Дети залезли на откос, подгоняемые сзади Филлис. Билл был предпоследним, а забравшись, обернулся, чтобы протянуть Филлис руку. Тогда он заметил девушку, которая шла по Меловому переулку за противоположной стороной стоянки, и задумался, пытаясь понять, откуда он ее знает.
Судя по короткой юбчонке и каблукам, виниловому плащу казалось, что она на панели, но Билл сомневался, что в прошлый раз видел ее в этом контексте. В ходе непредсказуемой и непрочной цепочки ассоциаций он обнаружил, что она напомнила о фразе «Запретные миры» – комиксе, о котором упоминал маленький Уоррен, когда Билл и Реджи Котелок нашли его на центральных ступеньках в…
В многоквартирниках на Банной улице. Вот где Билл уже видел девчушку. Пока они с Реджи показывали Майклу Уоррену Деструктор – огромный курящийся астральный вихрь, излучающийся на Банной улице на месте бывшего дымохода-мусоросжигателя из 1930-х. Медленно обращающийся радиус разрушения пересекал несколько комнат в корпусе, в том числе ту, где эта самая девушка с волосами в косичках забивала крэк и клеила картинки в альбом, не подозревая, что по ее внутренностям, ее духу скрежещет фантомная циркулярная пила.
Как раз когда Билл втащил Филлис к себе, женщина – смешанной расы, судя по виду, – обернулась к ним, прищурившись в тенях парковки, словно неуверенная, видит их или нет. Он показал на нее Филлис.
– Гля, Филл, вон туда. Кажись, она нас видит.
Филлис, мотнув кроличьим шарфом, бросила взгляд через плечо на озадаченную проститутку, а потом поднялась на ноги и двинулась вглубь пустыря.
– Ну а че такого. Похожа на шлюшку, а они тут все на чем-то торчат, на крэке. Не удивлюсь, если она и че похуже видала. А вот ты на нее зыркалки не выпучивай, пошляк озабоченный.
Даже воодушевленный съеденными Паковыми Шляпками, Билл не нашел в себе требуемой для спора с Филл энергии. Он бы мог возразить, что смотрел на девушку только потому, что узнал ее, но это же только напрасно сотрясать воздух. Ну, не совсем сотрясать, к воздуху он давно касательства не имел, но что-нибудь он бы точно сотрясал напрасно.
Когда они вдвоем перевалили за травянистый гребень, выходящий на лагуну-валы, над уродливой кучей Замковой станции сиял серым и белым впечатляющий закат. Великолепный и эфирный вопреки отсутствию красок, вид красиво отражался в грезах-озерах, окаймленных отвесными земляными стенами развернувшихся раскопок. Горбатые американские горки тропинки перед Биллом и Филлис вели к краю стоячих вод, на берегах и скалистых карнизах аномалии уже играли остальные четыре члена призрачной банды. Из-под пестрой от цветов дегтя и хрома поверхности торчали под крутыми углами огромные гранитные плиты библейских пропорций, сливающиеся с собственными перевернутыми зеркальными отражениями в обветренных 3D-пятнах Роршаха, а вокруг к серому сиянию небес высились неотесанные грязные сопки и углы карьерного ландшафта.
Масштаб астрального коллапса поражал – по крайней мере, если смотреть из призрачной стежки. Валы отсюда казались по меньше мере в четверть мили площадью, тогда как с точки зрения реальности смертных соответствующий клочок земли – или остатки замка, если угодно, – насчитывал едва ли пятнадцать метров. Незаметные рытвины и лужи в физическом трехмерном мире здесь распаковывались в матовые озера с черной гладью, где в незримых пучинах копошились невидимые сновидческие пиявки и воображаемые тритоны.
Он знал, что это место иногда снится живым. Видел, как они блуждают по берегам в трусах или пижамах, завороженно оглядывая черные утесы, встревоженные загадочной смесью неведомой первобытности и мучительной узнаваемости. Ему казалось, он помнил, как при жизни сам посещал эти места в ночных подсознательных скитаниях. Как и в том почти забытом сновидении, так и когда он спускался к воде с Филлис, всюду висела все та же проникновенная и слегка меланхоличная атмосфера. Грубые контуры области говорили о чем-то вечном и непреходящем, о чем-то, в сравнении с чем человеческая жизнь – ничто. «Мы были здесь вечно, – словно молвили великие немые больверки, – и мы не знаем вас, и скоро вас не будет». Многоцветное небо над темными зазубренными утесами казалось водянистым, с ностальгическим видом провожало убывающий закат.
Билл дурачился с остальными, игрался в салочки по краям лагуны, скакал с одной покосившейся скалы на другую, но сам все время прогонял в голове мелкие детали проступающего плана. Если они сейчас в весне 2006 года, то несчастный случай со взрослым Майклом Уорреном на Дворе Мартина, предположительно, случился где-то год назад. Пожалуй, не помешало бы немного покопать до раннего периода, но Биллу не улыбалось пользоваться обычными каналами и советоваться с Филлис. Хотя она вроде бы и помирилась с ним после случая с доппельгангерами-воришками из будущего, Билл сомневался, что она доверяла ему до конца. Если предложить на рассмотрение план тогда, когда она еще сердится, велик шанс, что она наложит вето просто из вредности. Лучшим курсом действий, решил он, будет вовсе обойти Филлис, хотя это само по себе требовало планирования.
