вернулся на пару метров по высокой траве крутого двора туда, где находилась как будто обычная гора мусора. Согнувшись так, что уронил с головы побитую шляпу, он шарил по хламу, пока пальцы не нащупали край старого фанерного экрана. Ухнув от натуги – сказать по правде, Филлис показалось, что он переигрывает, – он оттащил заляпанную грязью деревянную перегородку, царапая по гофрированному железу, и обнажил непроглядную тьму входа в туннель. Наклонившись вернуть упавший котелок, Реджи сел на краю ямы, болтая в темноте бледными ногами, а потом гибким движением, словно горностай, скрылся из виду.
Подождав, пока Реджи найдет и разожжет единственную свечку Мертвецки Мертвой Банды, дальше Филлис отправила в подземную берлогу Билла и Утопшую Марджори, а за ними последовала сама с Майклом Уорреном, тогда как Красавчик Джон шел в арьергарде, потому что единственный был достаточно высоким, чтобы дотянуться до фанерного листа и задвинуть за ними на место.
Землянка была приблизительно округлой формы, метра два в ширину и полтора в глубину, с утоптанным полом и боками из утрамбованной почвы. Впалую стену прокопали вглубь, чтобы получилась полочка и всем было место присесть, пусть и без удобств. Та же полочка, обходившая все логово по периметру, служила схроном, для чего ее специально углубили в южном конце дуги. Там хранились сокровища банды, пусть их и было немного: два распухших от воды журнала Health and Efficiency [67] с черно-белыми блондинками за игрой в пляжный волейбол на покоробленных обложках, которые включили в казну по требованию Билла и Реджи Котелка; пачка из-под десяти сигарет «Кенситас», где еще осталось три папироски, хотя картинку на пачке запомнили неправильно, так что напыщенный дворецкий прижимал палец к носу, а там, где должно было быть название Kensitas, было написано Sea Stink – «Морская вонь»; коробок спичек с капитаном Уэббом, переплывшим канал, и, наконец, их свечка. Она прикипела воском к растресканному блюдцу и являлась единственным источником освещения в логове, если не считать зеленоватое подводное мерцание, что просачивалось через грязное стекло в западной стене.
Они расселись кружком на узком круговом карнизе с трепещущим на довольных рожицах пламенем свечи, причем только ножки Майкла Уоррена не доставали до земли. Носки его тапочек болтались туда-сюда в жалких дюймах от заплесневелого обрезка ковра, накрывавшего бо ́льшую часть вытоптанного пола из черной грязи. Он казался таким маленьким, что у Филлис внутри чуть не шевельнулось что-то вроде любви, и она с обнадеживающей улыбкой обратилась к нему.
– Ну как? Че думаешь?
Она не дожидалась ответа, потому что никто не сомневался, что он думал – что любой бы подумал. Это самое лучшее логово в Душе, и Филлис это сама знала. И ведь они еще даже не показали самого лучшего в землянке, а он уже казался загипнотизированным. Она продолжала свою одухотворенную кипучую тираду.
– Неплохо, а, для банды детишек? Ведь это мы всё сами сделали, а? Так, терь я объявляю заседание Мертвецки Мертвой Банды открытым, чтоб решить, че с тобой делать. Как по мне, ты загадка, которую надо разгадать, а то тя и дьяволы таскают, и зодчие дерутся, и еще ты в пятницу оживаешь. Словом, те подвезло, что ты встретился с нами, пушто мы лучшие сыщики во всех Боро, скок не ищи!
Утопшая Марджори удивленным тоном переспросила: «Правда?» Но Филлис пропустила это мимо ушей.
– Так, первым делом разузнаем, кто ты такой. Не имя, эт ты нам уже сказал, но кто твои родные и чейный ты блесть. И я не ток про дорогу Святого Андрея, а про всё до этого. А то всё, что творится в мире, все, кто рождаются, – эт часть рисунка, и рисунок тянется задолго до нашего появления и продолжается надолго после нашего ухода. Если хошь узнать жизнь, нужно видеть весь рисунок, а знач, надо глянуть на все повороты и завороты в прошлом, из-за которых твой рисунок стал таким, каким стал. Проследить линии до начала, смекаешь? На годы, а то иногда и века. Далеко нам придется забраться, пока не поймем, что с тобой творится.
Мальчик уже впал в уныние.
– Нужно идти обратно по большому пассажу на долгие годы? Ведь даже один день занимает много миль.
Утопшая Марджори, сидевшая с другого бока от Майкла Уоррена на утрамбованной грунтовой лавке, повернулась, чтобы успокоить его, и по каждой линзе неприглядных очков от Национальной службы здравоохранения мазнул танцующий огонек свечи. Ее выпученные честные глаза потерялись в лужицах отраженного пламени.
– Это бесполезно. Во Втором Боро все не так, как внизу. Это же только сон о том, как все блесть, так что можно пройти по Чердакам целую вечность и так и не узнать ничего стоящего. Только мысли и фантазии, не имеющие дел с реальной жизнью.
