[310]. И временами его еврейство пытаются представить как нечто искусственное и даже противоречащее духу Иерусалима. Но это явное искажение и прошлого, и будущего города.
История Иерусалима — это хроника переселенцев, колонизаторов и паломников, в том числе и арабов, и евреев, и представителей многих иных народов, в городе, который много раз и разрастался, и ужимался. На протяжении более чем тысячелетнего исламского правления Иерусалим неоднократно колонизовали мусульманские поселенцы, ученые, суфии, а также паломники: арабы, турки, индусы, суданцы, иранцы, курды, иракцы и жители Магриба, а также христиане: армяне, сербы, грузины, русские — не так уж сильно отличающиеся от евреев-сефардов и российских евреев, поселившихся здесь позднее и по схожим причинам. Именно эта особенность убедила Лоуренса Аравийского в том, что Иерусалим был в большей степени левантийским городом, нежели арабским, и именно это сильнее всего сказывалось на его облике и атмосфере.
Часто забывают, что все районы Иерусалима за пределами стен — это новые поселения, основанные и построенные между 1860 и 1948 годами и арабами, и евреями, и европейцами. Арабские районы, такие как Шейх-Джаррах, не более древние, чем еврейские кварталы, и имеют законное право на существование не в большей и не в меньшей степени, чем последние.
И мусульманские, и еврейские исторические притязания правомерны. Евреи населяли этот город и молились в нем на протяжении трех тысяч лет, и они имеют такое же право жить в нем и селиться вокруг него, как и арабы. Но время от времени случается, что даже самые безобидные акции восстановления еврейского облика города объявляются нелегитимными: в 2010 году, когда израильтяне наконец освятили восстановленную синагогу Хурва в Еврейском квартале, разрушенную иорданцами в 1948-м, это вызвало критику в европейских средствах массовой информации и локальные беспорядки в Восточном Иерусалиме.
Но совсем другое дело, когда иерусалимские арабы принудительно выселяются с обжитых мест, подвергаются давлению, а то и откровенной травле, когда их собственность экспроприируется под весьма сомнительными юридическими предлогами — и все это с одной целью: освободить место для все новых еврейских поселений, строительство которых поддерживает вся мощь государства и городских властей, не говоря уже о яростной решимости самих поселенцев, убежденных в том, что они осуществляют предписанную Господом миссию. Агрессивное строительство поселений, постепенная колонизация соседних арабских районов, саботирование любых мирных соглашений по разделу города и систематическое пренебрежение строительством социальной инфраструктуры и жилья в арабских зонах приводят к тому, что даже самые невинные еврейские проекты изначально встречаются в штыки.
У Израиля есть два пути развития: либо «иерусалимский» путь — то есть строительство религиозно-националистического государства, — либо либеральный, прозападный Тель-Авив. Существует опасность, что националистический проект в Иерусалиме, одержимость поселенцев на Западном берегу так сильно исказят интересы самого Израиля, что в конечном итоге причинят еврейскому Иерусалиму больше вреда, чем пользы. Хотя волны общественного мнения набегают и откатываются, Израиль имеет ровно такое же право на безопасность и процветание, как любая другая страна мира — вот только Иерусалим это вовсе не «любая другая» столица. «Сегодня, впервые в истории, иудеи, христиане и мусульмане — все могут свободно молиться в своих храмах», — говорил писатель Эли Визель в открытом письме президенту США Бараку Обаме в 2010 году, и в условиях израильской демократии это по большей части правда.
Безусловно, евреи впервые с 70 года получили возможность свободно молиться в Иерусалиме. В период христианского правления им было запрещено даже приближаться к городу. В течение исламских столетий христиане и евреи пользовались покровительством в качестве зимми, однако то и дело подвергались притеснениям и репрессиям. Евреям, которые не могли рассчитывать на защиту европейских государств, коей пользовались в Иерусалиме христиане, часто приходилось плохо — хотя и не настолько плохо, как в худшие времена в христианской Европе. Еврея могли убить за одно только то, что он посмел приблизиться к мусульманской или христианской святыне, зато любой еврей мог проехать на ослике по узкому переулочку вдоль Стены — пусть для этого технически и требовалось наличие специального разрешения. Даже в ХХ веке доступ евреев к Стене был серьезно ограничен британскими властями и в конце концов совершенно запрещен иорданцами. Однако из-за того, что израильтяне называют «новой ситуацией», свобода вероисповедания, о которой писал Визель, не всегда существует для палестинских арабов, желающих помолиться в храме Гроба Господня или в мечети аль-Акса: «стена безопасности» перекрыла свободный доступ в Иерусалим, и им приходится сталкиваться с множеством бюрократических препон.
