После завоевания Сирии и Египта султаном Селимом кончается для Иерусалима и политическая его история; ибо вся Палестина, как область обширной турецкой империи, уже не представляет исключительной летописи событий, как во времена Крестовых походов и даже владычества мамелюков. Мы можем почерпать сведения о Св. Граде только из рассказов паломников, которые, с тех пор и доныне, не переставали посещать Св. Землю, несмотря на все ее неустройства под бедственным игом магометан. В течение XV века при державе мятежных мамелюков владетельные графы и князья Европы, особенно германские, продолжали свои благочестивые странствия, и нам осталась целая книга их похождений под именем Паломника Св. Земли. Из числа именитых были герцог Померании Богуслав, Иоанн, граф Сольмский и Рейнский, пфальцграф Александр с графом Насаусским; они посещали дорогою рыцарей Родоса и королей Иерусалимских на Кипре, еще до покорения острова венецианцами. Все эти путешествия совершались наиболее в последних годах того века. Но одно из самых драгоценных, по своим сведениям о состоянии христиан в Иерусалиме, есть описание французского кармелита Николя Гюэна, странствовавшего в 1487 году.
Он был гостеприимно принят латинскими монахами ордена св. Франциска на горе Сионской, как и все путешественники западные; ибо на Сионе находился главный монастырь франков, великолепно украшенный даяниями герцога Бургундского Филиппа на том месте, где Господь совершил Тайную Вечерю со своими апостолами; двадцать четыре инока под начальством блюстителя Св. Земли составляли братство латинское в Иерусалиме, и блюститель имел разрешение от папы производить в рыцари Св. Гроба мечом и шпорами короля Готфрида. Но в самом храме Св. Гроба франки держали только двух монахов, которые сменялись там для служения литургии во святилище; ибо соборною церковью и святым вертепом владели греки, которые были многочисленны в Иерусалиме, по словам кармелита, и притесняли франков. Пришельцы западные имели еще на Сионе женский монастырь во имя св. Клары, где обитали шесть монахинь, а в Вифлееме в руках их находились великолепный собор Богоматери и малая пещера Рождества Христова.
Православные сирийцы, т. е. арабы, составляли собственно народонаселение Иерусалима; но они были в уничиженном состоянии, пренебрегаемые, как рабы мамелюков, и хотя единоверцы греков, имели, однако, особенный монастырь Иоанна Богослова, в бывшем его доме, и содержали от себя одного монаха в храме Воскресения.
Армяне владели уже тогда великолепным монастырем св. апостола Иакова, который, как утверждают грузины, был у них куплен; им же принадлежала обитель Каиафы на Сионе, где предстал на судилище Господь. Другие исповедания, как томарониты, сирийские иаковиты, халдеи или несториане, копты, кроме абиссинцев, часто враждовавших с мамелюками на границах Египта, не имели своих отдельных обителей в Иерусалиме, хотя обретались в довольно большом количестве; даже евреев считалось там до трехсот, разделенных на многие секты. Но самые любопытные сведения богомольца западного относятся до народа грузинского.
Мамелюки, помня свое черкесское происхождение и опасаясь мужественного племени грузин, которые часто воевали с турками, предоставили им особенные преимущества в Иерусалиме, ибо многие из султанов египетских были сами куплены в Грузии. Одни грузины имели право въезжать на конях и с распущенными знаменами в Св. Град и были избавлены от всякой подати; даже самые жены их, как амазонки, не иначе как в оружии и на коне являлись на улицах иерусалимских. Кроме великолепной обители Честного Креста и многих других, искони поддерживаемых благочестием царей Грузинских, им принадлежала вся Голгофа, где позволялось служить франкам, и дом первосвященника Анны на Сионе, или обитель Архангельская, и они держали также своих иноков в храме Воскресения, для богослужения. В летописи грузинского царевича Вахуштия находится весьма любопытное и вместе загадочное сказание о походе трех царей грузинских в Иерусалим, в 1524 г., которое доказывает тогдашнее могущество сего народа, хотя событие сие нигде более не повторяется в иных летописях и сбивчиво по летосчислению. Он говорит, что преемник султана Селима, Солиман, будучи сам занят войною на Западе и находясь в разрыве с шахом Персидским, отправил послов к трем царям – Георгию Карталинскому, Баграту Имеретинскому и Левону Кахетинскому, с таким словом: «Иерусалим, сокровище вашей веры, в руках неверных, но я отдаю его вам; идите, изгоните врагов и владейте им»; ибо султан опасался, чтобы и они не присоединились к персам против него. Услышав такое слово, все три государя, дружные между собою, поспешили собрать войско и, вместе с атабеком Кваркли, выступили в Св. Землю, полные упования на Бога. Когда же приблизились к Иерусалиму, жители его выслали сказать им: «Обнаружьте свое намерение: если вы пришли врагами, то вас слишком мало, если же странниками, то слишком много». – «Мы пришли, – отвечали им цари, – в надежде оружием освободить св. места»; после кровопролитной битвы с жителями, вышедшими на брань, грузины обратили их в бегство и вслед за ними ворвались в город, где взяли много пленников и добычи. Когда весть сия достигла до султана, он осыпал их своими милостями и даровал им св. места: Гроб Господень, Голгофу, Вифлеем и обитель Честного Креста; цари возвратились после освобождения Св. Града с великим торжеством в свои пределы.
