Русские барышники развращали гостей. Типичным их представителем был некий Филипп: «высокий, широкоплечий, толстый крестьянин с большим, грязным, поросшим черной щетиной, небритым лицом, густыми усами, поникло свисавшими на толстые вялые губы», — «сводник для монахов, зазывала у торговцев святынями, контрабандист, безнравственный человек и торговец религиозными предметами». Некоторые священники проводили свои дни в Иерусалиме в «пьянстве и религиозной истерии», а кроме того, непрерывно обмывали тела умерших — в Иерусалиме умирало много русских. Вдобавок в этой гремучей среде социалистические пропагандисты агитировали русских крестьян, призывая их к революции.
Грэм стал свидетелем того, как в Вербное воскресенье, когда турецкие солдаты пытались сдержать толпу арабов-христиан, валивших из церкви Гроба, «истерически хохоча и пронзительно крича в религиозном неистовстве», на них внезапно набросились турки в красных фесках и арабы-мусульмане в тюрбанах. «С громким гиканьем, прокладывая себе дорогу ударами и тумаками, они пробились к человеку, несшему оливковую ветвь, вырвали ее у него, разодрали на куски и умчались. Какая-то девушка-американка щелкнула своим „Кодаком“. Христиане-арабы поклялись отомстить». Потом русские ожидали Второго пришествия «Победителя смерти» у Золотых ворот. Но кульминационным моментом было, как всегда, схождение Благодатного огня: когда пламя вспыхнуло, «охваченные восторгом люди начали прятать связки горящих свечей себе за пазуху и кричать в порыве исступленной радости. Они распевали так, будто находились под воздействием какого-то необыкновенного наркотика, постоянно восклицая: „Господи, помилуй! Христос воскресе!“ Но их стихийное перемещение сдерживалось плетьми и прикладами винтовок».
Впоследствии Грэм вспоминал, как в ту ночь его товарищи по паломничеству, «воодушевленные и дрожащие от лихорадочного возбуждения, как дети», наполняли свои сумы иерусалимской землей, водой из Иордана, пальмовыми листьями, погребальными пеленами, «и мы снова и снова лобызали друг друга!» «Что за объятия и лобызания были той ночью: чмоканье горячих губ, сплетение бород и усов! Начался день шумного празднества. Обилие выпитого вина, коньяка и арака, крепкой анисовой водки, ужаснуло бы многих англичан. А пляски пьяных показались бы довольно чуждыми и Иисусу!»
В тот год христианская Пасха совпала с иудейским Песахом и мусульманским праздником Наби Муса. И в то время как Распутин радел за нравственность своих православных сестер, которых рьяно развращал соблазнительными посулами Вазиф, некий английский аристократ спровоцировал бунты и беспорядки, ставшие темами газетных передовиц во всем мире.
29-летний аристократ Монтегю «Монти» Паркер с пышными усами и остроконечной бородкой в стиле Эдуарда VII, с большими запросами и тощим кошельком, был беспринципным мошенником, искавшим легкого пути обогащения или, на худой конец, того, кто мог бы оплачивать его пристрастие к роскоши. В 1908 году этот воспитанник Итона и сын министра в кабинете Уильяма Гладстона, младший брат графа Морли, отставной офицер Гренадерского полка и ветеран Бурской войны познакомился с неким таинственным финским мистиком, который убедил Монти, что вместе они смогут отыскать в Иерусалиме самое драгоценное в истории мира сокровище.
Этого финна звали доктор Вальтер Ювелиус — учитель, поэт и спирит, любивший рядиться в библейские одежды и расшифровывать «библейские коды». Потратив годы на изучение Книги пророка Иезекииля и вдохновленный спиритическими сеансами с неким ясновидящим шведом, Ювелиус уверовал, что разгадал то, что он называл «шифром Иезекииля». Из него следовало, что в 586 году до н. э., когда Навуходоносор уже готов был разрушить Иерусалим, евреи спрятали Ковчег Завета в туннеле к югу от Храмовой горы. Но Ювелиусу был необходим напарник — предприимчивый человек действия, который мог бы помочь ему собрать средства, необходимые для поисков Ковчега. А кто лучше подходил на эту роль, как не слегка бестолковый, но энергичный английский аристократ с прекрасными связями в эдвардианском Лондоне?
