Наполеон благополучно высадился в Египте, которым все еще управляла смешанная хунта мамлюков и османских офицеров. Он быстро разгромил их войско в Битве у пирамид. Однако английский адмирал Горацио Нельсон тем временем уничтожил французскую флотилию в Абукирском заливе. Пусть Бонапарт и завоевал Египет, но Нельсон запер его армию на Востоке, воодушевив османов на сопротивление французам в Сирии. Чтобы сохранить Египет, Наполеону нужно было совершить бросок на север и укрепить свои сирийские позиции.
В феврале 1799 года Бонапарт вторгся в Палестину с 13 тыс. солдат и 800 верблюдами. 2 марта при продвижении к Яффо его кавалерия под командованием генерала Дамá предприняла разведку боем; еще три мили — и она оказалась бы в Иерусалиме. Генерал Бонапарт уже грезил завоеванием Святой земли, извещая Директорию в Париже: «К тому времени, как вы прочитаете это письмо, я, возможно, уже буду стоять на руинах Соломонова Храма».
Часть восьмая. Империя
Как бы я хотел побывать в Иерусалиме.
Театр самых незабываемых и важных событий, когда-либо вписанных в анналы мировой истории.
Более чистого, яркого и безоблачного неба, чем небо над горделивыми высотами Сиона, не увидеть нигде более в мире. Но даже если путешественник сможет забыть, что ступает по могиле народа, взрастившего его религию, нет другого города, который он захотел бы покинуть скорее.
Да, я еврей, и когда предки моего достоуважаемого оппонента были дикарями на никому не известном острове, мои предки были священниками в Храме Соломона.
Посмотрите, что сделано здесь во имя религии!
34. Наполеон в святой земле1799–1806 гг.
Никто не стоял на пути Наполеона к Иерусалиму, если не считать Ахмед-паши по прозвищу Мясник — полевого командира и правителя османской Палестины. Прозвище «Мясник» (Джаззар) он получил еще в молодости и с тех пор всю свою карьеру строил, исходя из того, что лучшая мотивация человека — это страх.
Мясник терроризировал население подвластных ему территорий и калечил всякого, кого подозревал в малейшей нелояльности. Один англичанин, побывавший в Акре, столице Джаззара, обратил внимание, что эмир «был окружен людьми увечными и обезображенными. У многих, от чиновника до привратника, не хватало какой-нибудь конечности, а иногда глаза, носа или уха». Хаим Фархи, еврейский визирь Джаззара, был лишен одного уха и одного глаза, и вообще «число лиц без носов и ушей поражало всякого, кто приезжал в эту часть Сирии». Сам же Мясник называл этих людей «мои меченые». Он любил прибивать к босым ступням своих жертв лошадиные подковы. Он заживо замуровал нескольких местных христиан «в назидание другим». Однажды он собрал пятьдесят чиновников, уличенных в коррупции, велел сорвать с них одежду, а затем отдал солдатам приказ изрубить всех на куски. Заподозрив, что в его гареме зреет заговор, Мясник убил семь жен, добавив ко всем своим сомнительным титулам — «тиран Акры», «Ирод нашего времени», «ужас всех окрестных народов» — еще один: «восточная Синяя Борода».
На европейцев производили большое впечатление длинная седая борода Мясника, его скромный халат в сочетании с усыпанным драгоценными камнями кинжалом у пояса — и неожиданно изящная привычка вырезать из бумаги цветы и затем преподносить их в подарок. Он источал жутковатое обаяние, когда говорил посетителям с легкой усмешкой: «Надеюсь, вы имели случай убедиться, что мое имя произносится с уважением и даже с любовью, несмотря на всю мою взыскательность». Ночью он запирался на замок в своем гареме, главным украшением которого были 18 белокурых славянок.
Теперь этот жестокий старик столкнулся с Наполеоном, находившимся в полном расцвете своих сил. Французы осадили Яффо — портовый город всего в 20 милях от Иерусалима. Иерусалим был в панике. Кланы вооружали всех боеспособных жителей города, чернь грабила христианские монастыри, монахов пришлось заточить в тюрьму ради их собственной безопасности. А за стенами Иерусалима генерал Франсуа-Этьен де Дама просил Наполеона отдать приказ на штурм города.
Наполеон ответил генералу Дамá, что должен сначала захватить Акру и только после этого «явиться собственной персоной и посадить дерево свободы на том самом месте, где претерпел крестные муки Христос; а первый французский солдат, который погибнет в атаке, должен быть похоронен в храме Гроба Господня».
Но и Наполеон, и его солдаты явно считали, что в их экспедиции против мусульман правила цивилизованного поведения вполне могут быть нарушены. При штурме Яффо французские «солдаты рубили на части и мужчин, и женщин, зрелище было ужасное», — писал один из французских ученых, потрясенный «звуками выстрелов, пронзительными воплями женщин и отцов, грудами тел, изнасилованием дочери на трупе ее матери, запахом крови, стонами раненых, криками победителей, ссорившихся из-за добычи». Наконец французы устали, «пресыщенные кровью и золотом».
