В 1064 году богатый караван в составе семи тысяч немецких и голландских пилигримов во главе с Арнольдом, епископом Бамбергским, был атакован кочевниками-бедуинами почти у самых стен города. Некоторые паломники в попытке спрятать свое золото от разбойников проглотили его. Догадавшиеся об этом бандиты безжалостно вспороли животы несчастным. Убито было пять тысяч человек. Святой город был во власти мусульман уже целых четыре столетия, но подобные происшествия лишний раз подтверждали, что церковь Гроба Господня и иерусалимские христиане постоянно находятся в опасности.
В 1071 году Алп-Арслан (тюрк. «храбрый лев»), новый завоеватель-тюрок, пришедший с Востока, в битве при Манцикерте разгромил и взял в плен византийского императора Романа IV Диогена[138]. Алп-Арслан был ханом турок-сельджуков — тюркоязычных кочевников, подчинивших себе ослабевший Багдадский халифат. Храбрый Лев принял новый титул — султан, «верховный правитель». Создав империю, простиравшуюся от Кашгара до Малой Азии, он повелел своему военачальнику Атсызу ибн-Абааку аль-Хваразми скакать на юг — к трепетавшему от ужаса Иерусалиму.
Иерусалимские евреи, обласканные при Фатимидах, бежали во главе со своим гаоном из Иерусалима в Тир — оплот Фатимидов. Атсыз встал лагерем под новыми иерусалимскими стенами и, как благочестивый мусульманин-суннит, заявил, что не причинит вреда Иерусалиму. «Это святилище Бога, — сказал он. — Я не буду брать его приступом». Он действительно не штурмовал город, а взял его измором: в июне 1073 года оголодавший Иерусалим сдался. Затем победитель направился на юг, в Египет. Но там Атсыз потерпел поражение. Известие об этом побудило Иерусалим взбунтоваться. Они осадили тюрков (и гарем Атсыза) в Башне Давида.
Атсыз вернулся; когда он уже готовился к приступу, кому-то из его наложниц удалось выскользнуть из крепости и открыть городские ворота. Орда среднеазиатских кочевников перебила три тысячи мусульман, резали даже тех, кто пытался найти убежище в мечетях. Пощадили только тех, кто укрылся на Храмовой горе. «Они грабили, и убивали, и насиловали, и расхищали склады и лавки; это были дикие и жестокие воины в подпоясанных разноцветных одеяниях с черно-красными шлемами на головах, с луками и копьями и полными колчанами», — так описывал их один еврейский поэт, видевший войско Атсыза в Египте.
Атсыз и его воины разграбили Иерусалим: «Они сожгли зерно, срубили деревья и вытоптали виноградники, разорили могилы и выбросили из них кости. Они не похожи на людей, они больше походят на зверей и похотливых распутников; они совокупляются с мужами, отрезают им уши и носы и срывают одежды, оставляя их нагими».
Империя Храброго Льва вскоре распалась — члены его семейства и военачальники не преминули отхватить себе по уделу. Атсыз был убит, и Иерусалим попал в лапы другого тюркского военачальника — Артыка бин Аксаба. По прибытии в город он выпустил стрелу в купол Гроба Господня, дабы показать иерусалимлянам, кто теперь здесь хозяин. Тем не менее, на поверку Артык оказался достаточно терпимым правителем и даже назначил наместником христианина-якобита, а также предложил вернуться в Иерусалим суннитским ученым[139].
Сыновья Артыка, Сукман и Иль-Гази, унаследовали город. В 1093 году «кто-то поднял восстание против наместника, — записал испанский ученый Ибн аль-Араби, — и закрепился в Башне Давида. Наместник повелел своим лучникам убить его». Воины вели бой на улицах, но «это никого не волновало. Не закрылся ни один рынок, ни один аскет не покинул своего места в мечети аль-Акса; и ни один диспут не был прерван».
Тем не менее этот нескончаемый хаос — кровавые чудачества Хакима, поражение византийского императора, захват Иерусалима сельджуками и избиение паломников — встревожил христианский мир: пилигримаж в Святую Землю явно был под угрозой.
В 1098 году египетский визирь испытал неподдельное удивление, узнав, что в Святую землю направляется грозное войско христиан Европы. Он предположил, что христиане эти были всего лишь византийскими наемниками, и потому предложил им поделить империю сельджуков: христиане могли бы взять себе Сирию, а он бы оставил себе Палестину. Когда же он осознал, что целью европейцев является собственно Иерусалим, то сам решил осадить город «и за сорок дней, поставив сорок камнеметов», принудил сыновей Артыка бежать в Ирак. Назначив одного из своих военачальников наместником Иерусалима и оставив в городе гарнизон из арабов и суданцев, визирь вернулся в Каир. Переговоры с латинянами затянулись до лета 1099 года — христианские посланники праздновали в храме Гроба Господня Пасху.
