Горько памятно было царствование Бурсбая королю Иерусалимскому Иоанну, сыну Иакова, который тогда царствовал на Кипре. Раздраженный частыми нападениями франков на берега Египта и Сирии, султан вооружил сильный флот против Кипра, ибо остров в течение многих лет сделался пристанищем морских разбойников. Войска его одержали совершенную победу и не только опустошили весь остров, но и взяли в плен самого Иоанна. Опять увидел Египет короля Иерусалимского пленником на берегах Нила, как некогда Иоанна Бриенского (1426 г.). Ходатайство консулов европейских и великого магистра рыцарей Родосских спасли от смерти потомка Лузиньянов; но он должен был заплатить дорогую цену за свой выкуп, и тогда утратились все выгодные условия договора, который заключил с мамелюками король Петр. Остров сделался на время областью Египта (1432 г.); сын Иоанна, носивший то же имя, возведен был на престол Кипра уже в качестве вассала и утвержден посланником султана Бурсбая в столичном своем городе Никосии. До такой степени упало достоинство латинских королей Иерусалима! Тридцатилетнее слабое его царствование протекло под покровительством мамелюков, которые сами принуждены были ограждать его от нападения турок Карамании; семейные раздоры свели его преждевременно в могилу.
Незаконный его сын Иаков, избранный им в архиепископы Кипра, домогался привлечь себе наследие родительское и лишить престола законную сестру свою Шарлотту, обрученную с герцогом Савойским. Еще при жизни отца наполнил он смятением остров, ибо под его кинжалом падали его враги. По смерти Иоанна архиепископ тайно отплыл в Александрию, чтобы просить себе венца у султана мамелюкского Кайтбая, и получил желаемое. Когда же возвратился с сарацинскими войсками, изгнал зятя и сестру из столицы (1460 г.) и долго осаждал их в одном из городов побережья, доколе не принудил совершенно удалиться; но недолголетним было и его царствование. Юный государь пленился красотою Катарины Корнаро, благородной венецианки; хитрая республика поспешила признать ее дочерью св. Марка и совершить брак с королем Кипра, чтобы потом приобрести себе его наследие. По смерти Иакова сестра его Шарлотта стала опять домогаться престола через посредство того же султана Египетского, а между тем Катарина, объявленная правительницею острова, лишилась сына своего, младенца Иакова; тогда Венеция принудила дочь св. Марка уступить республике все права на королевство Кипрское и овладела островом (1489 г.). Так прекратилось окончательно на Востоке королевство Иерусалимское в лице последнего младенца из рода Лузиньянов, который утратил настоящий венец Сионский. Но титул сей удержали за собою короли Неаполя, как преемники императора Фридриха II, венчавшегося в Иерусалиме, и короли Сардинии, происходившие от Шарлотты, урожденной Лузиньян.
XV в. видел падение и другого царства, которое было родственно Иерусалиму не по титулу своих властителей, а по деятельному участию, которое принимало всегда в судьбах его, от первого Константина и до последнего: Византия пала под громовыми ударами правнука Баязида Молнии! Предчувствуя близкое падение своей державы, уже стесненной в одной ограде столицы оружием султана Оттоманского Мурата, император Иоанн Палеолог думал найти спасение на Западе соединением церквей и обманулся в своих надеждах. Он послал поверенных к восточным патриархам – Александрии, Антиохии и Иерусалима, дабы они назначили своих местоблюстителей на Вселенский собор с полномочием утверждать все его решения именем их, и святители дали наперед согласие на все, что только не будет противоречить прежним вселенским уставам. В Св. Граде тогда святительствовал Иоаким, и верным его местоблюстителем был именитый Марк Эфесский, который один не поколебался, когда едва не поколебалось православие во Флоренции. Император Иоанн, обманутый личными обещаниями папы Евгения IV, отплыл в Италию вместо того, чтобы последовать приглашению императора Римского на Базельский собор, и был вынужден тесными обстоятельствами подписать вместе с архиереями постыдные условия Флорентийского собора.
Ужаснулись святители восточные, когда услышали о таком злоупотреблении данного им полномочия. Патриархи Филофей Александрийский и Дорофей Антиохийский вместе с митрополитом Кесарийским Арсением собрались в Св. Град к патриарху Иоакиму, чтобы торжественно предать анафеме беззаконные деяния Западного собора и нового цареградского патриарха Митрофана, который был поставлен императором на кафедру благочестивого старца Иосифа, скончавшегося во Флоренции. Несколько лет спустя те же патриархи, Александрии и Антиохии, и новый патриарх Иерусалима, Григорий, пришли в Царьград уже при последнем императоре Константине Палеологе, и в храме св. Софии опять осудили догматы латинские и поставили православного патриарха Афанасия на место Григория Маммы, преданного Риму. Это был последний собор восточных иерархов (1443 г.) в древней столице православия до ее сокрушения Магометом II. Седьмой из царственного рода Палеологов и одиннадцатый славного имени Константинов, император мужественно пал с оружием в руках на стенах своей столицы, и с ним угасла одиннадцативековая Восточная империя, проливавшая столько милостей на Св. Град. Осиротевшие его святители лишились сильнейшей своей опоры, которая столько раз ограждала их от гонений сарацинских. Тридцатишестилетнее правление Григория и более нежели сорокалетнее преемника его Дорофея протекли все в междоусобиях султанов мамелюкских, раздиравших Сирию и Египет. Дорофей дожил до владычества оттоманского в Иерусалиме, ибо на обломках Священной империи Константинов внезапно возрастало исполинское царство султанов турецких и охватило весь христианский мир Востока.
