Жизнерадостный и веселый принц обожал возиться с другими мальчишками, и как раз во время одной из таких игр наставник распознал у наследника признаки ужасной болезни: «Случилось однажды, что благородные дети, окружавшие его, играли друг с другом и, что водится между шалунами, царапали в шутку ногтями по рукам, он один переносил все терпеливо, как будто не испытывал боли, хотя они его не щадили, между тем как другие криком выражали свою боль. Когда это повторялось и было доведено до меня, я сначала подумал, что это происходит не от его нечувствительности, а от терпеливости; но, призвав его к себе, чтобы убедиться в том лично, я открыл, что вся его правая рука действительно потеряла чувство, так что он нисколько не замечал, если ее щипали или кусали… Я дал знать отцу, который обратился за советом к врачам; но перевязки, втирания и лекарства нисколько не помогли. Это зло, как обнаружилось после в течение его жизни, было началом неизлечимой болезни, о которой мы не можем и говорить без слез».
Любимый воспитанник Вильгельма заболел проказой[166]. При этом ему предстояло стать монархом приведенного в полную боевую готовность воинского королевства. 15 мая 1174 года умер могущественный властитель Сирии и Египта, организатор нового джихада Нур ад-Дин, которому отдавал должное даже Вильгельм, называвший его «справедливым и набожным правителем».
Желая использовать эту смерть себе на пользу, король Амори выдвинулся с войском на север, однако в пути подхватил дизентерию. Королю было всего 28 лет, но пока арабские и франкские врачи дискутировали о способах и средствах лечения, он умер в Иерусалиме. Это случилось 11 июля. Новый король Балдуин IV благодаря Вильгельму Тирскому достиг уже больших успехов в своем образовании, однако ему приходилось постоянно проходить множество лечебных процедур — кровопускания, втирания «мазей сарацинских», клизмы. За здоровьем короля следил арабский врач Абу Сулейман Дауд, чей брат обучил Балдуина управлять конем одной рукой.
Трудно найти пример бóльшего мужества, благородства и величия духа, чем являл собой этот обреченный юный король, с любовью опекаемый преданным наставником. Проказа, пишет Вильгельм Тирский, «распространялась с каждым днем и поражала его конечности и лицо столь сильно, что приближенные не могли смотреть на него без глубокого сострадания». Балдуин воспитывался в разлуке с матерью. Теперь же легкомысленная Агнесса вернулась, чтобы поддержать сына. Она всегда сопровождала его во всех кампаниях, однако необдуманно поручила опеку над молодым королем самоуверенному сенешалю Милю де Планси, а когда тот погиб от руки наемного убийцы в Акре, иерусалимская политика окончательно стала напоминать разборки внутри мафиозной семьи, находящейся в глубоком упадке.
Двоюродный брат короля Раймунд III, граф Триполи настоял, чтобы именно его назначили новым регентом. Он восстановил порядок в королевстве и сделал своим главным министром королевского наставника Вильгельма Тирского. Но вечный кошмар Иерусалима вдруг стал явью: могущественный повелитель Каира Саладин захватил Дамаск и медленно, но верно прибрал к своим рукам Сирию, Египет, Йемен и большую часть Ирака. Теперь мощный султанат Саладина окружал Иерусалим со всех сторон. Раймунд Триполитанский, один из тех левантийских князьков, что говорили по-арабски, попытался выиграть время, заключив перемирие с Саладином. Но и Саладин тоже выиграл время.
Балдуин показал характер, выступив с походом на Сирию и Ливан, но когда ему становилось хуже, его вельможи устраивали ссоры между собой прямо у одра больного. Магистр тамплиеров все более откровенно демонстрировал непослушание, а госпитальеры вели свою собственную войну против патриарха и даже устроили однажды перестрелку из луков непосредственно в храме Гроба Господня. Между тем в Святую землю прибыл новый герой — ветеран Второго крестового похода рыцарь Рено де Шатийон, сеньор Карака и Заиорданья, головорез без совести и чести, агрессивно самоуверенный, чванливый и безрассудный.
Саладин начал нащупывать слабые места в обороне королевства: он напал на Аскалон, а затем направился в сторону Иерусалима, жители которого в панике укрылись в Башне Давида. Аскалон уже почти пал, когда в конце ноября 1177 года прокаженный король и Рено де Шатийон во главе нескольких сотен рыцарей атаковали 26-тысячное войско Саладина при Монжизаре, к северо-западу от Иерусалима. Вдохновленный присутствием Животворящего Креста и известием о том, что на поле битвы явился св. Георгий, Балдуин одержал славную победу.
Балдуин вернулся в Иерусалим с триумфом, тогда как Саладин едва избежал плена, ускакав с поля битвы на верблюде. Однако он все еще оставался владыкой Египта и Сирии и в скором времени собрал новую армию.