Так и слышалось, как тикают механизмы в голове малыша, пока он обдумывает сказанное.
– Но разве нельзя посмотреть в большие квадратные дырки и увидеть, что в них внизу?
Здесь вперед подался Красавчик Джон, и в гало свечи показалось его героическое лицо.
– Все, что мы увидим, – самоцветник, твердые формы, которые люди оставляют за собой, когда движутся во времени. Признаю, если подольше их изучать, более-менее можно разобрать, что к чему, но это займет целую вечность, а в голове, скорее всего, так ничего и не прибудет.
Мальчишка теперь, очевидно, задумался так крепко, что Филлис испугалась, как бы его белобрысая головушка не раздулась и не лопнула на кусочки.
– Ну а если мы залезем в чердачные дырки, как я с дьяволом? Тогда мы всё увидим нормально.
Тут насмешливо фыркнула Филлис:
– И, знач, люди с кишками и костями наружу – это нормально? Да и все равно не всякий может так просто прокатить тя в нижний мир. Эт колдунство ток для чертей и зодчих. Не, если мы хотим найти про тя все улики и зацепки, блесть ток один верный способ. Нам поможет наш секретный проход, который ведет из Души вниз. Эт честь достается те, Реджи.
Поднявшись на ноги в полуприседе и все равно царапая гофрированную жестяную крышу землянки котелком, долговязый викторианский беспризорник предстал в свете свечи странной, фантастической фигурой, в своем пальто от Армии спасения, болтавшемся у белых мосластых коленей. Он присел на корточки, напомнив паука-прыгуна, и начал скатывать с одного конца плесневеющий лоскут половика. Когда-то на нем был узор – что-то с ромбами двух оттенков коричневого, – но во мраке и гнили рулона, который толкал Реджи Котелок, остались лишь слухи о рисунке. Пока он занимался делом, Филлис заметила, что Майкл Уоррен и остальные члены банды постепенно отползают от нее по твердому черному карнизу, на котором они примостились. Не сразу осознав, что их отпугнул аромат кроличьих шкур в замкнутом пространстве, она пренебрежительно вскинула голову и забросила конец мехового украшения через плечо, словно актриса в манто. Ничего, потерпят минуту-другую. Скоро все будут там, где вообще ничем не пахнет.
Обрезок ковра теперь стал волглой сигарой в стороне закругленной ямы, обнажив рассохшееся красное дерево старой двери гардероба, вдавленной в почву и ранее скрытой цвелым половиком.
– Подсоби, Джон, – это сказал Реджи, запуская грязные ногти в рыхлую землю у одного конца вкопанной двери, нашаривая, где бы ухватиться. Красавчик Джон поднялся, как мог, под низким потолком, а потом встал на колено с другой стороны обшарканного дощатого прямоугольника, сунув пальцы в щель между дверью и почвой, как Реджи. На счет три и с одновременным кряхтеньем Джон и Реджи Котелок с усилием сковырнули и откинули дверь набок.
Словно кто-то включил телевизор в темной комнате. В тесную землянку хлынул поток перламутрово-серого цвета, проливаясь рассеивающимся лучом с четкими краями через неровную дыру, скрытую под дверью платяного шкафа, скрытой, в свою очередь, под отсыревшим ковром. Майкл Уоррен охнул с непривычки. Теперь снизу лица всех мертвых детей подсвечивало как будто погребенным звездным светом, и в свече больше не было необходимости. Филлис схватила в щепоть огонек и за свои старания осталась со второй кожей из горячего воска на указательном и большом пальцах. Мертвецки Мертвая Банда и их почетный член в пижаме сползли с усиженных земляных насестов, присев кругом жемчужного огня из отверстия, и безмолвно заглянули вниз.
Бездна, всего метр в ширину, казалась замочной скважиной, через которую можно было подсматривать в сиятельное королевство фейри под землей – подробный ландшафт, таящийся под ныне откинутой крышкой волшебной музыкальной шкатулки. Цвета внутри не было. Все казалось черным или белым – или одного из десятков нейтральных оттенков между ними.
Они смотрели сверху на серебристый пятачок пустыря с кочками глинистой почвы, из которой росли живые монохромные лютики и кипрей. Между россыпью влажно-серых кирпичей проталкивала свои стебли жестяная трава, а дождевая вода, собравшаяся в перевернутом колесном колпаке, отражала только полосы зыбкой дымной тени и свинцовые облака. Как будто какой-то неумеха случайно щелкнул затвором камеры, пока объектив был направлен на землю под ногами, и сделал снимок без всякого смысла, зато с удачным освещением и четкой детальностью. По фотографии мира под их взглядами, хоть та и была трехмерная, даже пролегали вдоль и поперек белые сгибы, словно на свадебной карточке, сунутой в забитый ящик комода, хотя при ближайшем рассмотрении, как знала Филлис, сгибами окажутся траектории призрачных насекомых, что поблекнут прямо на глазах через пару мгновений.