Султан Магомет, которого все царствование протекло в битвах с воинственными народами и соседями завоеванной им империи, в последние годы своей жизни обратил взоры на Египет; но смерть застигла его в Анатолии. Каитбай, один из славных султанов мамелюкских, тридцать лет восседавший на престоле Каира, должен был, однако, собрать все свои силы, чтобы противостоять грозному завоевателю; жестокая война вспыхнула между ним и преемником Магомета, Баязидом, за благосклонный прием, оказанный в Египте младшему брату его, изгнаннику Джему. Поприщем битв была Карамания, отчасти принадлежавшая мамелюкам, и эмир Кайтбая, Езбеки, покрыл себя славою, одержав многие победы над оттоманами. Но Каитбай хотел мирно окончить дни свои, ибо предвидел после себя новые смуты и уже предчувствовал, что слабый Египет не в силах держаться против возраставшей силы оттоманов. Мало было искателей шаткого престола мамелюков; халиф и эмиры с трудом могли найти преемников Каитбаю; при последнем из них, Кансу-Гаури, вспыхнула решительная для Сирии и Египта война с сыном Баязида, султаном Селимом, также за покровительство, оказанное брату его, лишенному наследия предков. Мамелюки собрали все свои силы против могущественного султана, и на полях Сирии, под стенами Алепа, решилась участь их царства и самого Иерусалима.
Восьмидесятилетний Кансу был затоптан во время бегства конями своих мамелюков; но Селим, уважая доблести царственного старца, с честью предал тело его земле. Алеп и Дамаск немедленно открыли ворота победителю и признали над собою владычество оттоманов. Между тем бежавшие в Египет мамелюки избрали вождем своим мужественного эмира Туман-бея и готовились к отчаянной защите в Каире. Селим двинулся против них со всеми своими силами; оставив войска в Рамле, султан пожелал видеть Иерусалим и вступить в глубокую полночь в священные врата его; до рассвета посетил он гроба пророков и таинственный камень патриарха Иакова в мечети Омаровой. Это было зимою, в середине декабря, и от чрезвычайных дождей не было сухого места на площадке храма, где бы державный паломник мог преклонить колена, но время не позволяло медлить; несмотря на непогоду, рано утром поспешил он в Хеврон поклониться гробу Аврамову и прочих патриархов и возвратился в стан свой к Аскалону. Из Иерусалима Селим написал Туман-бею повелительную грамоту, чтобы положил оружие; но не внял угрозам новый султан мамелюков. Измена двух его эмиров даровала победу Селиму под стенами Каира, который защищался упорно и взят был новою изменою. Несколько тысяч мамелюков пали в битве, многие сотни на плахе.
Жестоко праздновал свою победу султан в покоренном Египте, напоминая страшные кровопролития Тамерлановы. Туман-бей бежал с остатками дружины к бедуинам в пустыню и продолжал военные действия, доколе не был выдан своими союзниками. Обрадовался Селим, услышав о плене грозного мамелюка, ибо уже начинал отчаиваться в покорении Египта; он принял его сперва с честью и дивился его воинским доблестям; но потом, возбуждаемый теми, которые изменили своему султану, и опасаясь новых смут, осудил его на позорную смерть перед воротами его столицы. Так окончилась держава мамелюков, два с половиною века страшная христианам Сирии, монголам и самим оттоманам. С тех пор мамелюки остались только в качестве беев или князей в Египте и разделили между собою управление областями его под начальством верховного правителя, утверждаемого в Царьграде. Султан Селим упразднил также халифат в древнем роде Аббасидов со смертью последнего из них, Мотавакеля, и принял на себя сей высокий сан как единственный повелитель, светский и духовный, всех мусульман.
Достигнув на обратном пути Дамаска, устроил он там управление Сирии, разделив ее на три пашалыка: Алепа, Триполи и Дамаска; Св. Град вошел в область последнего и не имел отдельного воеводы, но поверенный паши дамасского назначен был в качестве наместника иерусалимского. Однако султан еще однажды посетил Св. Град, уже из Дамаска, опять в смиренном образе паломника, хотя также не благоприятствовала ему зимняя погода. Патриарх Досифей встретил его в воротах города со всем духовенством и ласково беседовал султан со святителями – старцами иерусалимскими; он дал им от себя Ахтинаме, или завет благоволения, которым определил, чтобы все обители и церкви были во власти патриарха, и он бы первенствовал во всех духовных обрядах над прочими исповеданиями, а все духовенство было бы свободно от поголовной подати, харач, взимаемой с христиан. Между воинами султана было много христиан; бей Пелопоннеса, Геронтий, оградил ходатайством обитель Синайскую и ее подворье в Каире от разорения. И франки, со своей стороны, не забыли своих единоверцев в Иерусалиме; тотчас после возвращения султана в Константинополь явился посол испанский просить о подтверждении преимуществ, какими пользовались при мамелюках иноки латинские Св. Гроба, дабы не возвысилась обычная подать, издавна определенная для богомольцев западных. Таким образом, после стольких переворотов гражданских, воинских и духовных Св. Град подпал, наконец, под владычество оттоманских султанов.