Ювелиус показал свое тайное откровение Паркеру, который взволнованно прочитал следующие вдохновляющие строки:
«Теперь я убежден, что эмпирическим путем пришел к чрезвычайно оригинальному выводу: входом в храмовый архив является Акелдама, а сам храмовый архив лежит в неприкосновенности в потайном месте. И нет ничего проще, как достать архив Храма из его древнего тайника, в котором он находится уже 2,5 тыс. лет. Существование шифра доказывает, что храмовый архив остается нетронутым».
Монти Паркера убедила теория чудака-мистика, хотя едва ли она была более правдоподобна, чем сюжет «Кода да Винчи». Но в те годы, когда даже кайзер посещал спиритические сеансы и очень многие люди верили в закодированные тайные знания евреев, Ювелиусу не составляло труда вербовать сторонников. Один из его адептов писал финну: «Иудеи — народ весьма скрытный. Так что вполне вероятно, что они очень тщательно скрыли Ковчег».
По инициативе Паркера документ Ювелиуса был переведен с финского на английский и издан глянцевой брошюрой. После чего Паркер рассказал своим друзьям, таким же аристократам и армейским фиглярам с большими долгами и дурной репутацией, о представившейся ему удивительной возможности разбогатеть: этот тайник наверняка потянет миллионов на 200 долларов! Паркер оказался бойким агентом по продажам и вскоре привлек инвесторов больше, чем даже было нужно. Английские, русские и шведские аристократы забросали его деньгами. Не отставали от них и богатые американцы — такие, как Консуэло Вандербильд, в замужестве герцогиня Мальборо. Синдикату Паркера необходим был свободный доступ на Храмовую гору и в Город Давида, который, по его глубокому убеждению, можно было легко получить «посредством хорошего бакшиша». Весной 1909 года Паркер, Ювелиус и их охранник-посредник — шведский капитан Гоффенсталь — посетили святые места в Иерусалиме, а затем отплыли в Стамбул, где Монти сумел подкупить многих высокопоставленных чиновников младотурецкого режима, начиная от великого визиря, предложив им авансом 50 % стоимости сокровищ, и заключил контракт, заверенный подписями достопочтенного Джавид-бея, министра финансов, и почтенного Монтегю Паркера, Лондон.
Блистательная Порта посоветовала Паркеру нанять в качестве посредника некоего армянина по имени Макасадар и послала двух своих уполномоченных контролировать раскопки. В августе 1909 года капитан Гоффенсталь забрал «шифр» у Ювелиуса и отправился на встречу с Паркером и его друзьями в Иерусалим, где они сделали своей штаб-квартирой кайзеровский комплекс «Августа Виктория» на Масличной горе, а номера сняли в лучшем отеле города «Фаст». Монти с друзьями вели себя, как компания бесшабашных юнцов, устраивая «беспутные пирушки» и состязания в стрельбе по апельсинам. «Однажды утром мы услышали странный шум, — вспоминала американская колонистка Берта Спаффорд, — и, выглянув в окна, увидели почтенных археологов, изображавших из себя погонщиков ослов: они бежали рядом с ослами и издавали крики, какие обычно издают арабские мальчишки-погонщики, а те, в свою очередь, восседали верхом вместо англичан». Команда Паркера подкупила многих сильных мира сего в Иерусалиме, умаслила взяткой губернатора Азми-пашу, наняла целое войско рабочих, проводников, слуг и охранников и приступила к раскопкам на холме Офель. Этот холм был и остается отправной точкой археологов в поисках древнейшего Иерусалима: там в 1867 году начал раскопки Чарльз Уоррен. Позднее американские археологи Фредерик Блисс и Арчибальд Дики обнаружили там и другие туннели: это в конце концов и позволило предположить, что именно в том месте и находился Город Давида. Ювелиус спиритически руководил Паркером из Европы, а непосредственно в Святой земле его направлял еще один участник экспедиции — ирландский «чтец мыслей» Ли. И даже не найдя ничего, Паркер не терял веру в Ювелиуса.
