, что чем больше узнает часто дерзкую и недружелюбную самопровозглашенную атаманшу Мертвецки Мертвой Банды, тем больше ею восхищается и уважает. На нее можно было рассчитывать, она никогда не терялась.
Остальные члены отряда в ветреном дворе взволнованно наблюдали, как Филлис шатается на плечах Реджи, раскапывая пустой воздух, пока в прямоугольнике неба над их кирпичным убежищем кипел и клокотал воющий поток потустороннего хлама. Шли там косяки гладильных досок, скрещенные ноги которых оставляли за собой на лике дня череду исчезающих поцелуев, целый набор домино, растянувшийся в виде лакричных палочек тащившимся за костяшками визуальным эхом, несколько миллионов обломков призрачной древесины или призрачного стекла, целые саженцы с загробной почвой, осыпающейся с обнаженных корней клочковатыми нитями изображений, растрепанные животные, мужчины и женщины вверх тормашками – конфетти выделывающих кульбиты и изливающих жалобы теней, сорванные фантомы Нортгемптона.
Тем временем младший брат Филлис Билл как будто обнаружил что-то, спрятавшееся в малозаметном уголке кладки.
– Бинго! Тут безумные яблочки!
Его голос был слабым, приглушенный призрачной стежкой и затопленный баньши-хором ревущей бури. Всмотревшись в стык дворовых стен, на который показывал поседевший из-за стежки пострел, Майкл увидел что-то вроде двух маленьких и серых, как черепица, цветков, пробившихся из трещины в крошащемся растворе. При дальнейшем изучении он с содроганием обнаружил, что каждый лепесток был гадкой фигурой с большой головой и парой поблескивающих агатовых глазок. Неуклюже балансируя на плечах Реджи, Филлис сердито зыркнула на Билла и его находку.
– Брось ты, обалдуй! Эт ж эльфийские, изжогу заработаешь. Погоди, пока не созреют до феечек. И все равно я уже пробилась, такшт лезь давай по спине Реджи и помогай.
Билл бросил серое ужасное растение и с ворчаньем откликнулся на зов сестры, но Майкл давно заметил, как ему непросто отвести глаза от того, что привлекло внимание. Он чувствовал, как из затененного угла заднего двора за ним наблюдают человеческие цветочки, и ему казалось, что по-своему они, как это ни жутко, разумны. Майкл представить не мог, что это за разум, что за мутные мыслишки или овощные желания ходили по этим сросшимся головам, и по размышлении пришел к выводу, что представлять его и не тянуло. С трудом оторвав взгляд от нервирующего углоплода, он попытался сосредоточиться на том, что задумала Мертвецки Мертвая Банда.
Пока в приправленном хламом водовороте, завывающем над улицей Алого Колодца, выделывала изощренные коленца суть комода, юный Билл подчинялся указаниям Филлис и карабкался по спине Реджи, роняя за собой туманным беличьим хвостом свои фотографические копии. Майкл отметил, что прямо над Филлис, там, где она так отчаянно скребла воздух, теперь было круглое пятно непроглядной черноты чуть шире отверстия мусорной корзины. Билл влез на плечи Реджи и принялся подниматься на Филлис, которая по-прежнему стояла на месте. Майкл поражался, как курносый викторианский оборванец выдерживал нагрузку, пока не вспомнил то, что Джон говорил о невесомости привидений. Поразмыслив, он понял, что потому-то яростные ветры, мчащиеся по холму с Мэйорхолд, и срывают с земли даже тяжелые предметы вроде – он бросил взгляд на квадрат бурного неба над ними – вроде колясок и бродяг, двойных кроватей и ошарашенных духов перевернутых лошадей, унося их над полированным железнодорожным полотном в заляпанную сажей белизну заката. Майкл наблюдал, как Билл в узле остаточных изображений заполз на спину сестры и не останавливался, пока не залез в темную дыру в небе, совершенно пропав из виду.
Мотаясь на плечах Реджи, Филлис Пейнтер опустила голову, чтобы оглядеть остальных мертвых детей на брусчатке под ней.
– Марджори, ты следующая, а потом новенький.
Теперь ходуном ходил весь двор, издавая скорбный звук, подобно молочным бутылкам, если подуть поверх горлышка, и этот жалостный стон мешался с оглушающим воплем призрачных шквалов, так что приказы Филлис можно было разобрать едва-едва. Тем не менее Утопшая Марджори послушно забралась по долговязому Реджи и Филлис, зажав котелок первого в зубах, и исчезла в том же черном отверстии, что пару мгновений назад прибрало Билла. Теперь настала очередь Майкла.
Бросив сомневающийся взгляд на Джона, который в ответ лишь сдержанно кивнул, он начал восхождение по Реджи и обнаружил, что это куда проще, чем он ожидал. Почти-невесомость означала, что ему не надо подтягиваться вперехват изо всех сил и что хватка на сыром барахолочном пальто Реджи требовалась только для того, чтобы не улететь в кричащий прилив фантомов, которых швыряла по району сверхъестественная буря. Забравшись на Филлис, цепляясь маленькими ручками за ее призрачный кардиган, он увидел, что вблизи черное пространство над головой не совсем черное, а просто темное, словно вело на неосвещенный чердак. По краям небесной дырки он разобрал узор из черно-белых линий, замеченных ранее, – слои ночи и дня, спрессованные в светящуюся серую окантовку на кромке воздушных раскопок. Что больше напугало Майкла, когда он оказался на вершине Филлис и уставился в беспросветный проход, так это показавшийся из него квартет рук, который тянулся схватить мальчика в мешанине повторяющихся рукавов, пальцев и грязных ногтей.
