Так король Иерусалима стал покровителем местных христиан. Высшее духовенство оставалось латинским, но в храме Гроба Господня велись службы по греческому обряду. Сиро-яковиты, вернувшиеся из Египта, куда они бежали в 1099 г., получили назад монастырь Святой Марии Магдалины. Особенной благосклонностью короля пользовались армяне, породнившиеся с ним через его супругу. Балдуин поддерживал постоянную связь с Арменией, армянская община и монастырь Святого Иакова процветали. Именитые и знатные армяне посещали Иерусалим как паломники и привозили богатые дары: расшитые драгоценностями церковные облачения, золотые кресты, потиры и распятия, инкрустированные драгоценными камнями, – их и по сей день используют по большим церковным праздникам, – а также ценные рукописи для монастырской библиотеки. В храме Гроба Господня армянам была выделена часовня Святой Марии.
Наконец, в 1115 г. Балдуину удалось пополнить население Иерусалима за счет сирийских христиан из Заиорданья, которых жестокости крестоносцев сделали персонами нон-грата в исламском мире. Балдуин пообещал им особые привилегии, выделил пустующие дома в северо-западной части города, дал разрешение строить и восстанавливать церкви. Сирийскими были церкви Святого Авраама подле ворот Святого Стефана, Святого Георгия, Святого Илии и Святого Иакова в Патриаршем квартале.
Политика Балдуина, по-видимому, принесла плоды, поскольку с этого момента Иерусалим начал расти, и его население достигло приблизительно 30 000 человек. Он снова стал столичным городом и, в силу своего религиозного значения, главной из четырех столиц франкских государств на Ближнем Востоке. Административное устройство Иерусалима в некоторых отношениях повторяло города Западной Европы. Место мусульманского шариатского суда заняли три палаты – Верхняя (для знати), Палата граждан и Палата сирийцев, которая управлялась местными христианами и разбирала тяжбы между ними. Крестоносцы поддерживали рынки на месте старого римского форума (неподалеку от храма Гроба Господня) и вдоль Кардо. Возможно, по подсказке местных христиан они разделили рынки домашней птицы, тканей, специй и готовой снеди. Франки и сирийцы торговали вместе, но по разные стороны улицы. Иерусалим не мог стать крупным центром торговли, поскольку располагался в стороне от главных дорог. Он не представлял интереса для итальянских купцов, которые основали свои колонии в прибрежных городах и играли в жизни этих городов значительную роль. Его экономика, как и в прежние времена, всецело зависела от паломников. Балдуин пресек замыслы духовенства об установлении теократической формы правления. Он избавился от Даимберта[69] и затем назначал лишь таких патриархов, которые удовлетворялись второстепенной ролью. Начиная с 1112 г. в юрисдикции патриарха находился старый Патриарший квартал, а во всем остальном городе распоряжался Балдуин, так что королевство Иерусалимское контролировалось церковью меньше, чем любое из современных ему европейских государств.
Парадоксальным образом после буйства религиозного фанатизма, ознаменовавшего первые дни, Иерусалим крестоносцев сделался довольно светским. Обосновавшись в Иерусалиме, франки тут же занялись его превращением в город западноевропейского типа. Преобразования начались в 1115 г. с Купола Скалы – лишнее доказательство того огромного значения, какое имела для крестоносцев Храмовая гора. Франки слабо представляли себе историю сооружения. Они понимали, что это не Храм, возведенный царем Соломоном, но, похоже, считали купол постройкой какого-то из византийских императоров – Константина или Ираклия, – которую нечестивые мусульмане впоследствии приспособили для собственных целей. В 1115 г. крестоносцы приступили к восстановлению, как они считали, первоначальной чистоты здания. На купол они водрузили крест, скалу облицевали мрамором, устроив алтарь и хоры, изречения из Корана замазали и поверх них написали латинские тексты. Это было характерно для крестоносцев, стремившихся уничтожить любые следы присутствия мусульман. Но франкские мастера поработали на славу: решетка, которую они установили вокруг Скалы, представляет собой один из лучших образцов средневекового кузнечного искусства, сохранившихся до наших дней. Работы велись не спеша – «Храм Господа» был официально освящен лишь в 1142 г. К северу от него крестоносцы построили обитель для монахов-августинцев, а Купол Цепи превратили в часовню Иакова Праведного, который, как считалось, претерпел мученичество на Храмовой горе.
На восстановление мечети Аль-Акса, сильно пострадавшей и разграбленной при штурме Иерусалима, сначала не хватало средств. Балдуину пришлось даже продать свинцовые пластины с ее крыши. Затем, в 1118 г. к королю явилась небольшая группа рыцарей, называвших себя нищими братьями – воителями за Христа, – которые предложили, что станут безвозмездно защищать безоружных паломников от бедуинов и прочих мусульманских головорезов. Именно в таких людях и нуждалось королевство, и Балдуин выделил им под штаб-квартиру часть Аль-Аксы. По причине своего соседства с Храмом Господа (Templum Domini) эти «нищие рыцари» получили название «тамплиеры»[70]. Ранее монахам запрещалось носить оружие и участвовать в сражениях, но когда церковь официально признала тамплиеров орденом, насилие во имя веры было – до некоторой степени – канонизировано. Ряды рыцарей-монахов, сумевших соединить две главных страсти новой Европы – войну и веру, – стали быстро пополняться. Это помогло королевству решить проблему хронической нехватки людей, и в течение 1120-х гг. храмовники сделались элитными частями крестоносной армии, отказавшись от своей первоначальной военной задачи, которая ограничивалась защитой.