Время, выбранное крестоносцами для начала кампании, было удачным: арабы проиграли свою империю сельджукам. Слава халифата Аббасидов давно закатилась. Ближний Восток разделился на маленькие и беспрерывно воюющие между собой княжества, которыми управляли местные князьки, тюркские военачальники и наместники-атабеки. Правда, несмотря на то, что войско христиан уверенно продвигалось на юг, один сельджукский князь предпринял попытку напасть на Иерусалим, но был отбит. Между тем Антиохия сдалась крестоносцам, двигавшимся вниз по побережью. 3 июня 1099 года латиняне захватили Рамлу и приблизились к Иерусалиму. За стенами города укрылись тысячи мусульман и иудеев. Во вторник утром 7 июня западные рыцари достигли гробницы Наби Исмаила (пророка Самуила) в четырех милях от Иерусалима. Проделав длинный путь из Западной Европы они наконец взирали вниз с Монжуа, Горы радости, на город Царя Царей. К ночи они встали лагерем у его стен.
Часть пятая. Крестоносцы
Предпримите путь ко Гробу Святому, исторгните ту землю у нечестивого народа и подчините себе.
Иерусалим — это наша святыня, и мы никогда не откажемся от нее, даже если нам придется биться до последнего.
Святой Град столь же наш, как и ваш, —
но истинно, для нас он даже важнее.
Весь мир населенный —
И град, и селенье —
Слыхал, что с Сиона
Грядет искупленье.
Вещайте широко о славе сих врат!
И Запад с Востоком о них говорят.
Не тем, что высок он,
Прославился град:
Отмечен он Богом
Для благоволенья
И стал он чертогом
Его проявленья.
21. Бойня1099 г.
В засушливых Иудейских горах лето 1099 года было в самом разгаре. Святой город находился под защитой египетских войск, подкрепленных отрядами ополченцев из числа иерусалимских евреев и мусульман. Запасов продовольствия у защитников имелось достаточно, все цистерны были наполнены пресной водой, а колодцы и источники в окрестностях Иерусалима намеренно отравлены. Христиан из Иерусалима изгнали. Жители города — их оставалось не более 30 тысяч — успокаивали себя тем, что на помощь им выступил с войском египетский визирь. Да и вооружены они были лучше неприятеля; у защитников города имелось даже секретное оружие — греческий огонь[141]. Они могли себе позволить с презрением взирать на врагов из-за неприступных крепостных стен.
Войско франков было слишком малочисленным — всего 1200 рыцарей и 12 000 пехотинцев, — чтобы окружить город. В открытом бою легковооруженные арабские и тюркские конники не могли бы устоять против стального кулака неприятельской армии — западных рыцарей на боевых конях, пускай неповоротливых, но закованных в латы. Каждый рыцарь носил шлем, а также панцирь или кольчугу, надетую поверх гамбезона (длинного, до колен, стеганого кафтана), и был вооружен копьем, мечом, булавой и щитом.
Однако большинство европейских лошадей давно пали или были съедены самими оголодавшими хозяевами. В горах окрест Иерусалима прямые конные атаки были невозможны, лошади — бесполезны, а в доспехах было слишком жарко. Изнуренное войско франков вынужденно спешилось, а их вожди погрязли в распрях между собой. Верховного командира у крестоносцев не было. Самым заметным из их лидеров — да и самым богатым — был Раймунд, граф Тулузский. Бесстрашный, но недалекий человек, известный своим упрямством и бестактностью, Раймунд первоначально разбил лагерь к западу от города, напротив Цитадели. Однако через несколько дней он передвинулся южнее, намереваясь штурмовать Сионские ворота.
Слабым местом в обороне Иерусалима всегда была северная сторона: молодой и способный герцог Роберт Фландрский, чей отец совершил в свое время длительное паломничество в Святую землю, встал лагерем напротив ворот, которые ныне зовутся Дамасскими. Герцог Роберт Нормандский, сын Вильгельма Завоевателя — храбрый, но неудачливый воин по прозвищу Куртгёз («короткие штаны»), или попросту Толстоногий, — занял позицию чуть восточнее, у ворот Ирода. Но подлинным символом рыцарства и вдохновителем крестоносного войска был Готфрид, граф Бульонский, — светловолосый герцог Нижней Лотарингии 39 лет от роду, «идеальный образец северного рыцаря», вызывавший всеобщее восхищение своей набожностью и целомудрием (он никогда не был женат). Готфрид расположился со своими воинами у современных Яффских ворот. Между тем 25-летний нормандский рыцарь Танкред де Готвиль, решивший создать для себя на Святой земле отдельное владение, отправился на штурм Вифлеема. Вернувшись, он присоединился к войску Готфрида в северо-восточном углу города.