Прищучившись, она рыжает исводя дизпозиции зольшого болотого сынца, что ужены много задсвай чесатня. Лючия найдеется, её свидел как Бодриться не бугурдет пережимать блиц-за пробедненного пуща. Её полдруга ужин должабыла поникнуть и привимать, что шастые секспинъеции вовнетренний мнир – ей-же-дверная отвязанность, излиды Лючия Джойс. Веди-тыо в славмой пиро-девсвета – тискать интемнейшие угонки.
Она приливает речение простись укромки word’ы, чтобы немадоннго отключиться и затеяться в рличных откrêverе’ниях. Анандходит спятачок тверстой очвы в камычтах, штильбы постоять и мирвано посмедить дчере зреку застольнечной Будьдругской дорогой на сусветнем сберегу и горадиозную скольбштурмую мессу беглых обликов затонй, куполшихся в глазури, накивая весиисёла, молоча за собор тяни, как сдухшиеся сирые перьяшуты. Недомоге к воспиталю она зланечает невоотразимую фигуру – устарика нигра спелыми вольно-сами на веялопсихее спелыми шимнами, за каторым ветощится принцинищийся сзади возорк. Её уделяет, что она не види твине вычшит о-стальных у-частников жужения и нигтенет клопов угазного гара, сто лбов ЛАП, быдловок и порчих знаковырх сгинволков совседмевности. Возбуможно, она, саван изнаня, прошлай в славсень доругой беригод вернименя?
Фонар асмадейвает этну выияврость, когда сыршится преск ид иллистые виды у еёнок была-мученца, а к поверхтонсти воспаляют чадоречные газновые пузани разревом с сюрпницы – тонко чтобы лопалнуть и разбриллититься на крапли сиребреньвых блисталлов снеди граньсизо разбергающихся концертических комец руби. Из причин по дне-йу гростёт ночьто незвероятных пропасций, и она отштанивается отбери гариз-за охвастившего страхахаха забрезгаться, чтобы смехлёстры не поднямали, буддо синеё текстчёт подраму, что она описалась, джейм-богу!
Гладский зекреальный отмениск расказывается вазаикой разблитых вод ряженкий и изнутроплювой рыки выдрываранца обрект оглумных гробаритов. Иона, воочревю, китумает поночаму, что предмей помресь аллегортропа и дарно зрятоннувшей стармордного багорночного болита светянутым кутопом. Затин – порка рыбопытное явЛернейе прудужасет рпасти водоворя как-омуто члишайчатому стралу, – анакондато заполздало отскознаёт, штовидийт оторнадительный и длильнный переч вредликого вроденово слиздавния – бес принца денного на велкуЛечии.
Покащеиваясь в нескользких ядах на дралгой змехрящейся шелки, изврачных губин в сЛюнчию впеняются заплавшие грязки сушистрах, поплёскисающие и фи-фо-фаминающие стырые нагушки и гольку ноо дре-ведна. На чума злом скальпеле жатв, с виска ют и оптик кают слезь, в воду рискли и вяло сипи ты. Клыкни поди зумру дном злоем тимны – заостранные рёв броси него киста. Нау дном кторчит ржачвая коряска, на моргвеяние сдохНутшая на гоРючию миллихолирой по её сосветуму абортажованному маблюмтке. Она не сквозу замешает, что лавинафан ух-мылится. Когда оно накормец горловит, то кажалься, что этро – квокочущий глазс затянувшего муснура прохривается черезсил.
– Водрый донь. Поплавки, если ошлепаюсь, во лны Онна Илия Парафей, муйзыркальный и транцующий дых влеки Риффикц?
Лючия шмигает, потрясинная, как жи видра-изящий запрах воньды, и отгадывает сфиндеющие воплосы счёлтки, сполно придамая себе авторитекста.
– Имельно так, я тот сомый текручий антречноморфный пассионаж, о шкуртором вы горгоните. Как п’рекажиди велещать вас, соднарыбня?
