Майкла озадачило имя, которое, хотя вроде бы уже слышанное раньше, требовало разъяснений.
– Кто такой Третий Боро?
– Ну, как бы, обычный район живых – эт Первый Боро. Я те грила. Над ним бишь Второй Боро, который мы зовем Наверху. А еще выше… ну, там Третий Боро. Он как бы домовладелец, сборщик платы и полицейский в едином лице. Он заправляет всеми Боро. Следит, чтоб блесть правосудие над улицей, и все такое прочее. Его никто не видит, если ток ты не зодчий. Лады, пошли пролезем через глюк и встретимся с миссис Гиббс, спросим, че она, знач, разузнала про твое большое приключение.
Группа дошла до точки, где сверкающий мост кончался у деревянного проема в западной стене церкви. Взяв руку Майкла в свою, Филлис втянула его за окрашенный в черное порог навстречу внезапному насыщенному цвету и оглушающему звуку. Ужасная, как всегда, – если не хуже, – вонь мехового ошейника Филлис влезла в ноздри прежде, чем Майкл успел их зажать, и его чуть не стошнило. Остаточные образы, тянувшиеся за ними во время экскурсии по Великому нортгемптонскому пожару, резко пропали, обозначив, что теперь они над призрачной стежкой. Они Наверху. Они в Душе.
При этом комната, где они оказались, была самого обычного размера, а не раскинулась в виде очередного цветистого аэродрома Души без конца и края. Убранство – столы, стулья и ковры – были из восемнадцатого века и, хотя светились от любви и характера, явно не принадлежали ни богачу, ни человеку экстравагантных или показных привычек.
Когда дети и их сероробый сопровождающий проникли через лилипутскую деревянную дверь в залитую золотом комнату, они обнаружили, что миссис Гиббс уже их ждет. Дородная и розовощекая смертоведка стояла в дальнем конце комнаты в белом фартуке, расшитом по краям яркими цветными пчелами и бабочками. Подле нее был человек невыдающегося роста и среднего возраста. Тем не менее его высеченные черты с гладким челом и изогнутым носом были склонны к полноте – между прямоугольником накрахмаленного воротника, как у священников в далекие времена, и твердым раздвоенным подбородком виднелся небольшой выступ жирка. Но его глаза казались запавшими – добрый аспидно-голубой взгляд светился из широких круглых глазниц, как будто ловивших краями отраженный свет, отчего на высоких скулах размазывался лихорадочный блеск. Каскад золотых локонов, ниспадающий на плечи длинного черного одеяния пастора, – как запоздало догадался Майкл, парик, – заключал добрые благородные черты в дорогую позолоченную раму, словно старую картину. В уголках дуги тонких губ, напоминавшей лук, таилась теплая улыбка. Вот это, решил Майкл, и есть тот человек, которого Филлис звала Пылким Филом, хотя в его манерах не было и намека на особый пыл. Огонь, как недавно испытал Майкл на себе во время недавней потехи девочек-Саламандр, не отличался ни рассудительностью, ни тактичностью.
И миссис Гиббс, и внушительный священник были рады фантомным неряхам и сопровождавшему их зодчему. Смертоведка просияла и двинулась вперед.
– Вот и вы, мои голубки ́. И мистер Азиил – очень рада вас видеть. Знакомьтесь, это мистер Доддридж, с ним я обещалась посоветоваться. Мистер Доддридж, – это Мертвецки Мертвая Банда, о которой вы, поди, наслышаны.
Доддридж улыбнулся, хотя его сияющие глаза показались Майклу капельку грустными.
– Так это и блесть бич всей Души! Право, большая честь. Моя жена Мерси часто читает о ваших похождениях нашей старшей дочери, Тетси. Я тотчас вас представлю, но покамест между вас блесть тот, с кем мне особенно не терпится встретиться.
Майкл подумал, что это наверняка он, раз все в загробной жизни так им увлечены. В то же время неведомо для Майкла Филлис Пейнтер решила, что священник говорит о ней, предводительнице Мертвецки Мертвой Банды. Даже Марджори по собственным причинам слегка расправила плечи в предвкушении, прежде чем всех троих постигло разочарование, когда Доддридж измерил шагами ковер с ромбами-узорами, прошел между ними и взял за плечи Реджи Котелка. Никто этого не ожидал, и меньше всех – сам Реджи.
– По вашему облачению я без сомнений заключаю, что передо мной мастер Фаулер. Когда я прочел, что вы встретили свой холодный конец на виду у нашей церковки, то не сдержал слез, как и моя Мерси. Непременно найдите время в своих приключениях и посетите академию для призраков, которую я хочу учредить, чтобы самые обделенные из духов смогли приобщиться к грамоте, пусть даже подошел к завершению их смертный срок. Обещайте же, что навестите нас, ибо это напоит мое сердце радостью.
Оторопевший, Реджи кивнул и пожал протянутую руку. Священник довольно просиял, а затем обратил внимание к остальным детям.
– Что ж, посмотрим. Стало блесть, это Филлис Пейнтер в своем оскорбляющем слух шарфе, а значит, здесь наш маленький автор. Высокий малый позади, выходит, наш стойкий солдатик, а судя по семейному сходству с юной мисс Пейнтер, вы не иначе как Билл. Знайте, я не спущу с вас глаз.
Наконец Доддридж повернулся с улыбкой к Майклу и встал на корточки, чтобы быть на одном уровне с ребенком в ночнушке.