Присев на каменистом выступе, нависающем над притихшими скальными прудами, он заметил, что долговязый Джон и Филлис сидели на пятачке травы под козырьком у воды и беседовали с серьезным видом. Он подумал, что они наверняка обсуждают то, что расстроило их в композите психушек, хотя для его стратегии это не имело значения. После того как Билл украдкой посовещался с Утопшей Марджори и Реджи, чтобы убедиться, что они не против небольшой вылазки при первой же возможности, он подошел и шлепнулся по соседству с Джоном и Филлис, которых явно рассердило, что он влез в разговор.
– Слышь, Филл, ниче, если мы закопаемся в другие времена рядом? Редж тут грит, что в его дни здесь блесть дома, но я че-то сомневаюсь. Мы возьмем с собой Марджори и Майкла, прогуляемся, разузнаем, че почем, и вернемся раньше, чем вы заметите, что нас нет. В смысле, если хотите, то тож милости просим, но мне че-то показалось, у вас тут свои разговоры.
Филлис уже набрала воздуха для отповеди о том, что если он думал, будто она доверит Майкла Уоррена такому охламону, то он из ума выжил, – по крайней мере, это прочитал в ее глазах Билл, – но потом осеклась и на миг впала в задумчивость. Биллу показалось, что до нее доходило, кто останется здесь, если он, Реджи Котелок, Утопшая Марджори и Майкл пробурятся на полчаса в прошлое. Ответ, очевидно, – она с высоким красавцем Джоном. Как только Филлис произвела необходимые расчеты, она как будто передумала.
– Ну лан… ток не копайтесь к чернорубашным и не воруйте наши Паковы Шляпки.
Билл встал в позу оскорбленного протеста.
– Ну ты че. Потому мы и позвали Майкла с Утопшей Марджори – чтоб они за нами приглядывали и пушто ты знаешь, что их с нами не блесть, когда мы встретились с собой в дурдомах… но, слушь, если не доверяешь, мы можем и остаться. Мне-то че.
Видимо, испугавшись за свою идиллическую интерлюдию с Джоном на берегу сумеречной лагуны, Филлис быстро попыталась сгладить, как ей показалось, обиду Билла.
– Не-не, вы идите, играйтесь. Ток не впутайте Майкла ни в какие неприятности.
Билл торжественно дал слово, а потом поскакал с камня на камень вдоль кромки воды, чтобы сказать остальным, что получил разрешение на экскурсию в прошлое пустыря. Из-за их удивленного выражения у Билла сложилось впечатление, что никого не привлекала мысль о подобной прогулке, но, как только преданный Редж согласился отправиться с Биллом, уступили и остальные двое.
Корябая пальцами в воздухе, они прытко откинули потрескивающие черно-белые фибры времени, символизировавшие дни и ночи, чтобы проделать дыру размером с хулахуп где-то на двенадцать месяцев в глубину. Последовав за своими тремя компаньонами через отверстие в прошлый год, он даже рискнул задорно помахать Джону и Филлис, прежде чем заскочить в провал во времени и забросать его за собой.
На противоположной стороне портала он обнаружил, что Реджи, Мардж и Майкл стоят с угрюмым видом у залитого котлована, как две капли воды похожего на место, где они были десять секунд назад, разве что темнее. Редж потеребил котелок, выбирая для него нужный угол на голове, а потом сплюнул эктоплазмой в лагуну – верный знак, что нескладный викторианский оборванец чем-то недоволен.
– Ну и что ж тут такого развеселого. Я думал, у тя был поинтереснее туз в рукаве, когда ты посулил нам поход.
Билл окинул испытующим взглядом Реджи и спросил, что он думает о корейце На Все Руки из бондианы. Реджи, который отлично разбирался в машинах, но только краем уха слышал про кино, непонимающе нахмурился:
– Ниче не пойму, о какой такой корейке с руками ты судачишь и че эт еще за баня дивана такая. Толком гри. Совсем крыша уехала, мелкий?
В ответ Билл только ухмыльнулся и ловко сорвал шляпу с кудрявых локонов Реджи, и метнул, как фрисби, в опускающийся мрак через выпирающую верхушку утеса на севере, где та и скрылась из виду, а через миг – и ее грациозный хвост остаточных изображений.
– Нет, у вот у тя – улетела.
Пока Реджи таращился с отпавшей челюстью из-за безаппеляционного нахальства Билла, а Марджори и Майкл Уоррен хихикали, Билл помчался в направлении пропавшего котелка, задержавшись у северной стены валов, чтобы крикнуть Реджи:
– А если найду первым, еще и надудолю в нее до краев!
Продолжая карабкаться по склону, Билл услышал улюлюканье остальных трех детей-привидений в погоне – Марджори с Майклом визжали от удовольствия, а Реджи просто визжал, чтобы Билл не смел мочиться в его шляпу. Билл, конечно, и не собирался, и если бы Редж задумался хоть на секунду, то вспомнил бы, что призраки не умеют писать. Ну, выдавить пару капель при большом желании можно – так же, как Реджи мог плеваться, – но вообще призраки не страдали от переизбытка влаги, чтобы от нее нужно было избавляться. Сделанные в основном из энергии, привидения не отекают, не потеют и не страдают от недержаний. Они сухие, как бурый октябрьский листопад, не считая эктоплазмы, из-за которой они чуть сыроваты.