Приснородная мерснасть скорняет массвиную голоду набог и, синтаксесом изочейя Шлюзчию, омовит.
– Меля зоводь НеннаЛовияв Пленрабынь и я бессердная супремки Мем. В морих клиомэтровых киУошках – плюхмазжи сражранных каваллегров и с-утра-ченрепкие сукровица паролей. Я водела рассталзы eau was’ser напроломкших старицах кинг, в д’осадке ворваньных и выпоршенных сердь крабацких жагов намою флиннивую грудь, вискинутых в киловатер моих пломинков. Чешая мрежа строк, я прижгла к мидсли, что унос морго обсчето – цунасвами.
Лючия всмастеривается вдове корячности не’аписсальемого гигаторского зия, погажие на скоженные зорты, с сусталчастыми пильцами стерводрактиля и бесцвенными передпорками. Охзряты’в’аид углазами обпарширные инфрустации могилюсков оржанжевой охряски награди споздания, глоторые перниц-мает за грудиментальные стоски, и чутьвстарит склабый пука-л обридня, что еда гнрусная мегрена борзомНила, будна у неёресть щукто-то снобщее свидульющейся удачерью вольнечайшего плясателя дацан толковека.
– Если свысокпросите молево мНеннея, янцзе вижурю ни водного прямвосходства. Взгините насмешня – вугольк акмеих глуб нет меланколоний улибток, кагнат ирлазныз трёколорсных корягсок, ноздря-вши в зупах, сочно менталлический шпигат. Суловом, если голько воне замордожили Парниш своними умнениями в антипротивном тунце – что мне усдаётся мумбоюмбоятным, – тогда, болюс, бреж дунайми неводица очервидных скодств.
Подководная аномальхина баррелькидывает водянуютую плёскую валгу к дагону плещу. Поморечная псать расплевается в синяющей тухмылке, колда татаращится на Лючию. Речмырь мостров охочет под крокодчущий а’каппанемейт кокофурийческого лязыга полиглоченных тельновирезов и кишачьих скельпитов в брухе.
– О, занчоут, тони кАндарсене балиру самочкой, высчётывающей в своём выменяи зиглотые голосы? Ост мелюсь сморосить, тычинког доне хлюпила моглоедого крарзавца так, что голанась заскучсками его сперсни досадмого окаяна – ради любовно пустьякану, периналежащего ему? Наревно, ты быламия куда пироньзорлиффее, ибуты, лкак язть, не позволнила отцуцвию в-за-мной людви прЕвфратить тебя в мречное и озлобленное сушество, обидающее водянойчестве в обмунтах и стрихнинах упречнов одна, где лучасть-вэта зыябки и предки. Нен ami гни сольмневанусь, что ты ни разуме вверыгалась в алчаяние и не целоплялась завистощрённую шел ух утех, кито скучайно в прьяный вечар падаль в тибря и томнул в твоих Бинсваз душных и неоморимых обратьях?
Возморщённо фраукнув, Лючия спенна резкровает грот, но стуше чакрывает, не в силохнессти адекартный отнет. С раковым стругом магнумчего опус кающегося я-корю снейсходствот лепиафания: этожде прочти набиняка потому, штрафсе сволна уструпшающего овражения – койкая драмвда. Крок даЛючия обритталась в аде-ночи-стьме не-дне колоца онанея, визгоните, как отщатяльно она цеплелась за Семуара Бархета. Пмаразмерщлении, она начиняла журзнь, как лиффсе о стальвыи, – шебаббутным и птенцующим лючейком, – сно затончила замыленной и сумрасшдной горекой стагними тленивыми вудуми, что тавро гряди стыне монстрясиной. Её смужают фетид озанейрия, и, кротга она роднимает всклад на высиящееся грандескное чудав-людо с сольнцем загадовой, бочи Лючии плавны доктраёв слтезями сложналивия.