Трудно разрешить, кто были сии неверные, о коих говорит султан. Если это относится к франкам, то они не владели городом, а только несколькими обителями; если к персам, в качестве шиитов, то они не доходили до Иерусалима, а мятежные мамелюки были одного закона с Солиманом; сверх того здесь есть еще и разность в годах. В первый год его царствования, когда он точно занят был войною с Венгриею, возмутился паша Дамасский Джанберди Газали, назначенный Селимом, и овладел временно всею Сириею; но он был усмирен еще в 1521 году, следовательно, ранее назначенного срока. Если же предполагать, что летописец грузинский ошибся в годах, то опять выйдет недоразумение насчет царствования Георгия IX, царя Грузинского, который вступил на престол только в 1524 году. Нельзя ни утверждать, ни отвергать сего предания; ибо весьма вероятно, что оно основано на каком-либо историческом событии, хотя и патриарх Иерусалимский Досифей не упоминает о нем в своей истории. Он говорит, однако, что с тех пор, как оттоманы овладели Царьградом и стали презирать греков в Иерусалиме, одно только утешение находил Св. Град в грузинах; ибо они еще и во времена султанов мамелюкских могли защищать св. места и владели в самом Иерусалиме шестью обителями, из коих две впоследствии уступили грекам, св. Феклы и Предтечи, одну, Иоанна Богослова, латинянам и одну, апостола Иакова, армянам.
Но архиепископ грузинский Тимофей, посетивший св. места в середине минувшего столетия, подтверждает сказание летописи Вахуштиевой о походе трех царей в Иерусалим и присовокупляет еще к сему, что грузины, по освобождении св. мест, владели ими исключительно восемнадцать лет; а благочестивый Лев, царь Кахетинский, не оставил их и, по возвращении в отечество, прислал денежное вспоможение со своим поверенным, настоятелем Крестного монастыря Иоакимом, для обновления храма Св. Гроба и Голгофы, которые тогда украсили мрамором. Он же говорит, что в его время на Голгофе, у подножья патриаршей кафедры, написано было по-грузински на мраморе: «Грузинский помазанник, царь Кахетинский, и Карталинский Лев достопамятный, возобновитель и ктитор Гроба Христова, Голгофы и высокой соборной церкви Иерусалимской патриархии, разоренной татарами, искупившие оные своим усердием, прислал грузинского архимандрита, отца Иоакима, настоятеля Крестного монастыря, и возобновил святыню сию для вечной своей памяти и своих потомков в лето 1536». Надпись сия истребилась во время последнего пожара храма.
Владычество султанов Оттоманских
Патриархи Досифей, Герман и Софроний
Султан Солиман подтвердил патриарху Дорофею и православному духовенству благоприятные указы отца своего Селима и восстановил стены Иерусалимские (1520 г.), которые оставались разоренными со времен Крестовых походов; он употребил на то камни древнего обширного замка рыцарей-госпитальеров, и стены существуют доныне, но гора Сионская осталась вне ограды. По местному преданию, раздраженный султан лишил за сие жизни того, кому поручено было строение. Он обновил и мечеть Омарову, которая пришла в упадок в смутные времена мамелюков, и взял для сего великолепный мраморный помост и колонны Вифлеемского храма. Некому было вступиться за христианское святилище, как некогда во времена халифа Абделмелека, который пощадил Гефсиманский мрамор по ходатайству императора Юстиниана. А так как в то же время супруга султана, знаменитая своею красотою и властью Роксолана, строила в Иерусалиме имарет, или дом для содержания бедных и ученых, то султан приказал запереть св. врата храма Воскресения, чтобы иметь новый источник дохода при каждом их открытии с приходящих богомольцев, а деньги обратить на строение имарета. Указом султанским была определена и пошлина за вход во святилище, различная для различных исповеданий и племен: франки, как чуждые пришельцы, платили по четырнадцати левов; греки, подданные султана, только половину; армяне, жители Карамании, по пяти левов; православные аравитяне Сирии и Египта и копты по три лева; а грузины и абиссинцы ничего не платили, ибо, как видно, султан искал дружественных сношений с сими двумя воинственными племенами на дальних рубежах своей исполинской империи. Патриарх Досифей свидетельствует, что и в его время, т. е. в исходе XVII века, соблюдалось то же распределение податей.
Судя по сему описанию, можно видеть, в каком бедственном состоянии находилось православное духовенство в Иерусалиме со времени падения Царьграда, исключая одного лишь сильного тогда народа грузинского, который поддерживал святилище, но был в неприязни с патриархами по разнородности племен. Самые патриархи и епископы избирались тогда из туземных арабов, которые, по своей неопытности в делах и крайнему необразованию, привели церковь палестинскую в совершенный упадок. До такой степени доходила бедность, что богослужение совершалось в полотняных ризах, с железными трикириями и медными сосудами, и сановники церковные должны были питаться трудами рук своих; к этому в