Не успел он разобраться, что происходит, как его уже втащили в корчащейся и брыкающейся вспышке Майклов через рябящий порог в черноту. Вдруг он оказался на лестничной площадке темного и незнакомого дома, между Утопшей Марджори и Биллом. Перед ними в выцветшем ковре была дырка, откуда било сияние призрачной стежки, поблескивая на деревянных балясинах и мельтешащих обоях, увитых узором из роз, и подсвечивая лица троих детей, присевших на корточки или колени вокруг пылающего колодца, зияющего в полу. Из него донесся слабый голос Филлис Пейнтер.
– Терь тяните меня, а потом все вместе подмогнем Джону и Реджи.
Вслед за Биллом и Утопшей Марджори Майкл наклонился над гранью дыры и прищурился против бьющего по глазам света. Под ним был булыжный двор и Филлис, которая шаталась поверх Реджи и протягивала обе руки с раздраженным выражением на лице. Трио призрачных ребят на тихой полночной лестнице подхватило ее за запястья и подняло легкое как пушинка тело через сверкающий провал на ковер и половицы, где сгрудились сами.
Филлис огляделась во мраке.
– Едрит твою. Закопалась шибко высоко. Эт ж в нулевых. Ну и черт с ним, да? Подмогнем Джону и Реджи, а потом уж блестем плясать от этого.
Во дворе под ними на плечах безропотного Реджи занял место Джон. Со все еще удивительным отсутствием усилий четверо маленьких членов мертвой банды вознесли его на половицы. Далее впятером они поймали Реджи, когда веснушчатый викторианец в отсутствие человеческой лестницы был вынужден влететь в лучащееся отверстие с прыжка.
Воссоединившись на полосе серого и пестрого ковра, они перевели тоскливое воспоминание о дыхании. Старая тьма неизвестного дома время от времени тикала, поскрипывала и постукивала от приглушенных звуков жизни на первом этаже, и Филлис Пейнтер подняла к губам пучок пальцев, метнув на спутников предостерегающий взгляд. Когда она раскрыла рот, то заговорила настойчивым шепотом:
– Ни гугу. Я по ошибке прокопала нас в нулевые, когда на углу живет сторож. Давайте-ка прикроем дырку, а потом спланируем следующий шаг.
Нахмурившись от концентрации, Филлис заскребла внезапным множеством пальцев у переливающихся краев просвета. Она выдавливала с периметра провала длинные нити пара коврового цвета и аккуратно разравнивала по дыре в пространстве и времени, где еще виднелось замкнутое пространство из 1959 года, свет которого, мерцающий в стиле Лорела и Харди, брезжил через пол площадки, превращая лица детей в странные театральные маски. Ниже в опустевшем дворе все еще бушевал призрачный тайфун, мешая в воздухе удивительную окрошку фантомных вещей с хвостами-передержками, включая рыбную леску, пищащих новорожденных котят в плетеной корзине для пикников, стопку бирдекелей с разными рисунками и злого духа лебедя, который пронесся под ними шипящим колесом взрывающихся белых розеток. Утопшая Марджори и Джон примкнули к попытке Филлис распределить тлеющие волокна с края по отверстию, так что вскоре иллюминация снизу разбилась на треугольники и бесформенные фигуры из-за соскобленных дымчатых ворсинок в паутине крест-накрест. Еще мгновение – и оставшиеся бреши тоже были накрыты, и в темноту лестницы пробивались только тонкие веретенца света, угасшие один за другим. Наконец все шестеро сидели вокруг восстановленного ковра с рудиментарным цветочным узором, словно тот и не был пару минут назад массой податливых усиков. Никто бы и не догадался, что здесь когда-то был туннель в 1959 год.
Хотя единственный источник света был прегражден пластом субстанции, из которой состоял сегодняшний день, Майкл обнаружил, что все равно видит сквозь неуступчивый мрак высокие балясины и своих спутников с удивительной четкостью, словно всю сцену вышили тонкими серебряными нитями на черном бархате. Он решил, что раз привидения чаще всего выходят гулять по ночам, то логично предположить, что они наверняка хорошо видят впотьмах, наряду с другими удивительными способностями. Теперь Филлис заговорила тихим и заговорщицким голосом – ее лукавое лицо и болтающееся кроличье боа было вычерчено на черном фоне тонким люрексом.
– Так. Кажись, нас занесло в пятый или шестой. Если хотим, можем зарыться в обрат в пятьдесятые, но лучше тада не здесь, не в доме на углу. Эт особое место, и внизу живет тот, кого сюда назначили исполнять работу сторожа, такшт не забываем: нас и видят, нас и слышат. Тут нас могут ждать такие неприятности, что у мя зубы стучат от одной ток мысли.
Бо ́льшую часть речи Филлис говорила, твердо глядя на Майкла Уоррена, словно по большей части ради него. Он тут же почувствовал необходимость что-нибудь сказать – или хотя бы прошептать:
– А прочь ему этот игровой дом – подсобое кресто?