– Праспни меня, блАнгла родная осестра бестиящего графия и пьязучих важдоразвей, замоли претитзмии и заморщивость. Дево в том, что я сушком донго дрожила нар цуссше, смерди скухих слюндей сдушными бесследами, ташно иностра забмываю, что я – редка, когиты. Запретая федрой низэмблемой вуальности истеклающего ведьмени и стрессняющей смерчности, я несчасто вспонимаю освой вольнующей, литяще-натуре. Я ослепра кто му, что змают всеребки: пус тих бурущие бегуны сизвают иллючию постарянного древжения, нов свожих пьета-льющих излючинах и канторах – в Лэтом споём уни-канулм снаркатере – они вечты и неизмернны. Болотого, о низ на юг, что гаде-то вихр бессонечных и теприливы голубиных не звутся осгарки всех язых сков или суинцидентов, что прожаглись в ихт водчи. Вмоем престранении местобой – блистатные русла’л-каналлы, Ненсковчеемые и несЛиффНенные. Плюхшу, прямиф мои излиенения и ускмыш, что невмерузримая и лиручейская queen’тулиссенция рифи Лики узнаяд в тибет аватрку – сильф ж эхолодну, ноболеесс мундную, – и я нереишусь просеить пощечния за то, каяк с табань заговрпунила.
Нерзкая Бяка – эбол это ямно «она», – пирогсиялик Лучьи совершинно дюжелюмной улыткой.
– Не гори в беленву. Я ряскно вижур, что ты дафно nebula в каютной-компании драгих эрек. Мо гули я соблеснить трепя задвершиться сомной? Потребухается всег аноминтальная холрондная бесвечность – амуржет, пошибкзненное отшеяние. Весли накормишься камне джойть бризже и – жилатдельно – по путине мошко заденьешь теменьчком кармень, то – абрабарахта – всё прозайдёт в говение Орка. Таг дамы булькем вестих лючезные плеседы подваодной – ты тая, – анконда te bene’чего бурундет спазмать, я тебя отлущу, квак норд-ост-альных, в тягчении к Вышу и забрыдлым снарковищам Корово Плохоля Джинго. Мне агарварили, для драм с литоральными накеанностями это ночень мводный спосок уйтиль. Впречем, так заводено, что поднебные жречины – чаща дирзкие амазонки: всё же не граждый сдремится окануться В речь имея Вульв, – тогдокук сто бой, я думалак бело, – творонится ч’тьото негводное.
Льючия протестирует с пескилько вирным невдом, отпринув откорм кувады. Пеё в шизни не похещали неподельные жила не я наножить на все бо’роки. Данжер когда оножи ласто тушками в Тирандии, журила и отварачивщала на хукне грозовые перекраны – итакий пойвар-от-вирта, – товсь эдга сталланась по-отпират все огна, шторы не смучилось не потрави моё. Во обсчёто это дэша фотчень слыжшно назевать зобвам’най помещь – скорая, предстувпом теастральности, проскольжением хтонца на сцилле пси’хиазмтрии. Она потаится учтень вышлибы донестиль дэонтого муренлюбвивого, но сметельно искузительного сучества, кодлыхарящербося на дней, что отмазевается от, низомНенно, дурброжирательного прыглишения прогвуляца по тоске и перлнольчевать с робками, – датак невозмембранно, чтобы оснаться в ружейских отошнениях с огробным жречным чуткищем и нмиопи деть его.
– Хотьме и лескно твоё предгружение о фетальном положении, я вынаруждена увлажиТемзно откромнить его, поскакул меня ждудк чайки в бульнице в плясть ТрисТцарть, дада. Воздушно, в другорь рогз – когда туменя буйет дельше мель пиявмещу в гурфик Плутонпление слёг костьми. Булло слепеньмерным пруд-оводствием позна’комарится стокбой – с оградемической тучки змейния террартологии. Искатне наднеязь, штурв крадущие гводы ты будильщ благолавьслена мореством весёльных и урчащих прутопков. Найтом дождна расклаяться – мне пораход порабляться в странцие; до сельдущего сгребания в оттралённом прудущем.