фада'иль аль-Кудс – достоинствах Святого города: Иерусалим – город Храма, город пророков, сюда перенесся пророк Мухаммад во время своего Ночного путешествия и отсюда вознесся на небеса; наконец, именно здесь произойдет Страшный суд. Салах ад-Дин считал своим долгом отомстить христианам за резню 1099 г. и не намеревался щадить жителей города. Тех охватил страх – ведь в Иерусалиме не осталось ни единого рыцаря, способного организовать его защиту. И вдруг, словно Бог внял молитвам несчастных, под стены города явился доблестный барон Балиан Ибелинский. Он испросил у Салах ад-Дина разрешение забрать жену и семейство, чтобы вывезти их в Тир, поклявшись задержаться в Иерусалиме не более чем на одну ночь, однако увидев, в каком положении находятся осажденные, вернулся к султану с просьбой освободить его от клятвы. Салах ад-Дин из уважения к Балиану согласился и выделил эскорт, который сопроводил семейство барона со всем добром до побережья.
Балиан сделал все, что было возможно при имевшихся скудных возможностях, но ситуация была безнадежной. 26 сентября 1187 г. воины Салах ад-Дина пошли на приступ со стороны западных ворот и одновременно повели подкоп под северную стену поблизости от ворот Cвятого Стефана. Спустя три дня большой участок стены – вместе с крестом Готфрида – обрушился в ров, но защитники города успели соорудить внутреннюю защитную стену. В этот момент Балиан попытался договориться с Салах ад-Дином о мирной сдаче города, но Салах ад-Дин, поклявшийся взять город мечом, был непреклонен: «Мы поступим с вами точно так, как вы обошлись с горожанами, когда брали Иерусалим, – заявил он Балиану, – мы будем убивать, брать в рабство и чинить прочие жестокости» (Maalouf, p. 198). И тогда Балиан предпринял отчаянный шаг. Раз никаких надежд больше нет, сказал он, христианам нечего терять. Поэтому они убьют своих жен и детей, сожгут свои дома и имущество, разрушат Купол Скалы и Аль-Аксу, а затем выйдут навстречу Салах ад-Дину, и каждый, прежде чем умереть, убьет хотя бы одного мусульманина. Салах ад-Дин, посоветовавшись с улемами, согласился ради спасения мусульманских святынь и жизней мусульман отступить от клятвы и мирно занять Иерусалим, однако не позволил франкам остаться в городе. Франки становились пленниками султана и могли вернуть себе свободу за выкуп – впрочем, весьма скромный.
2 октября 1187 г., ровно в тот день, когда мусульмане отмечали годовщину Ночного путешествия и вознесения Пророка, победоносное войско Салах ад-Дина вступило в Иерусалим. Султан сдержал слово – ни один христианин не был убит. Бароны легко смогли выкупиться, а бедняки нет, и они стали пленниками. Но многих из них Салах ад-Дин все-таки отпустил, тронутый до слез горем семей, которые разлучали, обращая в рабство. Брат Салах ад-Дина Аль-Адиль так страдал, что попросил для себя тысячу пленников и тут же на месте отпустил их. Всех мусульман крайне возмущало зрелище того, как более богатые горожане покидают город и при этом забирают свое имущество, не пытаясь выкупить сограждан. Мусульманский историограф Имад ад-Дин аль-Исфахани, который был непосредственным участником событий, описал в своей книге, как увидел ломящиеся под тяжестью сокровищ повозки патриарха Ираклия и попросил Салах ад-Дина конфисковать эти богатства в счет выкупа за освобождение оставшихся пленников. Султан не согласился, сказав, что намерен в точности соблюсти договор, «и тогда христиане повсюду будут помнить то добро, какое мы им сделали» (Maalouf, p. 200). Он не ошибся. Западноевропейских христиан немало смущал тот факт, что мусульманский правитель вел себя при взятии Иерусалима куда более «по-христиански», чем их собственные крестоносцы, и они складывали легенды, в которых Салах ад-Дин выступал своего рода почетным христианином. Существуют даже предания о тайном крещении султана.
Эпопея Крестовых походов на Иерусалим почти завершилась. Вернув себе аль-Кудс, мусульмане попытались воссоздать в нем прежнюю систему добрососедства и интеграции разных конфессий, но жестокость крестоносцев непоправимо извратила отношения между исламом и христианством. В лице крестоносцев мусульмане впервые столкнулись с западным миром, и этот горький опыт не забыт до наших дней. Претерпев столько страданий от рук Христова воинства, мусульмане начали по-другому смотреть на свой Святой город. Их любовь к аль-Кудсу с тех пор сделалась воинственной, и ислам в городе перешел в более активное наступление, чем в прежние времена.