Прежде чем двинуться на Акру, Бонапарт хладнокровно приказал умертвить не менее чем 2440, а скорее всего и более 4 тыс. пленных воинов Мясника: в день французы убивали по 600 человек. 18 марта 1799 года Наполеон осадил Акру, все еще находившуюся под командованием Мясника, которого корсиканец надменно называл «стариком, коего я не имею чести знать». Но «Синяя Борода» со своими четырьмя тысячами афганцев, албанцев и мавров оказал яростное сопротивление.
16 апреля Наполеон разгромил кавалерию Мясника и османские войска в сражении у горы Табор. А затем уже в Рамле, в 25 милях от Иерусалима, он выпустил просионистскую «Прокламацию к еврейской нации» с ложным обозначением даты и места послания: «Штаб-квартира, Иерусалим, 20 апреля 1799 года»:
От Бонапарта, главнокомандующего армиями Французской республики в Африке и Азии — законным наследникам Палестины, уникальному еврейскому народу, который был отлучен от земли ваших отцов на тысячи лет, а она была захвачена и ввергнута в тиранию. Восстаньте же ныне в радости, вы, те, кто в изгнании, и вернитесь на свою родину Израиля. Моя армия сделала Иерусалим своей штаб-квартирой, но через несколько дней я двинусь отсюда в Дамаск, так что вы сможете остаться здесь, в Иерусалиме, как полноправные властители.
Парижская газета Le Moniteur отозвалась на эту прокламацию сообщением, что Наполеон «уже вооружил большое число евреев, чтобы восстановить древний Иерусалим». Но Наполеон не мог захватить Сион, не взяв Акры, а Мясник тем временем получил подкрепление в виде двух парусных линейных кораблей под началом английского командора-авантюриста.
Сидней Смит — сын сбежавшей из отчего дома наследницы и авантюриста — «наружность имел привлекательную, грозные усы и проницательные черные глаза». В 13 лет он поступил на службу во флот, сражался с американскими повстанцами, а позднее, уже на шведской службе, принимал участие в Русско-шведской войне. Шведский король посвятил его в рыцари, и соперники-англичане только «шведским рыцарем» его и называли. После Французской революции Смит участвовал в рейдах во Францию, был захвачен в плен и заточен в мрачный парижский Тампль. Лихой и отважный, он бежал, высмеяв презираемого им Наполеона в нескольких открытых письмах. Смит нравился не всем: он был, как писал один репортер, «энтузиаст: неугомонный, деятельный и энергичный, но не преследовавший никакой иной цели, кроме как убедить человечество в том, что он, Сидней Смит, — самый блистательный шевалье». Но если в обычной жизни он вел себя нелепо и нерационально, то в кризисной ситуации — геройски.
Смит и Мясник нашли взаимопонимание. Когда англичанин восхитился сверкавшим дамасским мечом, который Мясник носил всегда при себе, Джаззар похвастался: «Он никогда не промахивается и снес уже десятки голов». Смит захотел удостовериться в этом лично, и Мясник повелел привести вола, которому затем одним махом снес голову. Смит пополнил своими 88 матросами многонациональный гарнизон Джаззара. Бонапарт трижды штурмовал Акру, но Смит с Мясником отбили все три атаки. На подходе были османские подкрепления, и пошел уже третий месяц осады: французские генералы начали не на шутку тревожиться.
21 мая 1799 года, потеряв 1,2 тыс. человек убитыми и имея 2,3 тыс. больных и раненых, Наполеон приказал отступать в Египет. В Яффо также лежали 800 раненых и больных французских солдат. Чтобы они не тормозили отступление, Наполеон приказал своим лекарям умертвить раненых. Когда те отказались, исполнить поручение взялся турецкий врачеватель: он дал больным смертельную дозу настойки опия. Неудивительно, что французский генерал Жан-Батист Клебер признал впоследствии: «Мы совершали в Святой земле страшные грехи и огромные глупости». В погоню за отступавшими французами устремились две тысячи конных иерусалимлян под командованием градоначальника. Но когда вооруженные крестьяне Наблуса ворвались в Яффо, Смит предотвратил избиение христиан, потребовав от иерусалимлян восстановить порядок.
В Египте Наполеон, осознав провал кампании, спасти которую можно было лишь позорным сокрытием правды, бросил своих людей и отплыл домой[203]. Генерал Клебер, оставленный за главного в Египте, клял Наполеона на чем свет стоит: «Этот мошенник показал нам свой зад, замаранный дерьмом». Но во Франции Наполеона встретили как победителя. И вскоре он отобрал власть у Директории, став первым консулом, а романтическая песня о его походе