В те дни, когда открытый конфликт стихает, иудеи, мусульмане и христиане по древней иерусалимской страусиной традиции прячут головы в песок и притворяются, будто «чужаков» попросту не существует. В сентябре 2008 года еврейский Новый год пришелся на мусульманский Рамадан. В результате на улочках города образовалась «монотеистическая пробка» — иудеи и арабы шли молиться к Хараму и к Стене. Но «было бы неверно трактовать это как напряженные столкновения, ведь по сути никаких столкновений не было, — писал Этан Броннер в The New York Times. — Они не обменялись ни словом; они старались не замечать друг друга. Словно параллельные вселенные, где у каждого места есть два разных имени и события, которые каждый из них считает своими, тянулись в ночи эти людские потоки».
По меркам Иерусалима этот страусиный самообман — признак нормальности, тем более что никогда прежде город не имел такого значения для всего мира. Сегодня Иерусалим — командный пункт ближневосточного театра военных действий, поле битвы западного секуляризма с исламским фундаментализмом, не говоря уже о постоянных распрях между израильтянами и палестинцами. Ньюйоркцы, лондонцы и парижане живут в атеистическом, секулярном мире, в котором над организованной религией и ее последователями в лучшем случае мягко иронизируют. Тем не менее число фундаменталистов и милленаристов во всех трех авраамических религиях — христианской, иудейской и мусульманской — постоянно возрастает.
Американские евангелисты продолжают взирать на Иерусалим в ожидании Последних дней, а американские администрации рассматривают мирный Иерусалим как ключ к спокойствию на всем Ближнем Востоке и стратегически важный объект для поддержания отношений со своими арабскими союзниками. Между тем тот факт, что священный Аль-Кудс находится под контролем Израиля, делает его еще более вожделенным для мусульман: на ежегодном Дне Иерусалима в Иране, учрежденном в 1979 году аятоллой Хомейни, город предстает чем-то большим, чем исламская святыня и палестинская столица. Тегеран претендует на гегемонию в регионе, и эти претензии подкрепляются разработкой ядерного оружия и холодной войной с Америкой, а Иерусалим оказывается удобным поводом объединить иранских шиитов с арабскими суннитами, скептически относящимся к амбициям Иранской Республики. И для шиитской «Хезболлы» в Ливане, и для суннитского ХАМАС в секторе Газа город сегодня служит фетишем антисионизма, антиамериканизма и иранского лидерства. «Оккупационный режим в Иерусалиме, — заявлял президент Ирана Махмуд Ахмадинежад, — должен исчезнуть со страниц истории». Сам Ахмадинежад — это мусульманский милленарист, верящий в то, что неизбежное явление «праведного, совершенного Аль-Махди Избранного», «сокрытого» двенадцатого имама, принесет освобождение Иерусалиму — месту свершения того, что в Коране зовется «Часом».
Этот эсхатологически-политический накал помещает Иерусалим XXI века, избранный город трех религий, на перекрестье всех конфликтов, убеждений и предвидений. Апокалиптическая роль Иерусалима, возможно, и преувеличена, но этот уникальный сплав силы, веры и моды, находящийся под неусыпным наблюдением репортеров круглосуточных теленовостей, ощутимо давит на камни вселенского города, снова в определенном смысле ставшего центром мира.
«Иерусалим — это спичечный коробок, который может вспыхнуть в любой момент, — предостерегал в 2010 году иорданский король Абдалла II, праправнук Абдаллы I ибн Хусейна. — Все дороги в нашей части мира, все конфликты ведут в Иерусалим». В этом — причина того, что американские президенты видят необходимость примирения обеих сторон в самые неблагоприятные моменты. Партия мира в израильской демократии сейчас в тени, в недолговечных правительствах Израиля доминируют всесильные религиозно-националистические партии, в то время как раздробленные палестинские фракции пытаются пересмотреть и согласовать свои очень разные программы — будь то секулярный ФАТХ или исламистский ХАМАС — и сформировать единое палестинское правительство. Если уровень жизни на Западном берегу, которым управляет ФАТХ, постепенно растет, то ХАМАС, правящий в секторе Газа и остающийся самой деятельной палестинской организацией, по-прежнему привержен идее уничтожения Израиля. Он охотно использует смертников и периодически обстреливает ракетами Южный Израиль, провоцируя ответные израильские операции в секторе. Европейцы и американцы считают ХАМАС террористической организацией. В какой-то момент, будем надеяться, в результате свободных выборов появится демократическое правительство Палестины, хотя и неясно, смогут ли обе фракции работать вместе, чтобы обеспечить стабильный контакт с Израилем, и сможет ли вообще ХАМАС стать заслуживающим доверия партнером. В какой-то момент переговоров ХАМАС придется отвергнуть насилие и официально признать государство Израиль. Кроме того, на Иерусалим, как это было всегда на протяжении его истории, будут оказывать влияние бурные события, происходящие в Египте, Сирии и других странах с начала Арабской весны в 2011 году.