Иерусалимские евреи, которых поддерживал барон Эдмон Ротшильд (сам финансировавший раскопки в поисках Ковчега Завета), считали, что Паркер оскверняет священную для евреев землю. Раздражены были и мусульмане, но получившие бакшиш турецкие чиновники держали их в узде. Чтобы успокоить подозрительность горожан, Паркер нанял надзирать за своими раскопками ученого-археолога отца Венсана из французской Библейской археологической школы, который и в самом деле нашел немало свидетельств того, что на этом месте существовало очень древнее поселение. Отец Венсан не особенно вникал в истинную цель раскопок.
Из-за начавшихся в конце 1909 года дождей раскопки были приостановлены. В 1910 году Паркер снова приплыл в Яффо на яхте Кларенса Уилсона «Водяная лилия» и возобновил раскопки. Арабские рабочие бастовали несколько раз. И когда суды пригрозили Паркеру поддержать арабов, Монти со своими партнерами решил, что удержать в благоговейном трепете местных жителей поможет традиционное британское военное шоу: зрелищная церемония выноса знамени. Было решено противостоять мэру (покровителю лютниста Вазифа) «при полном параде». Капитан Дафф в шлеме, кирасе и белых перчатках и крагах, какие носят английские гвардейцы, Монти Паркер в красном мундире и меховом кивере были, по свидетельству майора Фоли, «просто великолепны. Мы произвели сенсацию!»
Забастовщики притихли, и участники этого фарс-парада проследовали с триумфом по Старому городу. Впереди, вспоминал Фоли, «следовали турецкие уланы, за ними — мэр и комендант, несколько святых мужей, затем Дафф, Паркер, я, Уилсон, Макасадар, и замыкали шествие турецкие жандармы». Внезапно мула, на котором сидел Дафф, понесло; он устремился к базарным рядам, капитан пытался удержаться, но в конце концов мул влетел в одну из лавок и сбросил хозяина на кучу арахиса — к вящему веселью его дружков. «Старый еврей-хозяин лавки, — рассказывал потом Фоли, — решил, что наступил конец света, и запричитал на идише».
Спектакль — а вероятнее, «хороший бакшиш» — подействовал. Паркер педантично отсылал своему синдикату, получившему название FJMPW (по инициалам некоторых его членов), секретные донесения и аккуратные отчеты о взятках. В первый его визит на «бакшиш» было потрачено 1900 фунтов стерлингов; в первый год раскопок — 3400, а по их возобновлении в 1910 году Паркер извел на «выплаты иерусалимским чиновникам» 5667 фунтов. Мэр города Хусейн Хусейни получал от него 100 фунтов стерлингов ежемесячно. Такие щедрые взятки были, безусловно, настоящим благословлением для иерусалимской знати. Но Паркер сознавал, что члены младотурецкого правительства постоянно меняются, а Иерусалим — это чрезвычайно чувствительное место. «Действовать приходится с предельной осторожностью. Малейший промах может привести к серьезным осложнениям!» — сообщал он синдикату. И все же Паркер не понимал до конца, что играет с огнем. Весной 1911 года, в очередной раз возобновив раскопки, он заплатил даже больше обычного, но на этот раз зашел слишком далеко: Паркер решил посягнуть на Храмовую гору, подкупив шейха Халиля аль-Ансари, наследного смотрителя Харам аш-Шариф, и его брата.