Глава 14Джихад
Наконец все франки убрались, и мусульманские воины бродили по улицам, дивясь на великолепие, обретенное Иерусалимом при крестоносцах. И все же во многих отношениях это было похоже на возвращение домой. Салах ад-Дин сидел на троне в штаб-квартире госпитальеров, в самом сердце крестоносного Иерусалима, принимая поздравления своих военачальников, суфиев и ученых улемов. Его лицо, по словам Имад ад-Дина, сияло от удовольствия. Поэты и чтецы Корана декламировали стихи в его честь, многие плакали от счастья, не в силах вымолвить ни слова (Gabrieli, p. 182). Однако мусульмане понимали, что со взятием Иерусалима джихад не закончился. Слово «джихад» означает не только священную войну, его первоначальное значение – «борьба», не обязательно вооруженная, и именно в этом смысле оно употребляется в Коране. На мусульман возлагается обязанность «сражаться на пути Аллаха», сознательно направляя усилия на исполнение его воли в искаженном трагическом мире. Известный хадис передает слова Мухаммада на обратном пути с поля битвы: «Мы возвращаемся с малого джихада к великому джихаду», т. е. к более важной и нужной борьбе за торжество справедливости в обществе и праведности в сердце. Салах ад-Дин вел свой джихад в полном созвучии с кораническим идеалом: всегда откликался на просьбы крестоносцев о перемирии; с пленниками по большей части обходился справедливо и великодушно, в час триумфа проявлял гуманность. В действительности некоторые мусульманские историки считали его чрезмерно милосердным. Так, из-за того, что он позволил христианам уйти в Тир, те сохранили опорный пункт в Палестине, и в итоге войны продолжались еще сто с лишним лет. Третий крестовый поход, который возглавили английский король Ричард I и король Франции Филипп II, окончился поражением в том смысле, что Иерусалим остался в руках мусульман, но франкам удалось утвердиться на узкой прибрежной полосе от Яффы до Бейрута. И хотя столицей королевства был теперь Акко, его правители в тоске по былому продолжали именовать себя «королями Иерусалимскими». Мечта крестоносцев не умерла, и пока франки пребывали в Палестине, мусульмане все время держались настороже.
Но в 1187 г. после замечательной победы мусульмане были исполнены самых светлых надежд. Салах ад-Дину предстояло теперь предпринять другой, великий, джихад – вновь сделать Иерусалим мусульманским городом. Первым делом требовалось очистить Харам. Из мечети Аль-Акса следовало убрать устроенные тамплиерами отхожие места, поставленную ими мебель и прочее и подготовить все необходимое для проведения пятничных молитв. Нишу михраба, указывавшую направление на Мекку, тамплиеры заложили кирпичом, и ее необходимо было открыть. Мусульмане снесли сооруженные тамплиерами внутренние стены, застелили пол коврами, установили доставленную из Дамаска кафедру проповедника, которую много лет назад заказал для мечети Нур ад-Дин. Из Купола Скалы вынесли статуи и картины, восстановили в нем арабские надписи – тексты из Корана, – освободили Скалу от мраморного короба. Как рассказывают исламские хронисты, Салах ад-Дин, подобно Омару, весь день работал бок о бок со своими подданными, отмывая розовой водой плиты Харама и распределяя милостыню между нуждающимися. В пятницу 4 шабана Аль-Акса впервые с 1099 г. наполнилась мусульманами, собравшимися для молитвы. Они не могли сдержать слез восторга, глядя, как кади Иерусалима Мухйи ад-Дин аль-Кураши восходит для проповеди на новую кафедру.
До крестоносцев мусульманский Иерусалим чуть ли не целиком состоял из строений на самом Хараме и в непосредственной близости от него. Теперь же Салах ад-Дин затеял строительный джихад, для которого требовалось перекрыть христианскую топографию мусульманскими учреждениями, – строительство опять стало идеологическим оружием в руках победителей. Из преимущественно христианского города, содержащего важную исламскую святыню, Иерусалим должен был стать городом с выраженным мусульманским характером. Это означало новые враждебные действия по отношению к христианству. Салах ад-Дин конфисковал резиденцию патриарха возле храма Гроба Господня и на средства казны приобрел монастырь и церковь Святой Анны. Но он не просто устроил там мечети. Салах ад-Дин, как и Нур ад-Дин, вел непримиримую борьбу с шиитами, для чего в каждом покоренном городе основывал суфийские монастыри (хаваник, в единственном числе – ханака) и медресе – духовные и юридические училища. Учреждения двух этих типов были главными проводниками реформированного суннизма, каким его задумывал великий исламский мыслитель аль-Газали, живший в Иерусалиме в суфийской обители над Воротами милосердия незадолго до Первого крестового похода. Церковь Святой Анны была обращена Салах ад-Дином в мечеть, в здании монастыря разместилось медресе, а в резиденции патриарха – ханака. Оба учреждения содержались на средства султана и носили его имя. Суфии жили в Иерусалиме издавна, но Салах ад-Дин настоял на том, чтобы в его новой обители не было местных уроженцев, которые, возможно, успели заразиться духом шиизма, – туда принимались только выходцы из суннитских стран.
В Иерусалим стали прибывать суфии и ученые, которые поселялись в этих вновь открытых учреждениях, а также улемы, приглашенные служить на Хараме. В отвоеванный у христиан Иерусалим потекли толпы мусульман-паломников – всякий хотел побывать в городе, так долго находившемся в руках врагов. Пока город обустраивался, Салах ад-Дин оставался в своем лагере на Масличной горе, а затем, назначив правителя и разместив в цитадели гарнизон, вернулся в Дамаск готовить ответное выступление против Третьего крестового похода. Военные и чиновники поселились в бывшем Патриаршем квартале.