В 1179 году во время очередного вторжения Саладина Балдуин попал в засаду, его коня поразила арбалетная стрела, и король спасся только благодаря мужеству старого коннетабля королевства, пожертвовавшего жизнью ради юноши. Оправившись со свойственной ему решительностью после столь тяжелого удара, Балдуин вновь повел войско на Саладина. Недалеко от реки Литании он был выбит из седла и подняться сам уже не смог: паралич, следствие проказы, неумолимо прогрессировал. Один из рыцарей вынес его с поля битвы, взвалив себе на спину. Молодой король был обречен на одиночество: он не мог жениться, поскольку в те времена считалось, что проказа передается в том числе и половым путем, а теперь он не мог и вести в бой собственных рыцарей. В письме к французскому королю Людовику VII он рассказывает о собственных страданиях и о том, что Иерусалиму необходим новый сильный монарх: «Непослушные конечности — слабое подспорье тому, кто вершит управление. О, если бы я только мог излечиться от проказы, как Нееман! Увы, нет подле меня Елисея[167], который подсказал бы мне путь к выздоровлению. Негоже, чтобы столь слабые руки держали бразды правления в годину, когда Граду Святому грозят воинственные арабы». Чем больше слабел король, тем более ожесточенной становилась борьба за власть. Закат его жизни был омрачен политическим и нравственным разложением королевства. Когда граф Раймунд Триполитанский и принц Боэмунд Антиохийский двинулись во главе конного отряда к Иерусалиму, король заподозрил здесь попытку переворота и, чтобы вновь получить передышку, заключил с Саладином очередное перемирие.
Когда умер патриарх, королева-мать Агнесса обошла Вильгельма Тирского и назначила патриархом Ираклия Кесарийского — по слухам, своего любовника. Облаченный в бесценные шелка, весь в блистающих драгоценностях, благоухающий дорогими ароматами, этот церковный жиголо имел и еще одну любовницу — Пачию де Ривери, жену некоего торговца тканями из Наблуса. Теперь Пачия переехала в Иерусалим и даже родила патриарху дочь; иерусалимляне прозвали ее Мадам Патриархиня.
Кончина короля была уже близка. И Агнесса задумалась о наследнике.
Агнесса устроила брак между сестрой умирающего короля, наследницей престола Сибиллой, и Ги де Лузиньяном — привлекательным 27-летним братом последнего любовника королевы-матери, коннетабля королевства. Сама принцесса Сибилла, молодая вдова, имевшая сына от первого брака, оказалась единственной, кто был доволен этим союзом. Большинство же баронов находили ее нового супруга недостаточно высокородным и недостаточно опытным, чтобы справиться с кризисом, угрожавшим самому существованию Иерусалимского королевства. На самом деле Ги де Лузиньян, граф Яффский и Аскалонский, был вполне благородным бароном из Пуату, но вот опыта и авторитета ему действительно не хватало. Он еще больше разделил королевство, отчаянно нуждавшееся в единстве и консолидации.
Тем временем Рено Каракский нарушил перемирие с мусульманами, напав на караван паломников, следующих в Мекку. Среди всех обязанностей мусульманского правителя не было более священной, чем защита хаджа, и Саладин пришел в ярость. Рено же снарядил флот, спустился на юг по Красному морю и высадился на побережье Хиджаза совсем недалеко от Мекки и Медины. Перенести войну глубоко в тыл врага — это была весьма эффектная, но и опасная игра. Рено потерпел поражение на суше и на море, и Саладин приказал публично перерезать горло пленным франкским морякам у стен Мекки. А затем собрал новое войско со всех концов своей постоянно расширяющейся империи. Что же до Рено, то Саладин поклялся, по его собственным словам, «пролить кровь тирана Карака».
Балдуин, «больные конечности которого все сильнее повреждались, и руки, и ноги его уже совсем перестали слушаться», слег в лихорадке; регентом он назначил Ги де Лузиньяна.
Возвышение Ги было стремительным, но триумф его недолгим: в сентябре 1183 года Саладин вторгся в Галилею. У источника Сефории Ги собрал войско из 1,3 тыс. рыцарей и 15 тыс. пехотинцев, но в результате то ли испугался и не захотел, то ли по какой-то причине не смог атаковать Саладина. Тот отступил и двинулся к крепости Карак за Иорданом. Балдуин приказал зажечь на Башне Давида сигнальный огонь, чтобы дать знать защитникам Карака о том, что к ним спешит помощь. До конца дней своих не утративший мужества, прокаженный король — на носилках, слепой, полумертвый, но сохраняющий силу духа — повел войско спасать Карак.
По возвращении он отправил в отставку Ги де Лузиньяна и назначил регентом Раймунда, а своего восьмилетнего племянника, сына Сибиллы, объявил королем под именем Балдуина V. После коронации самый рослый из придворных — Балиан, барон Ибелинский, отнес мальчика на плечах из храма Гроба Господня на Храмовую гору. 16 марта 1185 года Балдуин IV умер в возрасте 23 лет. Но и король-мальчик Балдуин V процарствовал всего год и был похоронен в богато орнаментированном саркофаге, на котором изображен Христос с ангелами в окружении листьев акан