– Методом исключения я прихожу к выводу, что этот малый отрок не кто иной, как Майкл Уоррен. Бедняжка. Воображаю, как тебя это изумляет – все тонкости нашего бытия в Душе, тогда как твое тело земное несется к больнице, что заложена мною с добрыми друзьями мистером Стонхаусом и преподобным Херви. И, словно этого мало, миссис Гиббс извещает меня, что один из высших дьяволов обманом завлек тебя в некую коварную сделку.
Губы Майкла задрожали от одного воспоминания.
– Он сказал, я должен помочь ему в убийстве. Мне же на самом деле не придется?
Доддридж на миг опустил взгляд на сливочно-шоколадный рисунок ковра, а затем снова поднял глаза к Майклу – теперь серьезные и озабоченные в глубине ярких глазниц.
– Коль скоро на то блесть воля Его, устрояющего все. Крепись, мальчик мой, и знай: ничто не случается без нужды. У всякого из нас своя роль в безупречном творении – возведении Портимот ди Норан, а у тебя – одна из наиважнейших. Твоя роль навлечет на тебя не более того, что ты способен выдержать в своем приключении. Узри же весь вечный город, где длится наше существование, даже ежели подчас зрелища эти ужасны. Узри англов и дьяволов, честный отрок, и постарайся запомнить увиденное. Твое пребывание средь нас вдохновит события, что, хотя и непритязательны внешне, необходимы для завершения Портимот.
Здесь Филлис ткнула Билла острым локтем под ребра, прошипев: «Ну? А я че грила!»
Майкл все еще не представлял, о чем они говорят, а кроме того, его мысли теперь обеспокоили слова мистера Доддриджа.
– Этот Сэм О’Дай сказал, что я все забуду, когда снова вернусь к жизни. Он сказал, такие Наверху правила.
Проповедник кивнул, и золотые кудри его парика поколебались. Он обнадеживающе улыбнулся Майклу, затем взглянул на остальных детей, охватив всех спокойным взглядом.
– Не перестаю удивляться, что дьяволы не способны на ложь. Нам всем хорошо известно, что слова нашего юного друга истинны, что все деяния Души забываются в мире смертных. Но мнится мне также, некоторым между вас известно уже и то, что не таков случай Майкла. Вы должны сделать все от вас зависящее, чтобы он вспомнил о времяпрепровождении с нами. Пускай это представляется невозможным, однако же существует верное средство достижения сей цели. Судя по тому, что я прочел в вашем занимательнейшем романе, вам надобно только довериться собственной смекалке и не тревожиться: все кончится хорошо.
Здесь подала голос Утопшая Марджори, с досадой в голосе обращаясь к священнослужителю:
– Если вы уже знаете, как у нас все получится, почему сразу не расскажете и не избавите от лишних хлопот?
Поднимаясь на ноги, клирик рассмеялся и пригладил каштановые волосы коренастой девочки, приязненно встрепав их, хотя Марджори на это сверкнула взглядом из-за очков Нацздрава с обиженным видом.
– Оттого что ваша история звучит не так. В повествовании, прочитанном мне Мерси, нигде не сказано, что бедный старый мистер Доддридж вмешался и рассказал, чем все кончается, чтобы вы, избавленные от хлопот, пропустили приключения. Нет, придется вам доискиваться самим. Кто знает, вдруг хлопоты, коих вы ищете избежать, станут самым важным элементом вашей истории.
Мягко вклинилась миссис Гиббс:
– Ну все, голубки мои, уверена, у мистера Азиила и мистера Доддриджа найдется, что обсудить. Давайте я отведу вас познакомиться с миссис Доддридж и мисс Тетси? Вроде бы миссис Доддридж говорила, что накроет для всех стол с чаем и пирогами.
Вся призрачная банда чрезмерно обрадовалась этому объявлению, сгрудившись у смертоведки, которая повела их через дальнюю дверь светелки в коридор. Упоминание о десерте поразило Майкла – до этого момента он верил, что призраки не едят и не пьют. Он осознал, что последней держал во рту вишнево-ментоловую «Песенку», которую дала мамка на солнечном дворе на дороге Святого Андрея по меньшей мере неделю назад – по крайней мере, по прикидкам самого Майкла. С тех пор он не испытывал никакой потребности в еде, но теперь одно воспоминание о том, как это здорово – жевать и глотать что-нибудь вкусненькое, вызвало в нем одновременно и голод, и тоску, причем оба чувства смешались так, что их нельзя было разделить. Его охватила ненасытная ностальгия.
Майкл и остальные дети последовали за миссис Гиббс в уютный скрипучий коридор, оставив преподобного и высокого мосластого зодчего за разговором. Когда за детьми и смертоведкой закрывалась дверь, мистер Доддридж и тот, кого миссис Гиббс назвала мистером Азиилом, как раз устраивались в креслах друг напротив друга. Сени, где теперь оказались мертвые замарашки, были короткими, но славно обставленными, с розовыми и желтыми цветами в вазе на единственном подоконнике, застывшими в косом столбе свежего утреннего света, разливающегося белой лужицей по лакированным половицам. На обоях в светло-зеленую тонкую полоску слева от Майкла висела в рамочке вышивка с незатейливым рисунком, который он уже встречал в Душе, – лентой дороги под грубым изображением весов, вышитыми гладью золотом. В коридор с дальнего конца проникал вкуснейший аромат выпечки, сладкий и душистый, не уступавший перед запашком разлагающихся кроликов Филлис Пейнтер.