По иронии судьбы «нищие рыцари» вскоре разбогатели и превратились в один из самых могущественных орденов Церкви. Они прекрасно устроились в своей штаб-квартире в мечети Аль-Акса, которая стала военным городком. В подземельях времен Ирода рыцари оборудовали конюшни, которые назывались «Соломоновыми» и вмещали более тысячи лошадей вместе с конюхами. Внутри мечети были сделаны перегородки, разделившие ее на помещения разного назначения – кладовые для оружия, зернохранилища, умывальни и уборные, – на крыше находились сады для прогулок, беседки и бассейны. Тамплиеры также пристроили к мечети западное крыло с новым монастырем, трапезной, погребами и заложили фундамент для величественной новой церкви, которую, впрочем, так и не достроили. Мастера и здесь работали великолепно. Особенно хороша резьба по камню с лиственными орнаментами, соединяющая художественные элементы византийского, исламского и романского стилей.
И все же деятельность тамплиеров может служить хорошей иллюстрацией главной тенденции тогдашнего Иерусалима. Крестовый поход рассматривался как акт братской любви: папа призвал рыцарей Европы прийти на помощь братьям-христианам в мусульманских землях, и тысячи крестоносцев сложили свои головы из любви к Христу, стараясь освободить его страну от неверных. Считалось даже, что участие в крестовом походе дает мирянину возможность совершить монашеский подвиг (Riley-Smith 1980). Но «любовь» выразилась в насилии и зверствах. Точно так же в истории тамплиеров безвозмездное служение для опеки нищих и притесняемых быстро превратилось в военную агрессию. Когда-то на Хараме запрещались любые формы насилия, теперь же в бывшей мечети Аль-Акса устроили казармы и арсенал. Вскоре по всей Европе стали вырастать круглые церкви тамплиеров, сооруженные по образцу Анастасиса. Они напоминали жителям городов и деревень, что весь христианский мир поднялся на священную войну в защиту Иерусалима.
Та же тенденция прослеживается и в судьбе соперничавшего с тамплиерами ордена госпитальеров, который образовался при больнице св. Иоанна Милостивого в Патриаршем квартале Иерусалима. Основатель ордена аббат Жерар помогал крестоносцам во время осады Иерусалима, а после взятия города к нему присоединилась группа рыцарей и паломников, решивших заботиться о бедных и нуждающихся. До того времени рыцарям никогда не пришло бы в голову опуститься до такого низменного занятия как уход за больными, однако под руководством Жерара они добровольно вели одинаковую жизнь с бедняками, посвятив себя делам милосердия. Как и тамплиеры, госпитальеры стремились воплотить идеал святой нищеты, игравший огромную роль во время Первого крестового похода, и тем привлекли множество последователей как в Палестине, так и в Европе, где развернул активную деятельность Раймонд дю Пюи, возглавивший орден после смерти Жерара в 1118 г. Но они – опять-таки подобно тамплиерам – оставались иерусалимским орденом, и слово outremer (заморский) в их уставе относилось к Европе. Подчиняясь неумолимой логике событий, госпитальеры к середине XII в. стали также воинами и сражались в составе армий крестоносцев. Тем не менее они не оставили богоугодных дел. В величественных зданиях обширного квартала, выстроенного ими с южной стороны от храма Гроба Господня, круглый год лечились до тысячи больных, происходили раздачи милостыни, одежды и еды беднякам. Этот квартал представлял другое, более привлекательное лицо крестоносного движения.
Госпиталь всегда вызывал наибольшее восхищение у паломников, которые теперь осматривали новый набор достопримечательностей Иерусалима, во многом отличавшийся от прежнего. Например, византийцы не водили приезжавших христиан на Храмовую гору – это место было для них лишь символом поражения иудаизма и не играло никакой роли в богослужении. Но уже в 1102 г. местные жители гордо провели прибывшего из Британии пилигрима Зевульфа по святыням Харама, успевшего приобрести религиозное значение для христиан. Из записок Зевульфа мы узнаем, что Ворота Милосердия стали считаться местом первой встречи Анны и Иоакима, родителей Девы Марии, а еще одни ворота Харама, называемые «Красными», – местом, где святые Петр и Иоанн исцелили калеку. Купол Скалы почитался как храм, в котором Иисус молился в земной жизни, и на Скале показывали отпечаток ноги Господа. Храмовая гора была исключительно важна и для литургии крестоносцев (Schein). Все их главные церемонии включали шествие к «Храму Господа», которое в определенных случаях – например, в Пальмовое воскресенье – составляло центральный элемент празднования. Еще одна значительная перемена в религиозной жизни Иерусалима коснулась расположения ряда святых мест, связанных со Страстями Христовыми: первоначально они находились на горе Сион, а в период крестоносцев, по-видимому, сдвинулись в северную часть города. Так, Зевульф видел столб бичевания Иисуса не на горе Сион, как более ранние паломники, а на территории храма Гроба Господня. Место Прет